Марк Фишер - Майами

– Я так и знала! – воскликнула Николь, и ее лицо озарила улыбка.

– Знала что? – Сбитый с толку Роджер уже не знал, что подумать о странном поведении жены.

– Здесь что-то не сходится. Посмотри на снимок.

Он вновь посмотрел на фотографию, но увидел лишь очевидное: пожилой мужчина и восседающая сверху любовница. Нет, он в самом деле не понимал, куда клонит Николь. К тому же он испытывал противоречивые чувства: было ли тому причиной длительное созерцание порнографического по сути снимка или обнаженная грудь жены – но в нем зародилось волнение.

– Посмотри на левую руку Симпсона.

Роджер старательно вгляделся в фото, но его старания были тщетны: он не видел ничего, кроме старческой руки с кожей, напоминавшей пергамент, с чуть деформированными суставами пальцев, возможно, из-за артрита. Он широко раскрыл глаза, в них зажегся огонек. Николь показалось, что муж уловил ход ее рассуждений. С прежним энтузиазмом она продолжила объяснения:

– Сравни твою левую руку и руку Симпсона. Его пальцы согнуты: можно сказать, почти сжаты в кулак, в то время как твои естественным образом вытянуты и широко расставлены, поскольку это нормальное движение во время страсти. Даже его правая рука выглядит неестественно, она как будто расслаблена. Посмотри, как вяло расставлены пальцы, они совсем не напряжены; он касается груди скорее ногтями, а не подушечками пальцев.

Взяв снимок, он признал, что жена права, однако спросил с любопытством:

– И к чему же ты клонишь?

– Берусь утверждать, что этот мужчина снят вовсе не в процессе занятий любовью с этой женщиной. Он спит или находится под воздействием какого-то препарата. Взгляни, его глаза закрыты. Лишнее свидетельство того, что это не естественная ситуация.

– Послушай, Симпсону как-никак пошел восьмой десяток.

– И все же он находится в кровати со своей любовницей. Любой мужчина на его месте выказал бы больше энергии.

Что касалось энергии, то с этим у ее мужа в настоящий момент было все в порядке. Николь ощущала это вполне непосредственно, хотя внешне Роджер не проявлял признаков энтузиазма. Сначала реакция мужа ей польстила. Потом она одернула себя: «Возможно, этот снимок разжег его страсть, а я тут совершенно ни при чем».

Однако ей тотчас пришла в голову мысль: «После пяти лет супружеской жизни вряд ли стоит привередничать». И все же она сделала вид, что ничего не замечает, и попыталась завершить сцену:

– Ну, ладно, спасибо тебе, я уже получила все, что хотела.

– А я нет, – возразил муж, удерживая ее страстным поцелуем и переходя к решительным действиям.

Они лежали на софе, и Роджер, изнуренный бешеной скачкой, шептал:

– О, дорогая моя, это было великолепно. – Муж впал в несвойственное ему романтическое настроение. – Мне очень понравилась наша маленькая театральная инсценировка. Это отвлекает от рутины. Нужно будет повторить подобный опыт. Право, не знаю, но я на самом деле чувствую себя совершенно перерожденным, словно… Словом, волшебный миг. Я бы даже сказал, что произошел прорыв и мы попали на иной уровень. Ты не находишь?

– Да, мой дорогой, – суховато ответила она. Она похлопала его по щеке, как это делают с детьми, и, спрыгивая с софы, добавила с явно озабоченным видом:

– Мне нужно работать, поговорим позже.

Он широко раскрыл глаза. И это именно в тот момент, когда он попытался выразить ей свои чувства, о чем она так часто его просила! Решительно, ему не дано понять женщин!

Николь вернулась к своему компьютеру и еще раз тщательно просмотрела фотографии. Она чувствовала, что существенно продвинулась вперед и что, в конце концов, ее расследование не лишено смысла.

Снимки оказались подделкой, в этом можно было быть практически уверенным. Даже не подделкой, это не то слово. Они явились результатом ловкости рук, дьявольского розыгрыша, преследовавшего цель скомпрометировать ничего не ведавшего Симпсона и затем шантажировать его.

В конечном счете, возможно, Глория Симпсон вовсе не заблуждалась насчет преданности своего мужа.

Нет, Симпсон в самом деле прикасался к груди Марии Лопес, но делал это отнюдь не с энергией и страстью нормального мужчины, пусть даже достаточно пожилого.

Наконец, именно поэтому Мария Лопес удерживала его за запястья несколько странным образом: она приподняла руки Джорджа Симпсона и положила их себе на грудь. Причина была проста и понятна – в тот момент, когда делали снимок, он спал или, по крайней мере, дремал. Что, впрочем, объясняет и вялость рта, и чрезвычайную безмятежность его лица (которая едва ли вяжется с сексуальным возбуждением), и, конечно же, закрытые веки.

Николь почувствовала, как вдоль позвоночника пробежал холодок.

Она подметила удивительную деталь, до сих пор странным образом ускользавшую от нее.

На первом снимке, где Мария Лопес в шелковых черных трусиках и бюстгальтере протягивала лежащему на кровати Симпсону кондом, было отчетливо видно, что на полу у кровати стоит только один мужской ботинок!

Один ботинок!

Не странно ли это?

Где же тогда находится второй ботинок Симпсона?

Разве не естественно, ложась в кровать, снять и поставить рядом оба ботинка?

Николь присмотрелась к изображению с более близкого расстояния.

И тут, словно удача наконец улыбнулась ей, открылся еще один любопытный факт. В изножье кровати, на стороне, противоположной той, где находилась Мария Лопес, а значит, и фотограф, покрывало задралось и возле ступней Симпсона виднелась черная полоска с заостренным концом, походившая на…

…на шнурок!

Но как убедиться в этом?

Покрывало, из-под которого торчал предполагаемый шнурок, сдвинулось. И в этом месте различался некий предмет, напоминавший не ногу, а скорее походивший на…

Николь решила, что не стоит спешить, трубя в победные трубы: она и без того грешила этим с самого начала своего расследования!

Журналистка поспешила включить компьютер и сканер, затем быстро отсканировала все три снимка и сосредоточилась на том, что ее интересовало в данный момент. Увеличив изображение, Николь обнаружила, что темная полоска, напоминавшая шнурок, действительно являлась таковым.

Увеличив затемненное место под задравшимся покрывалом, журналистка обнаружила еще одну деталь, которая окончательно убедила ее в том, что она на верном пути: из-под покрывала высовывался ботинок!

Ботинок, идентичный тому, что стоял на коврике у кровати!

Это доказывало, что Симпсоном действительно манипулировали, возможно, его напоили и в бессознательном состоянии перенесли в номер: ведь даже дряхлые старики не имеют привычки ложиться в кровать, забыв снять второй ботинок!