Дэниел Сильва - Исповедник

Надо немного нажать, подумал Габриель.

– Мы нашли у него ваш телефонный номер. Знаем, что вы помогали ему в работе над книгой. Полагаем, что вы можете знать, кто его убил и почему.

Еще одна пауза, на этот раз более долгая. Мэлоун обдумывал следующий шаг. Габриель умышленно употребил местоимение мы, и, похоже, это произвело нужное впечатление.

– А если я что-то знаю?

– Мне хотелось бы знать это тоже.

– Что я получу взамен?

Репортер остается репортером всегда, и англичанин намеревался продать свой товар подороже.

– Я расскажу вам о той ночи в Тунисе, – сказал Габриель и, помолчав, добавил: – И о других таких же.

– Серьезно?

– Бенджамин был моим другом. Я сделаю почти все, чтобы отыскать тех, кто его убил.

– Договорились, – коротко, по-деловому, бросил Мэлоун. – Как организуем?

– У вас в доме кто-то есть? – спросил Габриель, хотя ответ знал заранее.

– Две девушки-ассистентки.

– Отошлите их. Входную дверь не запирайте. Я войду сам, когда увижу, что они вышли. Никаких магнитофонов. Никаких камер. Никаких фокусов. Вы меня понимаете?

Габриель оборвал разговор прежде, чем репортер успел ответить, и опустил телефон в карман. Две минуты спустя дверь открылась, и из дома выпорхнули две молодые женщины. Подождав, пока они удалятся, Габриель вышел из фургона и зашагал через площадь. Входная дверь была не заперта, как они и договорились. Он повернул ручку и вошел.

Они стояли в отделанном мрамором холле и оценивающе, даже с вызовом, смотрели друг на друга, как капитаны двух соперничающих футбольных команд. Теперь Габриель понимал, почему британские телевизионщики так любят брать у него интервью или приглашать на свои передачи. Понимал и то, почему его считают одним из самых завидных холостяков. Ухоженный, с тонкими, выразительными чертами, безупречно одетый – сейчас на нем были шерстяные брюки и кардиган цвета кларета. Габриель – в джинсах и кожаной куртке, солнцезащитных очках и бейсболке – казался человеком из другого мира или, по крайней мере, из другого района города. Руку гостю Мэлоун не протянул.

– Можете снять эти дурацкие очки. У меня нет привычки выдавать свои источники информации.

– Я бы предпочел их оставить, если вы не возражаете.

– Как хотите. Кофе? Или что-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо.

– Кабинет наверху. Думаю, там нам будет удобнее.

Они поднялись в длинную прямоугольную комнату с книжными стеллажами во всю стену и восточными коврами на полу. Два антикварных библиотечных столика – один для ассистенток, другой для хозяина. Мэлоун опустился в кресло возле газового камина и жестом предложил Габриелю сделать то же самое.

– Должен признаться, у меня довольно странные чувства. Быть в одной комнате с таким человеком, как вы… Я столько слышал о ваших подвигах. Мне даже кажется, будто я знаю вас на самом деле. Вы – живая легенда. «Черный сентябрь», Абу Джихад и бог знает сколько других. Убили кого-нибудь в последнее время?

Габриель не поддался на уловку, и Мэлоун, немного выждав, продолжал:

– Вы меня интересуете, в вас есть нечто притягательное, нечто завораживающее. И все же должен сказать, что нахожу ваши деяния отвратительными с моральной точки зрения. По-моему, государство, допускающее политическое убийство, ничем не лучше того врага, которого оно пытается разгромить. Во многих отношениях оно даже хуже. В моей книге, не буду скрывать, вы представлены убийцей.

Габриель уже начал думать, что, пожалуй, допустил ошибку, явившись сюда. Он давным-давно понял, что истину в таких спорах не найти, потому что и сам много раз спорил с самим собой. Сейчас он просто сидел, глядя на Питера Мэлоуна через темные очки и ожидая, когда же репортер перейдет наконец к делу. Англичанин закинул ногу на ногу и убрал со штанины ниточку. Жест выдал его беспокойство. Габриелю это доставило удовольствие.

– Полагаю, прежде чем продолжать, нам следует обговорить детали соглашения, – сказал Мэлоун. – Я расскажу вам все, что знаю об убийстве Бенджамина Штерна. Вы же, со своей стороны, ответите на мои вопросы. Мне уже приходилось заниматься такого рода делами, так что правила я знаю. Никаких деталей, которые помогли бы установить вашу личность, ничего такого, что могло бы поставить под угрозу текущие операции. Вас устраивает?

– Вполне.

Мэлоун посмотрел в окно, за которым было уже совсем темно, потом перевел взгляд на гостя.

– Вы правы в отношении Бенджамина. Я действительно помогал ему в работе над книгой. Наше партнерство носило конфиденциальный характер. Я удивлен тем, что вы нашли меня.

– Почему Бенджамин обратился к вам?

Мэлоун поднялся и подошел к стеллажу. Возвратившись, он протянул гостю книгу.

«КРУС ВЕРА»: КГБ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ.

– У Бенджамина было что-то очень серьезное, что-то по-настоящему важное и имеющее отношение к Ватикану и войне.

Габриель взял книгу.

– И, как я понимаю, к «Крус Вера»?

Мэлоун кивнул.

– Ваш друг был замечательным академическим ученым, о понятия не имел о том, как вести журналистское расследование. Он попросил меня поработать одновременно консультантом и исследователем. Я согласился, и мы обговорили условия. Я должен был получить деньги двумя порциями: первую – авансом, вторую – после завершения и приема рукописи. Не стоит, наверное, и говорить, что до второго платежа дело так и не дошло.

– Что у него было?

– К сожалению, информация так и осталась для меня закрытой. Ваш друг был очень скрытным в этом вопросе. Честно говоря, не знай я, что он профессор, принял бы его за одного из ваших.

– Что ему нужно было от вас?

– Он хотел получить доступ к материалам, которые я собрал, работая над книгой о «Крус Вера». И еще я должен был попытаться отыскать двух священников, работавших в Ватикане во время войны.

– Как звали этих священников?

– Монсеньоры Чезаре Феличи и Томазо Манцини.

– Вы нашли их?

– Пытался. Но узнал лишь то, что они оба пропали и считаются мертвыми. Однако самое интересное даже не это, а то, что римский детектив-полицейский, занимавшийся расследованием этих случаев, был отстранен от дела и получил другое задание.

– Как его зовут?

– Алессио Росси. Но, ради Бога, не говорите ему, откуда получили эту информацию, ведь мне надо заботиться о репутации.

– Если вы так много знаете, почему не напишете книгу?

– А что я знаю? Да, есть серия убийств и исчезновений, связанных, как я полагаю, между собой, но у меня нет твердых доказательств. А без серьезной доказательной базы обвинять в убийстве Ватикан или кого-то близкого к нему я бы не рискнул. Кроме того, ни один уважающий себя издатель не осмелился бы прикоснуться к такому «горячему» материалу.