Нельсон Демилль - Собор

Все молчали. Бурк встал и неторопливо направился к двери.

– Далеко не уходите, – крикнул Шрёдер. – Попозже Флинн может захотеть кофе.

Бурк обернулся и сказал:

– До сих пор у нас все было перемешано: обман, некомпетентность и просто обычная глупость. И все же, несмотря на все это, нам чертовски везет. Но если мы не объединим наши усилия до рассвета, то произойдет бойня и осквернение храма, а нам потом придется давать ох как много объяснений, почему же все так произошло.

Шрёдер посмотрел прямо перед собой и спокойно произнес:

– Это мои проблемы. Оставьте их мне и не лезьте не в свое дело.

Отец Мёрфи прошел по алтарю и остановился перед престолом кардинала.

– Ваше Высокопреосвященство, мне хотелось бы исповедаться перед вами.

Кардинал кивнул головой:

– Возьмите мои руки в свои, сын мой.

В ладони отца Мёрфи был зажат листок бумаги.

– Нет… Я хотел бы пройти в исповедальню.

Кардинал поднялся со своего престола.

– Пойдемте тогда в архиепископскую ризницу.

– Нет… – Отец Мёрфи почувствовал, как от напряжения сбежала по лбу струйка пота. – Они нам не разрешат. Мы можем удалиться в помещение, где я исповедовал мисс Мелон.

Кардинал с любопытством посмотрел на него, будто желая понять, в чем дело, а затем кивнул:

– Ну как хотите.

Он спустился по ступенькам и направился в конец алтаря, затем преодолел боковые ступени и прошел в галерею. Отец Мёрфи оглянулся на Морин и Бакстера – те ободряюще кивнули, и он последовал за кардиналом.

Лири перегнулся через перила церковных хоров, нацелил свою винтовку в лицо кардинала и продолжал держать его на прицеле в то время, пока тот шел. Находившиеся в трифории начали кричать, предупреждая двух прелатов об опасности. Они взывали и к Лири, который, как они видели, уже нацелил свою винтовку, а также к Флинну и Хики.

Кардинал, казалось, не слышал криков. Он остановился у прохода под аркой, ведущей к входу для священников в исповедальню, и стал поджидать отца Мёрфи, нерешительно идущего по галерее.

Лири нацелил винтовку на золотой крест, висящий над самым сердцем кардинала, и нажал слегка на курок.

Неожиданно перед двумя священнослужителями возник Флинн и, оглянувшись на балконы, поднял руки вверх, призывая всех угомониться. Крики стихли. Лири выпрямился, держа винтовку на изгибе локтя. Даже с такого расстояния Флинн смог увидеть, что у Лири был вид охотника, только что отказавшегося от своей законной добычи. Тот не шевелился, прислушивался и вглядывался. Затем Флинн увидел Меган, появившуюся на Церковных хорах. Она подошла к Лири и принялась что-то говорить ему, видимо, утешая.

Флинн повернулся к обоим священникам, сердито спросив:

– Какого черта вы задумали?

Кардинал посмотрел ему в глаза и спокойно ответил:

– Я собрался выслушать исповедь.

Флинн прошипел сквозь крепко стиснутые зубы:

– Вы что, рехнулись? Вам нельзя уходить со своего места без разрешения!

– Мне не нужно вашего разрешения, чтобы пойти куда хочу в моей церкви, – также спокойно ответил кардинал. – Пожалуйста, отойдите в сторонку.

– Позвольте мне сказать кое-что вам обоим. – Флинн с трудом подавлял ярость. – Моим людям наверху отдан приказ стрелять в любого… Ну хорошо, четверо из них вряд ли стали бы стрелять в священника, но пятый наверняка убил бы вас. Он мог бы пристрелить и родную мать, если бы на то был приказ. Он исполняет приказы так же свято, как и вы свой обет.

Лицо кардинала покраснело, он начал было что-то говорить, но Флинн оборвал его и продолжал:

– Этот человек четырнадцать лет служил снайпером чуть ли не в дюжине различных армий. И сейчас он видит мир лишь через прицел винтовки. Вся его жизнь сжалась в одно-единственное действие. А ему нравится звук выстрела, ощущение отдачи приклада в плечо, вид вспышки на конце дула, запах пороха в ноздрях. Для него все это сродни сексу – можете вы оба понять это?

Ни кардинал, ни отец Мёрфи ничего не ответили. Кардинал повернул голову и посмотрел на тени, двигающиеся на церковных хорах, затем вновь обратился к Флинну:

– Трудно поверить, что может жить такой человек. Вам надо быть осторожным, чтобы он ненароком не пристрелил вас.

Кардинал обошел Флинна, вошел в деревянный проход под аркой и открыл дверь в исповедальню.

Отец Мёрфи молча глянул на Флинна, затем отодвинул в сторону портьеру и тоже вошел в исповедальню с другой стороны.

Джон Хики стоял вблизи часовни Богоматери и молча наблюдал за происходящим.

Войдя в темное помещение исповедальни, Мёрфи встал на колени и начал быстро бормотать:

– Благословите меня, отец… – Он взглянул через щелочку в портьере и увидел, что Флинн уходит. Тогда он торопливым шепотом стал исповедоваться кардиналу, но вдруг неожиданно остановился и сказал:

– Ваше Высокопреосвященство, с помощью звонка вызова я сейчас начну передавать зашифрованную информацию.

Темные линии профиля кардинала за ширмой оставались неподвижными, будто он не слышал последней фразы отца Мёрфи, затем его голова медленно наклонилась вперед в знак согласия.

Священник осторожно отодвинул завесу, прикрывающую дверной косяк, и, нажимая на кнопку, выдал несколько быстрых сигналов, чтобы привлечь внимание. Затем пристально посмотрел на бумагу в руке, наклонился над ней и начал:

«Это отец Мёрфи…»

Внезапно чья-то рука просунулась сквозь портьеру и схватила священника за запястье. Раздался голос Хики:

– Так-так, падре, стало быть, вы используете исповедь и исповедальню в вероломных целях. – Он отбросил завесу в сторону, и резкий яркий свет на мгновение ослепил отца Мёрфи. Хики выхватил бумагу из рук священника. – Выходите, кончайте со своей проклятой исповедью, а с сообщением закончу я.

Мёрфи тяжело притиснулся к ширме и тихо сказал, обращаясь к кардиналу:

– Я сожалею…

Стоя у исповедальни, Хики огляделся. Флинн уже ушел. Никто не обращал на него внимания, кроме Морин и Бакстера, сидящих на помосте алтаря и со злобой смотрящих на него. Хики улыбнулся им, затем вошел в исповедальню, прочел закодированное сообщение, положил палец на кнопку и начал передавать. Сначала он повторил обращение:

«Это отец Мёрфи в исповедальне вместе с кардиналом»…

Он выстукивал сигналы с задержками и запинками, будто впервые передает азбукой Морзе. Текст написанного сообщения он изменил.

«предположительная численность фениев не более восьми вооруженных человек. Один в восточном трифории. В западном никого. Никого на церковных хорах. Один на лестнице алтаря с „томпсоном“. Автомат только у него. По одному человеку в каждой башне. Полевые телефоны неисправны. Заложников перевели в склеп. Так безопаснее в случае пожара».