Клиффорд Ирвинг - Следствие защиты

– Если у суда нет возражений …

И попросил о десятиминутном перерыве для адвокатского обсуждения.

Гудпастер снова пригласила Уоррена в свой офис. Она села за стол.

– Дай мне пару минут на то, чтобы обдумать всю эту чертовщину.

Уоррен ждал, пока она разглядывала в окно, как летний зной отражается от стены отдаленного белого здания. В конце концов Гудпастер обернулась лицом к Уоррену.

– Здесь есть одна проблема. Откуда мы знаем, что это не твой свидетель, этот самый Денди, убил Трунга? У него имелся мотив для убийства – деньги. У него была возможность для совершения преступления. Откуда мы знаем, что вся его история – это не прикрытие?

– Тогда неужто он настолько глуп, чтобы появиться в суде? – спросил Уоррен. – Зачем ему рисковать, что ты все это вычислишь и пригвоздишь его задницу к стенке?

– Я не знаю, что на это ответить, – призналась Гудпастер.

– Он не делал этого, Нэнси. У меня на этот счет нет никаких сомнений.

Гудпастер нахмурилась.

– Ты знаешь об этом деле что-то такое, чего не знаю я. И всегда знал. Кончай ходить вокруг да около. Что это?

– Я знаю, что Дан Хо Трунга убила та женщина из автомобиля. Она бросила пистолет в “Дампстер” гостиницы “Рейвендейл”. Куинтана копался там и нашел его.

– И кроме этого, здесь есть что-то еще. Я чувствую. Выкладывай!

Подумав, Уоррен сказал:

– Я знаю, кто эта женщина.

– Ты имеешь в виду, что догадываешься, кто она?

– Нет. – Уоррен снова заколебался. – Она сама призналась мне в этом.

– Господи Иисусе! Тогда прекращай играть в эти игры. Кто она?

– Я не могу сказать тебе – это попадает под действие закона о неразглашении. Придет время – и ты все узнаешь. Когда станешь моим компаньоном.

Он улыбнулся слабой, вымученной улыбкой.

– А пока давай завершим дело Куинтаны, – сказал он. – Ты главный обвинитель в этом суде. У тебя есть власть. Штат снимет свое обвинение?

Гудпастер вздохнула:

– Думаю, что у нас нет выбора.

Уоррен возразил:

– Выбор есть всегда, Нэнси. Не вздыхай. Просто радуйся, что один ты сумела сделать правильно.

– Поверь мне, я рада.

Гудпастер вытерла рукавом светлые, блестящие капельки пота со лба.

– Это поистине стало бы для меня самым страшным из кошмаров. Наш суд вполне мог приговорить твоего клиента к игле. Я лично была уверена, что он виновен.

– Не переживай так сильно об этом, – сказал Уоррен. – Я сам долгое время думал то же самое.

Гудпастер положила свою тонкую руку на его плечо.

– Я хочу кое-что сказать тебе, Уоррен. Ты все-таки потрясающий адвокат, а я здесь уже пять лет и за это время повидала немало. Но я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так боролся за своего клиента. И я не встречала никого, кто отважился бы противостоять Ее Милости так, как это делал ты. Неделя с тобой была равна для меня целому году.

То, что Гудпастер сказала о его борьбе за клиента, заставило Уоррена почувствовать, что он достиг вершин своей профессии.

– Ты должен думать о себе сейчас очень хорошо, – добавила Гудпастер.

– Я так и делаю, – признался Уоррен. – Но я чертовски устал.

Внезапно он почувствовал, что может заплакать. Ему пришлось отвернуться.

Закон требовал определенной процедуры. Все факты должны были быть официально представлены в окружную прокуратуру, и обвинение снято. Вернувшись в судебный зал судьи Лу Паркер, Гудпастер выступила с заявлением об отсрочке решения по делу обвиняющей стороной.

– Обвинение, – сказала она, – также готово принять ходатайство адвоката защиты об освобождении обвиняемого под его подписку, если защита обратится с таким заявлением.

– Защита обращается с заявлением, – сказал Уоррен.

– Поддерживается, – объявила судья, почти недоверчиво покачав головой. Она стукнула молотком по столу. – И не желаете ли вы все теперь разойтись, чтобы я могла распустить присяжных и заняться своей работой?

Уоррен подошел к Гектору Куинтане, сидевшему за столом защиты.

– Ты можешь идти.

– Куда идти? – спросил Гектор.

– Куда захочешь. Ты свободен, Гектор. Все уже кончилось.

Уоррен объяснил своему бывшему подзащитному некоторые вещи, но он не был уверен, что Гектор все это понял. Куинтана пробормотал несколько фраз по-испански, а затем в глазах его блеснули слезы. Он горячо обнял своего адвоката.

– Спасибо вам, – сказал он. – Dios te pagara. Господь наградит тебя.

Уоррен не помнил, чтобы когда-нибудь прежде так радовался. Он и плакал, и смеялся, и обнимал, и одновременно тузил своего клиента Гектора Куинтану.

– У меня совсем нет денег, – сказал Гектор, когда оба они достаточно пришли в себя, чтобы заняться практическими делами. – Куда же мне идти?

– Я знаю одно подходящее местечко, – ответил Уоррен. – И не тревожься насчет денег. Завтра я дам тебе деньги, чтобы ты мог вернуться в Мексику или остаться здесь, как ты сам пожелаешь. Мне это будет только приятно. Но теперь не откажи мне в просьбе поехать вместе со мной. Мне еще нужно кое-что сделать. Нечто, не терпящее отлагательств.

– Я твой должник, – сказал Уоррен, – и я пришел, чтобы вернуть долг. Но сначала ты должен оказать мне любезность и ответить на несколько вопросов.

Просторный офис Боба Альтшулера на шестом этаже здания окружной прокуратуры на Фаннин был отделан под клен, с креслами в стиле провинциальной Франции. На письменном столе Альтшулера стояли фотографии его жены и трех дочерей, а он сам сидел, развалясь во вращающемся кресле, какие обычно бывают лишь у судей и председателей совета директоров. Гектор Куинтана дожидался Уоррена за дверью, в приемной.

Альтшулер холодно кивнул.

– Выкладывай.

– Около четырех-пяти дней назад в миссии произошло убийство, – сказал Уоррен. – В туалете был насмерть застрелен бродяга. Насколько мне известно, обвинение не было предъявлено никому – у полиции, возможно, не оказалось даже подозреваемых. Я вовсе не представляю интересы кого-то из участников преступления и не разговаривал ни с кем, имеющим отношение к этому делу. Но мне думается, что я знаю, кто это сделал. Прежде чем я тебе все расскажу, мне бы хотелось взглянуть на следственный протокол. Или же мне необходимо побеседовать с тем, кто вел это дело в отделе по расследованию убийств.

Альтшулер нахмурился.

– Один бродяга убил другого такого же бродягу. Что в этом особенно грандиозного? Это пустяковое дело!

– Я так не думаю, – сказал Уоррен. – Мне кажется, я могу тебя просто осчастливить.

Какое-то мгновение Альтшулер разглядывал его пристальным, проницательным взглядом своих темных глаз. Затем он потянулся к телефону. Через десять минут неподалеку от Уоррена, в одном из французских провинциальных кресел, сложив руки на толстом животе, запрятанном под коричневый пиджак, сидел сержант Холлис Сил.