Джон Тренейл - Пути зла

Диана набрала номер. Он ответил тут же:

– Слушаю.

– Эд? Это я.

– Диана… что… что-то случилось? – заволновался он. А она подумала, что, может быть, звонить Эду ночью – не такая уж блестящая мысль. Что, если он не один?..

– Извини, – сказала она, – мне названивает какой-то призрак.

– Что?

– Кто-то звонил мне недавно раз шесть, не отвечал, когда я поднимала трубку. Я испугалась, вот и все. И подумала, ну, я…

– Я рад, что ты позвонила, Диана.

После первой тревожной реакции голос Эда снова звучал сонно. Но это была такая милая сонливость. Диана откинулась на подушки. Разговор продолжался.

– Как дела?

– Неплохо. У тебя?

– Помаленьку.

– Не более того?

– Угу. Занята, весь день.

– А ночью?

– Ничего особенного.

– У меня тоже.

– Ты ни с кем не встречаешься? – Диана направила беседу в рискованное русло.

– Нет. – Пауза. – А ты?

– Да. Встречаюсь. Отличный парень.

На линии воцарилось долгое молчание.

– Что ж, – стараясь казаться спокойным, сказал Эдвин, – это хорошо.

– Ты его знаешь, очень близко, – лукаво продолжала Диана.

– Вот как? – «Сукин сын!» – послышалось ей в его напряженном молчании.

– Да. – Она заставила его немного потомиться в неизвестности. – Ты видишь его каждый день.

– Хочешь сказать, что он полицейский? – уточнил Эд.

– Детектив.

– В моем участке?

– В твоем зеркальце для бритья, – рассмеялась Диана.

Он не поддержал ее беззаботного веселья. Эдвину требовалось какое-то время, чтобы перестроиться.

– Диана, – произнес он сдержанно, – ты дразнишь меня. Ты ведь понимаешь это?

– Чем это? – кокетничала Диана.

– Начинается с буквы «С».

– Что ж, может быть.

– Правда?

– У меня такое странное ощущение…

Долгая пауза…

– Какое ощущение? Что ты чувствуешь сейчас, когда мы разговариваем? – допытывался Эд.

– О… – Ее рука вышла из-под контроля. Ее рука сбилась с пути, не зная, где остановиться. – Такое странное ощущение… Здесь… и здесь… и…

– Может, помочь тебе отыскать? Я мог бы подъехать…

Теперь напряженное молчание воцарилось на другом конце линии, в квартире Дианы. Рука остановилась, разум прояснился, мысли и чувства успокоились.

– Нет, – ответила она твердо. – Завтра мне рано вставать… Нет – уже сегодня.

– Уверена?

– Уверена. Но… Скоро. Очень скоро. – Она чмокнула в трубку, посылая ему прощальный поцелуй. – Спокойной ночи, Эд. Спасибо.

Он еще продолжал что-то говорить, пока Диана вешала трубку, но она не разобрала слов. Не важно: это были добрые слова. Она уверена в этом.

Только взглянул на эту вещь, сразу понял: то, что надо.

– Эта военная форма, – говорю Максин, – что-то новенькое.

– На прошлой неделе ездила на аукцион в Лос-Анджелес, – пояснила Максин. – Несколько театральных студий устраивали большую распродажу. На таких аукционах обычно я и приобретаю большую часть своего товара.

Офицерская форма времен Второй мировой войны. Капитан сухопутных войск: комплект с кобурой, ремнем, патронташем, амуницией и фуражкой. Это просто для меня!

– Вместо фуражки можешь получить каску. – Максин показала ее. – Можно носить с фуражкой, можно – с каской.

Каска проржавела и покрыта камуфляжной сеткой: это неинтересно. Примеряю фуражку. Она в самый раз.

– Меняю, – говорю Максин, доставая из сумки платье Алисы Морни.

– Ты хочешь форму?

– Хочу забрать форму.

Она уставилась на меня своими коровьими глазищами.

– Ты такой привлекательный. Знаешь об этом? – замурлыкала Максин. – Поцелуй меня.

– Харли станет ревновать.

– А, Харли… Зачем тебе военная форма?

– Для любительского спектакля.

– Можно прийти посмотреть?

– Нет.

– Почему – нет?

Поскольку я не отвечаю, она, скрестив у меня на плече обе руки, целует меня в шею. Отталкиваю ее, но не очень энергично и беззлобно. Максин в порядке, просто не в моем вкусе, вот и все.

– Знаешь, я собиралась стать актрисой, – говорит она застенчиво. – Может, я могла бы помочь вам репетировать, дать полезный совет.

Она все сильнее сжимает мое плечо. Одна рука медленно ползет к моей талии. Высвобождаюсь из ее объятий и снимаю с вешалки форму.

– Лучше сначала ее примерить, – объясняю Максин.

В примерочной задаю себе вопрос, как мне быть с Максин. Она была в прошлом такой же актрисой, как я электриком: сказки все это. Я попал в трудное положение с этой женщиной, но она мне все-таки нравится, и, главное, она мне полезна. Любуясь собой, кручусь перед зеркалом. Надо отдать должное: от Максин действительно много пользы.

Хотел прямо в форме выйти из магазина, но побоялся промокнуть. Переодеваюсь в свое собственное платье и прошу Максин выписать мне счет. Она предлагает пойти вместе с ней перекусить, но я уже опаздываю к доктору Диане.

Сегодня Диана удивила Джулию: попросив ребят успокоиться, она обратилась к группе, стремясь привлечь к себе внимание пациентов:

– Я хочу кое-что сказать вам. Пожалуйста, выслушайте меня внимательно.

Рамон, Джесси, Малыш Билли и Тобес, возившиеся в разных концах игровой комнаты, по-разному отнеслись к ее словам.

– Нам с вами предстоят трудные времена, – начала Диана. – Нами интересуется полиция.

– У меня уже начались трудности, – отозвался Рамон. – Это из-за убийства, да?

– Да. Кого еще навещала полиция? – обвела глазами комнату Диана.

Остальные отрицательно покачали головами. Диана повернулась к Рамону:

– Пожалуйста, расскажи нам обо всем, что знаешь.

Он с готовностью начал выкладывать все, что произошло. Пока он рассказывал, как к нему ворвались эти свиньи, перевернули все вверх дном в его комнате, напугали его маму и подсунули марихуану за его кровать, она внимательно вглядывалась в их лица. Доктор Диана старалась понять, как они воспринимают рассказ Рамона. (Плохо.) «Как странно, – размышляла она, разглядывая их лица, – что у каждого из этих мальчиков можно отметить по меньшей мере одну черту, характерную для облика маньяка-убийцы».

Рамон, который сейчас рассказывал о посещении его дома полицией, получил в детстве удар по голове. Он пролежал без сознания много дней и лечился не один месяц, пока окончательно поправился. По статистике, значительное число убийц-маньяков также в детстве имели серьезную травму головы.

Джесси все время витает в каком-то фантастическом мире. Он никогда не приспособится к окружающей его реальной жизни. Неудавшаяся попытка изнасиловать свою собственную сестру выявила явную склонность к жестокости. Это – мальчик из неблагополучной семьи. Из четырех ребят он наиболее соответствует облику маниакального убийцы.

Малыш Билли немало страдал в детстве сначала от жестокости своего отца, потом – мачехи, а потом – вереницы сожителей своей матери. В характере Билли было что-то, что вызывало агрессивность со стороны старших во возрасту. Чего он только не пережил: его били, резали, пытались поджечь.