Джон Тренейл - Пути зла

– Был мальчик, которого ты ненавидел, – слышу голос доктора Дианы, – ты ненавидел его… ты сыграл с ним злую шутку… шутка не удалась. Все погасло.

– Наоборот. Загорелось. – Мои руки двигаются независимо от моей воли, будто принадлежат эпилептику.

Не знаю, почему я сказал слово «загорелось». Наверное, захотелось сказать противоположное ее слову. А может быть, это очень емкое слово точно отражает суть случившегося: я начинаю выходить из транса. Мои веки чуточку приоткрываются. Она не замечает, конечно. Сидит, отвернувшись от меня. И те странные события, которые омрачили сегодняшнее занятие, буквально распирают мою голову. Напротив меня висит зеркало, оно расположено так, что в нем отражается экран компьютера Дианы.

На экране хорошо видны заглавные белые буквы на темно-синем фоне. Зрение у меня прекрасное. Невольно все больше отвлекаюсь от нашего занятия: все мое внимание приковано к зеркалу, к экрану. Сознаю, что доктор Диана задает мне вопросы, пытаюсь отвечать на них. Огонь, огонь, важный, жизненно важный огонь…

Одну за другой разбираю эти белые буквы на темно-синем фоне и переворачиваю их… только делаю это неосознанно. Происходит нечто сверхъестественное: как по-волшебству, без помощи переводчика, открывается тайный смысл написанного. Проходят минуты, не знаю, сколько времени, и вот что получается в конце…

1. Рей Артур Дуган, 20, Оркат-Хай, 25 апреля, файл 19.

2. Карл Дженсен, 19, Норд-Эбби-Скул, 4 июля, файл 25.

3. Ренди Дельмар, 19, Парадиз-Бей, Вашингтон-стрит, файл 26.

4. Гарольд Эндрю Лосон, 18, Норд-Стейт-Хай, файл 268.

5. Тобес Гаскойн, 20, Аркейд, 3, файл 21.

Микросхема записи защищена паролем – пароль?

Я молчу. Слышу, как карандаш доктора Дианы царапает по страницам блокнота. Потом она спрашивает:

– Когда ты впервые услышал об Алисе Морни?

Она задавала мне вопросы о моем тайном убежище уже много раз после того, как я впервые обмолвился о его существовании. Когда находишься под гипнозом, то сохраняешь какой-то контроль над своими словами. Но во время самого сеанса контроль этот ослабевает.

– В конце прошлого года, – нехотя отвечаю.

– Случайно?

– Да.

– Знает об этом кто-то еще?

Уже готов сказать: «Джонни Андерсон», но вовремя вспоминаю, где я нахожусь, и бормочу:

– Нет.

– Ты чувствуешь себя там в безопасности, правда?

– Очень.

– Ты там становишься другим человеком?

– Я… наверное.

– Никто не может разыскать тебя там?

– Никто.

– Даже я?

Эти слова прозвучали так тихо, что я не уверен, были ли они произнесены на самом деле. Но все равно отвечаю твердо:

– Даже вы.

– И как поживает Алиса?

– Прекрасно.

– Она все еще твой друг?

– Друг.

Пауза. Потом:

– Рассказывал ты Джонни Андерсону об Алисе?

– Нет.

Более долгая пауза, предполагающая, что она мне не верит. Уже не сомневаюсь, что Джонни проболтался о том, как я сыграл роль Алисы Морни, но все равно продолжаю врать.

– По-моему, это был очень удачный спектакль, как считаешь? – говорит Диана.

– Согласен. – Во мне все кипит от гнева. Какое право имеет эта женщина вмешиваться? Неужели она так ревнива, что должна завладеть им целиком?

– Хорошо, Тобес. Теперь я хочу, чтобы ты постепенно приходил в себя, возвращался из сна. – Голос Дианы плывет, завораживает. – Поверхность этого прекрасного спокойного озера становится все светлее, – говорит она, – солнце пригревает там, куда ты поднимаешься, поднимаешься, скользишь спокойно к поверхности из невозмутимых глубин…

Широко открываю глаза. Она уже отключает компьютер. К тому времени, когда, поднявшись на ноги, подхожу к ее столу, она уже очистила экран, который я читал раньше. На дисплей выводит мои записи.

– Кш! – отгоняет она меня с улыбкой. – Это мои секреты.

Смеясь, направляюсь к двери.

– Итак, – говорю ей, – в то же время на следующей неделе?

– В то же время, Тобес. Задержись, пожалуйста, на минутку…

Встав со стула, приближается по ковру ко мне, лицо серьезное.

– Так не может продолжаться, – говорит она огорченно. – Нет смысла проводить с тобой занятия. Твоя откровенность снизилась практически до нуля, верно? Твоя реакция ничтожно мала. Ты не хочешь выдавать…

Ну, не помню точных слов, но суть такова: она обвиняет меня в сокрытии прошлого, иногда преднамеренном. Не имея больше доступа к банку моей памяти, она не в состоянии мне помочь. А это означает, что меня вышвырнут туда, откуда пришел, передадут на попечение адвокатов. Она хочет увидеть мой дневник и рисунки, как бы отвратительны они ни были. Она хочет услышать более подробный рассказ о моих школьных годах. Она отводит мне еще месяц, еще четыре занятия по одному в неделю, чтобы я сделал соответствующие выводы. Если к тому времени она не увидит реального прогресса, тогда…

Последнее предложение обрывается на полуслове. Она пожимает плечами и отворачивается.

И тогда…

Вынимаю кольт-браунинг. Целюсь ей в спину. Курок взвожу медленно, очень медленно. Я не собираюсь делать ничего такого. Но я зол.

Она готова бросить меня на произвол судьбы.

Она отбирает у меня Единственного.

В ней слишком много зла, она не должна жить.

Она подходит к окну. Стоя спиной ко мне, барабанит пальцами левой руки по крышке стола.

Курок ударяет по пустому гнезду барабана.

Привлеченная необычным шумом, Диана поднимает голову. Смотрит прямо в зеркало, которое привлекло мое внимание во время транса.

Но… к этому времени моя рука с пистолетом уже в кармане ветровки. К этому времени я уже взял себя в руки.

Я не собирался лишать жизни доктора Диану. Никогда не сделал бы ничего подобного.

Никогда.

Начинается действительно новая страница. Я налаживаю отношения со Злой Колдуньей, и первое, что сделаю, – перестану называть ее так. Буду звать ее Николь. Она не такая уж плохая.

Сегодня мы с нашими соседями отправились на прогулку. У нас двое соседей, Диана. Одни – справа. Другие – те, о ком ты спрашивала. Их фамилия Китон.

Следующий разговор происходит на заднем дворе.

Николь улыбнулась.

– Послушайте, Джаннет, можно мне задать вам один вопрос? Хочу спросить вас, вы случайно, не родственница Дианы Китон?

Джонни вмешался:

– Или Майкла? А вы не сестра Бэтмана?

– И те и другие Киттоны пишутся с двумя «т», дорогуша, – ответила Джаннет.

Миссис Китон одного возраста с Николь, но она уделяет меньше внимания своей внешности: рваные джинсы, выцветшая после стирки жеваная синяя рубашка, на голове – воронье гнездо вместо прически. Так обычно она выглядела. Джаннет позволяла своим детям делать все, что им заблагорассудится, но, как ни странно, оба они были круглыми отличниками. Джонни считал, что Марси, для девчонки, ничего смотрится. С Томом, если Джонни захочется, можно будет и подружиться.