Карл Хайасен - Ураган

Августин вел машину, включив дальний свет, потому что фонарные столбы попадали, а на улицах валялись обломанные сучья деревьев, куски досок и прочего строительного материала, покореженные металлические листы, исковерканные бытовые приборы, распотрошенные диваны. Увидели они здесь и домик куклы Барби, кровать с балдахином, антикварную фарфоровую горку, детский стульчик на колесах, пишущую машинку, сумку с клюшками для гольфа, деревянную кадку, расколотую пополам, словно это была ореховая скорлупа. Бонни сказала, что у нее такое впечатление, будто какая-то фантастически огромная рука подняла вверх сотни тысяч домов и вытряхнула из них все вещи.

Августину эта картина больше напоминала налет бомбардировщиков «В-52».

— Вы впервые сталкиваетесь с ураганом? — спросила Бонни.

— Вообще-то нет. — Августин притормозил, объезжая труп коровы. — Я был зачат во время урагана «Донна», по крайней мере так утверждает моя мать. Дитя урагана. Это было в 1960 году. Ураган «Бетси» я помню очень плохо, потому что мне было всего пять лет. У нас погибло несколько лип, но дом совершенно не пострадал.

— Как это романтично, — промолвила Бонни, — быть зачатым во время урагана.

— Мать говорит, что в этом есть смысл, учитывая, что из меня получилось.

— И что же из вас получилось?

— Разное говорят.

Августин влился в поток машин, медленно двигавшихся под уклон к шоссе. В этот момент их «подрезал» ржавый «форд» с погнутым номером штата Джорджия. «Форд» был набит бродячими строителями, которые добирались сюда несколько дней и наверняка всю дорогу пили. Водитель «форда», лохматый блондин с гнилыми зубами, бросил похотливый взгляд на Бонни и выкрикнул непристойность. Августин сунул руку за сиденье и вытащил оттуда небольшое ружье. Выставив ствол ружья в форточку, он всадил шприц со снотворным прямо в живот наглому водителю «форда», который завопил и свалился на колени одного из своих дружков.

— Ну и манеры у них, — промолвил Августин. Он дал полный газ, оставив остановившийся «форд» у обочины.

«Боже, что же я делаю?» — подумала Бонни Лам.

В полночь они сделали привал — Макс Лам, обезьяна и человек, называвший себя Сцинк. Макс был благодарен одноглазому за то, что тот позволил ему надеть ботинки, так как им пришлось идти несколько часов в полной темноте через глубокое болото и колючие заросли. Голые ноги Макса жгло от царапин и укусов насекомых, он ужасно проголодался, но молчал об этом, поскольку знал, что похититель предложит ему остатки дохлого енота, сваренного на ужин, а Макс не желал даже притрагиваться к такой пище.

Они подошли к каналу. Сцинк развязал Максу руки, расстегнул ошейник и приказал плыть. Макс доплыл уже почти до середины, когда увидел сине-черного аллигатора, выскользнувшего из зарослей меч-травы. Сцинк приказал Максу не хныкать и плыть быстрее. На голове Сцинка сидела повеселевшая обезьяна, одной рукой он греб, а другой держал над водой драгоценную для Макса видеокамеру и дистанционный пульт ошейника.

Когда они выбрались на берег, Макс предложил:

— Капитан, может быть, отдохнем?

— Ты видел раньше пиявок? К твоей щеке присосался хороший экземпляр.

Когда Макс закончил отдирать пиявку, Сцинк снова связал ему руки, надел ошейник, а затем побрызгал с головы до ног жидкостью от насекомых. Макс выдавил из себя «спасибо».

— Где мы находимся? — спросил он.

— В Эверглейдс, — ответил Сцинк. — Или где-то рядом.

— Вы обещали, что я смогу позвонить жене.

— Скоро позвонишь.

Они направились на запад, пробираясь между пальмами и соснами, потрепанными ураганом. Обезьяна бежала впереди, собирая дикие ягоды и плоды.

— Вы намереваетесь убить меня? — спросил Макс.

Сцинк остановился.

— Каждый раз, когда ты станешь задавать свой глупый вопрос, будешь получать вот это. — Сцинк положил палец на кнопку минимального шока. — Готов?

Макс Лам сжал губы, стоически выдержав легкий разряд. Вскоре они пришли в индейскую деревню, которая не так сильно пострадала от урагана, как представлял себе Макс. Так как индейцы уже проснулись и готовили пищу, Макс предположил, что скоро наступит рассвет. В дверных проемах домов толпились ребятишки, разглядывая двух странных бледнолицых — Сцинка с его стеклянным глазом и облезлой обезьяной и Макса Лама в грязном нижнем белье и в собачьем ошейнике.

Сцинк остановился возле деревянного дома и пошептался со старейшиной, который принес сотовый телефон. Развязывая Максу руки, Сцинк предупредил:

— Только один звонок. Индеец сказал, что батарейки садятся.

И тут Макс осознал, что не знает, как связаться с женой. Он понятия не имел, где она находится, поэтому позвонил в их квартиру в Нью-Йорк и начал диктовать автоответчику:

— Дорогая, меня похитили…

— Увели силой! — вмешался Сцинк. — Похищение предполагает выкуп, Макс. Не льсти себе, черт побери.

— Хорошо, увели силой. Дорогая, меня увели силой. Многого сказать не могу, но я в порядке. Пожалуйста, позвони моим родителям, а еще позвони в агентство Питу насчет проекта афиши. Скажи ему, что гоночный автомобиль должен быть красным, а не голубым. Папка у меня на столе… Бонни, я не знаю, кто напал на меня и почему, но, наверное, я скоро это выясню. Господи, надеюсь, ты получишь это сообщение…

Сцинк выхватил у него телефон.

— Я люблю тебя, Бонни. Макс забыл сказать тебе об этом, поэтому говорю я. Пока.

Они поели вместе с индейцами, которые отказались от предложенного им Сцинком вареного енота, но с удовольствием поглотали жареную рыбу, батат, кукурузные оладьи и апельсиновый сок. Макс Лам уплетал за обе щеки и помалкивал, помня о шоковом ошейнике. После завтрака Сцинк привязал его к стволу кипариса и отправился куда-то с несколькими индейцами. Вернувшись, он объявил, что им пора уходить.

— А где мои вещи? — спросил Макс, тревожившийся за бумажник и одежду.

— Все здесь. — Большим пальцем Сцинк указал на рюкзак, висевший за его спиной.

— А видеокамера?

— Я отдал ее старику. У него семь внуков, так что она ему пригодится.

— А что с пленками?

Сцинк рассмеялся.

— Они ему понравились. Нападение обезьяны смотрится просто здорово. Подними руки, Макс. — Сцинк обрызгал своего пленника жидкостью от насекомых.

— Но моя видеокамера стоит почти девятьсот долларов, — унылым тоном произнес Макс.

— А я не просто так ее отдал. Я поменялся.

— На что?

Сцинк похлопал Макса по плечу.

— Готов поспорить, что ты никогда не летал на гидроплане.

— Ох, прошу вас, только не это.

— Эй, да ты же хотел посмотреть Флориду.

Нелегко быть темнокожим патрульным полицейским во Флориде. И уж тем более тяжело, если состоишь в интимной связи с белой женщиной-патрульным, а именно такие отношения были у Джима Тайла с Брендой Рурк.