Карл Хайасен - Ураган

— Тебя я подвезу, — предложил он Иди, — но только не этих чертовых собак.

— Господи, но не могу же я просто бросить их здесь.

— Ну, как знаешь. — Кусака взял из погреба Тони три банки пива «Хейнекен», забрался в трофейный джип и уехал, даже не помахав рукой на прощание.

Иди Марш привязала собак к пожарному крану на заднем дворе, а затем вошла в разрушенный дом торговца, чтобы поискать там что-нибудь ценное.

Сцинк приказал Максу Ламу раздеться и забраться на дерево. Макс так и сделал. Дерево оказалось ивой без листьев. Макс сидел, не шевелясь, на пружинистой ветке, свесив вниз голые ноги. Внизу расхаживал разгневанный Сцинк, держа в руке пульт ошейника.

— Вы, избалованные горожане, приезжаете сюда, но не цените, не знаете и даже не интересуетесь природой и историей этого места. Дисней Уорлд… Боже мой, Макс, это же не Флорида! — Сцинк обличающим жестом нацелил указательный палец на своего пленника. — Я нашел в твоем бумажнике корешки билетов, турист.

Макс встревожился. Ему казалось, что Дисней Уорлд нравится всем.

— Послушайте, — обратился он к Сцинку, — если вы сейчас нажмете кнопку на пульте, то я упаду.

Сцинк стащил с головы свою цветастую шапочку и опустился на колени перед потухшими углями костра. Макс заволновался не на шутку. Черные москиты облепили его бледные, распухшие ступни, но он не осмелился отогнать их, поскольку боялся даже мускулом шевельнуть.

В течение дня настроение похитителя, похоже, улучшилось. Он даже согласился на просьбу Макса сделать остановку в Тамиами Трейл, откуда Макс смог позвонить в Нью-Йорк и оставить на автоответчике сообщение для Бонни. Пока Макс ждал возле телефона-автомата, Сцинк быстро запасся кое-какой провизией. От его плохого настроения не осталось и следа, он даже развеселился. Всю дорогу назад к островку Сцинк распевал песни, а потом пристыдил Макса, который не знал, что Нейл Янг играл на гитаре в группе «Буффало Спрингфилд».

Макс Лам считал, что обладает обаянием, и это заблуждение привело его к мысли, что похититель стал гораздо добрее относиться к нему. По мнению Макса, его освобождение было только вопросом времени. Он не поверил в биографию, рассказанную Сцинком, и считал этого человека неуравновешенным, но довольно интеллигентным отшельником. Этакой заблудшей душой, которую можно усмирить, если разумно и ненавязчиво влиять на нее. А разве сильная сторона рекламного работника как раз и не заключается в том, чтобы морочить головы людям? Макс считал, что значительно продвинулся в своем влиянии на Сцинка, чему способствовали дружеские разговоры, невинные анекдоты, ироничные шутки по поводу своего положения. Сцинк явно вел себя спокойнее, если не дружелюбно. Уже в течение трех часов он не наказывал Макса электрошоком, и, с точки зрения Макса, это было хорошим знаком.

И вот теперь, совершенно непонятно почему, одноглазый грубиян вновь разбушевался. Максу Ламу он объявил:

— Будешь сдавать экзамен.

— По какому предмету?

Сцинк медленно поднялся и сунул пульт в задний карман. Двумя руками он собрал свои спутанные волосы в пучок сбоку над ухом, соорудив нечто вроде «конского хвоста». Затем вынул стеклянный глаз и протер его заскорузлым платком, предварительно поплевав на него. Макса вновь охватила тревога.

— Кто пришел сюда первым, семинолы или теквесты?

— Я, гм… я не знаю. — Макс с такой силой вцепился в ветку, что побелели костяшки пальцев.

Вставив на место стеклянный глаз и достав из кармана пульт, Сцинк задал следующий вопрос:

— Кто такой Наполеон Бонапарт Бовард?

Макс Лам беспомощно помотал головой. Сцинк пожал плечами.

— А как насчет Марджори Стоунман Дуглас?

— Да, да, подождите, — Макс заерзал на ветке ивы, которая закачалась, — она написала «Подросток» !

Через несколько минут, придя в себя, Макс обнаружил, что лежит, свернувшись калачиком, на поросшей мхом земле. В результате падения с дерева он расцарапал колени, а горло и плечи до сих пор жгло от электрошока. Открыв глаза, Макс увидел перед собой кончики ботинок Сцинка и услышал громовой голос:

— Я тебя убью.

— Нет, не надо…

— Каким же надо обладать высокомерием, чтобы приехать в такое место и не знать…

— Простите, капитан.

— …не удосужиться даже поинтересоваться…

— Я же говорил вам, что занимаюсь рекламой.

Сцинк ухватил Макса за подбородок.

— А во что ты веришь?

— Ради Бога, у меня же сейчас медовый месяц. — Макс был на грани паники.

— Какие у вас идеалы? Скажите мне, сэр.

Макс съежился.

— Я не могу.

Сцинк горько усмехнулся.

— Запомни на будущее, что ты путаешь двух Марджори. «Подросток» написала Роулингс, а Дуглас написала «Река из травы». Я думаю, что теперь ты это никогда не забудешь.

Сцинк стер кровь с поцарапанных колен Макса и велел ему одеться. Агрессивность его несколько спала. Макс, неловко шевеля руками и ногами, медленно оделся.

— Вы когда-нибудь отпустите меня?

Сцинк, похоже, не услышал его вопрос.

— А знаешь, чего мне действительно хочется? — спросил он, разводя костер. — Я бы хотел встретиться с твоей женой.

— Но это невозможно, — прохрипел Макс.

— Ох, нет ничего невозможного.

Среди потока преступников всех мастей, хлынувшего на юг в первые же часы паники после урагана, находился и человек по имени Гил Пек. Он намеревался, выдавая себя за опытного каменщика, собрать авансы за подряды на строительство и смыться назад в Алабаму. Такой трюк он легко проделал с жертвами урагана «Хьюго» в Южной Каролине, так что Гил Пек был уверен, что и в Майами это сработает.

Он приехал на грузовике с четырехтонным прицепом, в который была загружена небольшая, но внушительная на вид партия красного кирпича. Все это Гил украл на неохранявшейся строительной площадке в Мобайле, где строилось новое онкологическое отделение детской больницы. О разрушениях, причиненных ураганом, Гил Пек узнал из утренних теленовостей, а в полдень этого же дня украл грузовик с прицепом, загрузил его кирпичом и помчался без остановки в Южную Флориду.

Дела его шли прекрасно. Гил Пек собрал уже почти две тысячи шестьсот долларов наличными в виде аванса у шести несчастных домовладельцев. Все они ожидали, что в субботу утром он вернется на своем грузовике с полным прицепом кирпичей, но Гил, естественно, рассчитывал к тому времени быть уже далеко.

В дневное время он морочил головы домовладельцам, а по ночам мародерствовал. Большой грузовик с прицепом внушал доверие, поэтому ни у кого не возникало никаких вопросов. Даже после наступления «комендантского часа» национальные гвардейцы не останавливали грузовик Гила, а приветственно махали ему.