Карл Хайасен - Ураган

Жестокая угроза моментально согнала сон с Авилы. Пол Гурман был известным людоедом. В настоящее время он ожидал суда по обвинению в том, что убил и съел своего домовладельца, который отказался заменить прохудившийся поплавковый клапан в сливном бачке в туалете Гурмана. Недавно его также признали виновным в убийстве и поедании опоздавшего по вызову телемастера и нагрубившего ему сборщика пошлины на мосту.

— Семь тысяч? Мистер Уитмарк, клянусь Богом, я понятия не имею об этом.

— Ну, как знаешь…

— Подождите, подождите… — Авила сел на кровати. — Расскажите мне что, предположительно, произошло, ладно?

— Никаких «предположительно». — Гар Уитмарк поведал Авиле печальный рассказ своей жены.

— И грузовик был наш, вы уверены?

— Я держу в руках квитанцию, идиот. Здесь написано «Фортрес Руфинг».

Лицо Авилы перекосилось.

— А кем она подписана?

Уитмарк сказал, что подпись неразборчива.

— По словам моей жены, это был парень с выступающей челюстью, похожий на мурену. В отвратительном костюме.

— Проклятье, — пробормотал Авила. Именно этого он и боялся.

— Что, дошло до тебя? — Даже сарказм в словах Уитмарка прозвучал угрожающе.

Авила прижался к спинке кровати.

— Сэр, вы получите свои деньги завтра утром.

— Разумеется, черт возьми. И новую крышу.

— Что?

— То, что слышал, кретин. Твои люди украли семь тысяч, плюс ты заплатишь за новую крышу, когда ее починят настоящие кровельщики.

У Авилы все оборвалось внутри. Гар Уитмарк, наверное, живет в чертовом ранчо на юге, где обитают миллионеры. Авила прикинул, что новая крыша запросто может обойтись в двадцать тысяч.

— Но это не совсем справедливо, — промямлил он.

— Ты предпочитаешь ужин в обществе Гурмана?

— Ох, Боже мой, мистер Уитмарк, конечно же нет.

— Я тоже так думаю.

Авила поднялся с постели, отправился на задний двор, где поймал двух петухов и отнес их в гараж, чтобы отрубить им головы. Он надеялся, что эта жертва будет принята с благодарностью. После короткой возни все было закончено. Авила слил теплую кровь в пластиковое ведро, наполненное мелкими монетами, отбеленными кошачьими костями и черепашьими панцирями. Ведро стояло у ног керамической статуи Чанго, бога молнии и огня. На статую размером с ребенка был надет балахон, цветные бусы и позолоченная корона. Опустившись перед статуей на колени, Авила поднял к небесам окровавленные руки и попросил Чанго поразить своим ударом Кусаку, как трухлявый пень, за то, что тот провалил всю затею с кровельной компанией.

Авила не был уверен, что обряд возымеет действие. Он был относительным новичком в искусстве колдовства , а в силу своего характера и не заботился о том, чтобы постичь все его тайны. Впервые он прибег к помощи крови, когда узнал, что власти начали расследование по поводу его взяток. Несколько знакомых торговцев наркотиками клялись, что колдовство помогает им избежать тюрьмы, и Авила решил, что ничего не потеряет, если попробует воспользоваться помощью колдовства. В Хайлиа Авила встретился с настоящим колдуном, который предложил обучить его всем тайнам обрядов, уходивших корнями в древние афро-кубинские традиции. Но все это было слишком замысловато и загадочно для Авилы, так что вскоре он потерял интерес к этим урокам.

Все, что он хотел, — как объяснил Авила колдуну — так это научиться навлекать проклятья на своих врагов. Смертельные проклятья.

Колдун возмутился и посоветовал Авиле бросить это занятие. Но Авила вернулся домой убежденный в том, что на основании тех обрядов, которые видел, он и сам сумеет постичь основы колдовства. В качестве божества Авила выбрал святого Чанго, потому что ему нравилось имя этого парня. А первым объектом своего колдовства он избрал прокурора графства, который возглавлял расследование в отношении коррумпированных строительных инспекторов.

С монетами проблем не возникло, как, впрочем, и с костями животных, поскольку мать Авилы жила в четырех кварталах от кладбища домашних животных. А вот кровь была самой серьезной проблемой для Авилы, которому неприятно было добывать ее из живых существ. Первые несколько раз он пытался ублажить Чанго, кропя монеты и кости соком мяса и домашним бульоном. Колдовство не дало результатов. Святой явно предпочитал свежую кровь.

Поэтому в одно из дождливых воскресений Авила купил живого цыпленка. Жена его готовила обед, ожидая в гости родственников, поэтому вытолкала Авилу из кухни. Он сунул в задний карман брюк тесак и тайком пробрался со своей жертвой в гараж. Когда Авила начал расстилать на полу гаража газету, цыпленок почуял неладное. Авилу очень удивило, что маленькая птичка весом в пять фунтов может так быстро бегать и оказывать такое отчаянное сопротивление. Жестокое жертвоприношение, в конце концов, свершилось, но Авила оказался поцарапанным, измазанным окровавленными перьями. То же самое произошло с кремовым «бьюиком» его жены. Она разразилась по этому поводу такими тирадами, что родственники ушли домой, не отведав десерт.

Через два дня произошло чудо. Прокурор, на которого Авила наслал проклятье с помощью жертвенного цыпленка, упал в душе и вывихнул плечо. В этот момент он находился в душе в обществе проститутки по имени Канди, которая оказалась достаточно сообразительной не только для того, чтобы позвонить 911, но и для того, чтобы раздать многочисленные интервью для прессы. Средства массовой информации раздули этот скандал, и прокурор штата предложил коллеге на неопределенное время уйти в отпуск.

Дело о коррупции развалилось, потом было передано другому прокурору. Но, тем не менее, Авила был убежден, что его колдовство возымело действие. Повторные попытки колдовства оказались неудачными, но Авила отнес это на счет собственной неопытности и недостатка нужных атрибутов. Возможно, во время жертвоприношения он распевал не те фразы, или фразы были правильными, но распевал он их не в той последовательности. А может, совершал жертвоприношения в плохое время для капризного Чанго. Или же просто жертвы были слишком мелкими.

После колдовства с молитвами о смене прокурора вера Авилы в колдовство с помощью крови и костей осталась непоколебимой. Но он решил, что преступление Кусаки настолько велико, что вместо одного цыпленка следует принести в жертву двух. Если же и это не поможет, то придется пожертвовать козлом.

Петухи отчаянно цеплялись за жизнь, их крики разбудили жену Авилы, тетку и мать. Женщины ворвались в гараж и увидели Авилу, распевающего на испанском бессмысленную тарабарщину перед обожаемой керамической статуей. Жена Авилы моментально заметила красные капли и куски петушиных клювов на левом крыле своего «бьюика», за что безжалостно отходила мужа граблями.