Сергей Бакшеев - Проигравший выбирает смерть

– С меня хватит. Поэтому я и притащил студента. Он будет козлом отпущения. Он и Ныш.

– Как это?

– Слушай сюда. Студент у нас в кармане. Я спрятал его девку, с уговором: как поможет провернуть дело, девку отпускаю и ему бабок отбашляю. А он, придурок, сам держит слово и другим верит. Мы пойдем на дело вместе: ты, я и студент. Ныш будет поджидать снаружи на мотоцикле. Студенту я суну отмычки и обучу вскрытию замков. Пусть он поковыряет внутренние двери, исцарапает замочки, наследит. Сейф я вскрою сам, но сделаю это топорно, чтобы на новичка смахивало. Мы берем деньги, а студенту пулю в висок. Он остается там, а мы уходим.

– Что-то я не врубаюсь.

– Все просто. У меня есть записка от него – предсмертная. Вот, глянь.

Бек прочел бумажку, поскреб за ухом и спросил:

– Откуда?

– Да я же говорю – придурок! В очко свою жизнь проиграл. Ныш из рукава карты тягал, а этот, как теленок, полез в петлю. Слово держит! К тому же менты убийства кассира и мента в Кзыл-Орде вешают на него. Они будут только рады, что одним махом три дела закроют. И все объяснимо. Интеллигентик свихнулся от учебы, сорвался, а когда очухался, его совесть заела, он и откинул копыта. Пистолетик-то у него ментовской будет.

– Хитро! Я понял, студента мы чпокнем, на хрен он нам. А бабки? Сейф мы опустошим, а дальше? Менты же деньги будут искать.

– Вот для этого Ныш и пригодится. Мы уйдем пешком. Перед уходом заденем сигнализацию, пусть врубится. Нагрянут менты. Ныш, не дожидаясь нас, по инструкции уедет к реке. Например, на мост. Или подбери местечко покруче и назначь там место встречи. Когда он приедет, оглушишь его, зальешь в глотку воды и спихнешь в реку. Заведенный мотоцикл туда же. На поверхность немного купюр бросишь. Пусть думают, что подельник смывался с деньгами и утоп.

Бек поднял голову, пристально посмотрел на Есенина:

– А Ныша не жалко? Свой парень. Ради общего дела пошел на убийство.

– Ради дела?! – вскипел Есенин. – «В скором поезде в мягком вагоне я к тебе, дорогая, примчусь», так должно было быть! А он меня по товарнякам мурыжил. Я с ним чуть на вышак не залетел. И еще. Крысятничает он. У моей матери деньги гробовые украл.

– Это меняет расклад. Крысы нам не нужны, – согласился Бек, окончательно стряхнул внутренние сомнения и улыбнулся: – Ну, Есенин, ты голова! Зачем нам куш на троих делить. На двоих больше получится.

– Да, Бек. Башка не только для того, чтобы тюбетейку носить.

– А я и не ношу, – Бек провел ладонью по лысине.

– Вижу, вижу, – ухмыльнулся Есенин и сразу посерьезнел: – И чтобы подольше твоя башка на плечах была, к менту я тебя не пущу, через главный вход мы не пойдем.

– А как же?

– Видел окошко сзади, а напротив него дерево?

– Ну.

– Возьмем домкрат типа лебедки, зацепим за дерево и за решетку. Сдернем ее к чертям собачьим!

– Шум будет, охранник услышит.

– Не услышит. Ныш подъедет в это время к входу на мотоцикле и погазует, типа сломался. Потом стеклорезом вырежем кусок, где наклеен датчик. Там датчик старый, только на разбитое стекло среагирует. Кусок стекла с датчиком приклеим к стенке – и открывай окошко! Это дело поручим студенту, пусть наследит. Потом вскроем пару дверей и выйдем в комнату с сейфом. Охранник ничего не услышит, он в другом конце здания сидит. И выходить лучше во двор, а не на площадь.

– Думаешь, прокатит? – усомнился Бек.

– А тебе что, хочется мента укокошить и под вышку попасть?

– Нет.

– То-то! – Есенин нервно закурил очередную сигарету. – После зоны не могу накуриться сигарками с фильтром – дамским куревом кажутся, – объяснил он и таинственно прищурился. – Я вот еще что надумал. Чтобы нам уйти спокойно, студента нужно шлепнуть тихо. Глушитель на Макарова достанешь?

– Самопальный, да.

– Пойдет. Как достанем бабки, ты его чпокнешь.

– Я?

– Слушай, ты мента собирался уделать, а тут какой-то студент!

– И Ныша, выходит, тоже я?

– Для милиции студент и Ныш умрут своей смертью, а мы выйдем чистенькими и с деньгами. Понял? Я сейф беру, ты расчищаешь путь – все по справедливости. Слушай сюда внимательно. Достанешь себе велосипед. Припрячешь заранее где-нибудь рядом. Шлепнешь студента и тихо едешь на место встречи с Нышем, чтобы его опередить. Я немного пережду, а перед уходом задену датчики сигнализации. Поднимется шум, Ныш смоется, сбежится милиция, но нас это уже не будет касаться.

– Погоди, а деньги у кого будут?

– У меня! Ты же на велике поедешь, а я уйду пешком, чтобы не привлекать внимания. Потом встретимся. Ты что, мне не доверяешь?

– Нет базара, ты честный вор, но все-таки.

– Возьмешь с собой немного. Надо же будет на воду бросить. Только бумажек не жалей. – Есенин отщелкнул окурок и вытянул губы в свою странную улыбку. Мысленно он еще раз прокрутил всю операцию и остался доволен.

На противоположной стороне улицы в кустах шелохнулась веточка. Лицо вора сразу же напряглось, он резко обернулся. Маленькие глазки прощупали темноту пустынной улицы.

– Слышал? – спросил Есенин.

– Что? – не понял Бек.

– За тобой ментовского пригляда нет?

– С чего бы? Я встал на путь исправления, даже грузчиком на складе числюсь.

– А я уже второй день чьи-то глаза спиной чую. Или это нервное?

– Точно. Вот дело провернем – отдохнешь после зоны по-человечески. А кусты здесь козлы местные обдирают.

– Козлы, говоришь? Ну что ж, пойдем к нашим козлам отпущения.

В маленьком домике воров ждал неприятный сюрприз. Когда уходили, Ныш с готовностью вызвался приглядеть за студентом, который связанным томился в подвале. Есенин еще тогда опасался, что злые огоньки в темных глазах Ныша не предвещают ничего хорошего. «Как бы раньше времени студента не покалечил», – подумал перед уходом Есенин.

Войдя в дом, он услышал глухие удары и невнятные крики, шедшие из-под пола. Воры переглянулись.

– Ныш сопляка жизни учит, – рассудил Бек.

– Не перестарался бы, – озабоченно произнес Есенин и пошел на звук.

В прихожей на крышку погреба был сдвинут громоздкий шкаф. Крышка периодически вздрагивала, из-под нее неслась невнятная ругань.

– Что за ерунда? – встревожился Бек и тут же возмутился: – Твой студент бунтует! Сейчас я его утихомирю.

Он сжал пудовый кулак, навалился плечом на шкаф. Деревянные растопыренные ножки заскрипели по дощатому полу, шкаф встал на прежнее место. Бек одной рукой приподнял крышку, а другой приготовился нанести разящий удар. Лаз приоткрылся, темная макушка поплавком выскочила наружу.

– Это не студент… – крикнул Есенин.

Но не успел он закончить фразу, как кулак Бека кувалдой обрушился на черноволосую голову. Тело, даже не охнув, грузным мешком плюхнулось вниз. Расставив ноги, оба вора лоб ко лбу склонились над квадратной дырой в полу.