Сергей Бакшеев - Проигравший выбирает смерть

– Ныш! – хором издали удивленный возглас Бек и Есенин.

Внизу, как лягушонок на лабораторном столе, раскинув лапки, лежал Хамбиев. Глаза были неплотно закрыты, а из отвисшей челюсти свешивался набок кончик языка.

– А где студент? – недоуменно посмотрели друг на друга Бек и Есенин.

Из кухни послышалось звяканье посуды. Оба вора ринулись туда.

За столом с рюмкой в руке сидел Заколов. Другая рука держала вилку с нанизанным огурчиком.

– За здоровье милой девушки Нины! – произнес Тихон, опрокинул в рот рюмку и хрустнул огурцом. – Хороший засол. Кто делал?

Бек и Есенин, ни говоря ни слова, сели рядом. Бек выглядел угрюмым, на лице Есенина застыло изумление. Студент активно ел вареную картошку, макал перья лука в соль и рвал зубами горбушку черного хлеба.

– Я его прошу, покорми, а он издеваться вздумал, – продолжая жевать, объяснил Заколов. – Ну, надоел, честное слово. Вот, кстати, заберите.

Тихон вытер руку, достал из-под куртки двумя пальцами пистолет и небрежно бросил его перед Беком. Ошарашенный Бек молча сграбастал пушку.

– Ты же связан был? – удивился Есенин.

– Когда это было? Ты, Есенин, вспомни еще гибель Помпеи, – ответил Заколов, навалился локтями на стол и, дыхнув луковым ароматом, спросил: – Когда на дело пойдем? Я здесь только ради Нины остался. Скажи, где она, и я любезно распрощаюсь с вами.

Есенин некоторое время молча смотрел на свои сцепленные узловатые пальцы, потом переглянулся с Беком и спокойно взглянул в лицо Заколову:

– На дело пойдем завтра. Тебе еще надо кое-чему научиться. – Он поискал глазами вокруг и обратился к Беку: – Дай бумагу и ручку.

Бек вышел, Есенин крикнул вдогонку:

– И на крысу подвальную водички плесни! А то еще сдохнет раньше времени.

Ведро воды обрушилось в подвал. Послышались кряхтение и ругань.

– Вот смотри, так устроен обычный цилиндровый замок, или, как у нас говорят, «английский», – Есенин уверенными росчерками набросал четкий рисунок. – Это стержни, они подпружинены и не дают цилиндру проворачиваться. Над каждым стержнем имеется штифт. Если вставить правильный ключ, штифты утапливают стержни ровно на столько, чтобы цилиндр свободно вращался. Но если нет ключа, а очень надо открыть замок – не беда, для этого существуют отмычки.

Есенин извлек тонкую узкую полоску с загнутым кончиком. Заколов взял отмычку, которая, несмотря на скромную толщину, оказалась очень прочной, и с интересом рассмотрел ее. Его всегда привлекало, как лихо герои фильмов проникают в разные закрытые помещения.

В этот момент в комнату ввалился мокрый Ныш. Левую руку он прижимал к груди, а правой растирал лоб, на лице блуждала гримаса боли. Заметив Заколова, он встрепенулся, слипшиеся пряди волос задрожали над расширившимися глазами. Он рванул табуретку, попытался замахнуться ей, потом вывинтил одну из ножек и метнулся к Заколову:

– Убью собаку!

Удар шел ровно в голову. Тихон отшатнулся, упал вместе со стулом, ножка торчащим болтом задела куртку, большой клок ткани треугольником вывалился наружу. А разъяренный Ныш наносил новый удар. Тихон отскочил за стол, оглядываясь на воров. Бек, облокотившись о косяк, стоял в проходе и с любопытством болельщика наблюдал за поединком. Есенин, недовольно морщась, подобрал со стола инструменты.

Ныш кинулся за Тихоном. Заколов обежал вокруг стола. Они стояли друг напротив друга, ложно дергаясь то в одну, то в другую сторону. Взгляд Тихона лихорадочно искал, чем защититься. Перед ним стояла бутылка из-под водки и тарелки с остатками пищи. Он хотел было зацепить бутылку, но в последний момент разозлился: «Ах вы, зрители-болельщики! Хотите зрелище – получайте!»

Заколов ухватил стол снизу и, резко подавшись вперед, опрокинул его на Хамбиева. Грохот бьющейся посуды в первый момент заглушил крик Ныша. Тот, не ожидавший такого поворота событий, шлепнулся на спину и распластался на полу. Стол вместе с Заколовым привалил его. Ныш корчился под столешницей и визжал, как резаный поросенок.

Большая ладонь Бека сграбастала куртку на плече Тихона и дернула вверх. Бек хмуро, но корректно отстранил Заколова и поднял стол.

– Ну и бардак устроили, – ворчал Бек. – Кто будет убирать? Сами и уберете.

– Бек, – кряхтел и отплевывался Ныш. – Если бы не ребра, я бы убил собаку. Ребра у меня болят. Он, гад, воспользовался. И там в погребе – ногами…

– Мог бы и руками, но они были связаны, – спокойно возразил Тихон.

– А ты чего туда полез? – спросил Есенин.

– Я… – растерялся Ныш.

– Поиздеваться хотел, – ответил за него Заколов.

– А ты сам… – Ныш сидел на полу и сквозь скулеж оправдывался: – Есенин, он хотел узнать, где мы оставили Ромашку. Но я не сказал.

– Герой! Настоящий герой! – съязвил Есенин.

– Ну, студент, мы еще с тобой поквитаемся, – шипел Ныш, вставая с пола.

– Вот что, бычки бодучие! – рявкнул Бек. – С этого момента никаких драк! Иначе пришибу обоих. Сейчас все убрать, и заваливаемся спать. Завтра важный день. После того как возьмем банк, разбегаемся в стороны. Тогда калечьте себя как хотите.

Заколов тревожно посмотрел на Есенина:

– Банк? Мы будем грабить банк?

– А ты думал, я отпущу твою девку после того, как мы пивка попьем?

Тихон Заколов с трудом сохранял хладнокровие в присутствии бандитов.

Когда ему удалось выбраться из погреба и запихнуть туда Ныша, он сразу же бросился бежать. Но около калитки остановился, рука в нерешительности замерла на штакетине. Куда идти? Вся милиция ищет его, обвиняя в убийствах. А тут еще и крушение поездов! Может, это тоже ему приписывают? Наверняка уже разослали его фотографию и, если он сунется на железнодорожную станцию или в другое людное место, его опять схватят. Против него куча улик, и как оправдаться, он не представлял.

Но самое главное, он не представлял, где находится Нина. Он готов был идти на помощь, несмотря на все опасности. Но куда? Это знают только бандиты. С этими мыслями Тихон и вернулся в дом. От разъяренного, запертого в погребе Ныша ничего узнать не удалось, и Тихон, сохраняя видимое спокойствие, принялся за еду.

Он был уверен, что Есенин выполнит слово и освободит Нину после запланированного дела. Ведь говорят, что у серьезных воров существуют строгие принципы. И еще ему надо было самому найти настоящего убийцу и сделать так, чтобы вина его была доказана. Только в этом случае он сможет вернуть себе честное имя.

Скорее всего, убийца Ныш. Нина видела, как он бил милиционера. Да и нож в груди кассира Заколов узнал. С того момента, как Ныш чуть не выколол ему глаз, Тихон хорошо запомнил зловещий клинок.

Но теперь говорят, что убитых милиционеров двое, а Нина помнит, что Хамбиев бил только одного, а потом сразу сел в машину. Может, у нее был шок и она не совсем адекватно воспринимала действительность? Да и поговорить им толком не удалось. Девушка успела лишь шепнуть несколько фраз, пока удирали на машине из Гиптильника.