Сергей Бакшеев - Проигравший выбирает смерть

– А в комнате, где сейф?

– А ты думаешь, туда меньше вашего брата ворвалось? Как бы не так. Все затоптали! Все! Но Гурский думает, что там работали только двое. Зачем им толпу создавать. Для вскрытия сейфа футбольная команда не нужна! И ты же знаешь, с кем мы имеем дело. Это же профи! Они глупых следов не оставляют и дилетантов на дело не берут. – Семен Григорьевич успокоился, плюхнулся на стул, по привычке расположив на коленях большую сумку эксперта. – Ох, устал я, Русланчик. Сейчас бы домой, в теплую ванну, а затем в мягкую постельку! Старый Гурский уже все бока отлежал на милицейских стульях. А как от меня пахнет, Русланчик!

– А лебедку проверяли? Там пальчики остались? – Колубаев не разделял сентиментального настроения старого эксперта.

– Вся лебедочка песком да мусором по уши была засыпана. Ты же видел… Но я проверил. Сдувал, сдувал…

– Ну, и?

– Ни-че-го. Ни-че-го. Может, в перчатках работали. Может, еще как. Ну, это же надо такой прикол придумать – потолок обвалить! Тут человек с недюжинной смекалкой работал. Под шумок, видимо, и ушел.

– Прикол, прикол, – задумчиво произнес следователь, словно пробуя слово на звук. – Прикол, Приколов… Где-то я слышал…

– Товарищ следователь! – в кабинет ворвался Федорчук. – Из Туркестана сообщили, что к ним в отделение милиции с повинной явился Каныш Хамбиев!

– Вот те на! Третий нашелся! И сам явился? Интересно!

– Что будем делать?

– Ты, Федорчук, вместе с капитаном Кусыевым поезжай туда. Это его город. А я…

– А капитана здесь нет, Руслан Ахметович. Говорят, он уже давно отъехал к себе. Операция ведь закончилась…

– А мне не доложил. Он мне вообще ничего не докладывает! – недовольно поморщился Колубаев. – Хотя формально и не должен. А мог бы. Не любят нас оперативники, считают кабинетными крысами, которые только в бумажках ковыряются.

Гурский устало покивал, поддерживая следователя. Федорчук, сохраняя нейтралитет, отвел взгляд в сторону. Колубаев задумчиво приподнялся, сгребая со стола бумажки, но потом плюхнулся на стул и ткнул пальцем в направлении Федорчука:

– Ладно, Николай, поезжай пока один. Смотри, чтобы там не замордовали Хамбиева. На нем труп милиционера вроде бы висит. Что узнаешь – сразу мне звони. Особенно меня интересуют студенты. Куда они подевались? А я еще раз Бека допрошу. Попробую все-таки расколоть.

Двигатель мотоцикла чавкнул, подавился серией затухающих чиханий и стих окончательно. Переднее колесо еще продолжало расторопно бежать вперед, но, почувствовав, что дружок сзади не только не подталкивает, а превратился в тяжелый балласт, тут же изъявило недовольство и решительно остановилось.

Заколов удрученно смотрел на стрелку датчика топлива, безнадежно свалившуюся набок. Для верности он отвинтил крышку бензобака и качнул мотоцикл. Всплеска не последовало. Кроме запаха бензина, шибанувшего в нос, бензобак ничем не мог похвастаться. В пустынной степи послушная машина в одно мгновение превратилась в бесполезную груду теплого металла.

Тихон огляделся.

Туркестан остался далеко позади, впереди смутно угадывалась ровная полоска горизонта, которую стремительно укутывали сгущающиеся сумерки. Под ногами лежала неясная грунтовая дорога, которую невозможно было разглядеть, если бы не свежий след автомобильных шин на примятом песке.

По этим зыбким следам Заколов и двинулся в путь. Он шел быстро, рюкзак подпрыгивал и шлепал по спине, а темнота жадно обступала одинокого путника. Вскоре глаза почти ничего не различали впереди.

И тут Тихона охватил страх. Мерзкое чувство проникло в грудь маленьким комочком вместе со вдохом и быстро, как химический реактив в благодатной среде, расползлось по всему телу. И вот уже страх пульсировал в венах, стучал в висках, словно стремился вырваться из тесной оболочки.

Однажды из-за него уже погибла безвинная девушка. А вдруг это повторится?!

Где этот Гиптильник? Сколько до него идти? В том ли направлении он вообще движется? Вместе с вопросами сквозь червоточину сомнения в душу заползали новые холодные щупальца страха. Внутри все сжималось.

Нина! Найдет ли он ее, успеет ли к назначенному часу? И что сейчас делает с ней этот ужасный капитан милиции?

Вопросы множились, а страх с издевкой подкидывал самые жуткие ответы.

Еще пару лет назад Нина Брагина была для Заколова лишь девчонкой из младших классов, которую он знал только потому, что она была подругой сестры Сашки Евтушенко. Еще несколько дней назад при редких случайных встречах он бросал ей равнодушное: «Привет», – и спешил дальше, не удосужившись разглядеть ее радостную улыбку и грустный взгляд, тайно провожавший его удаляющуюся фигуру. А сейчас он понимал, что если не увидит ее в ближайший час, то его жизнь не будет такой, как прежде. Он потеряет что-то важное, частичку собственного достоинства, без чего невозможна внутренняя гармония. Даже если он найдет ее потом живой и невредимой, он не сможет восстановить душевный комфорт.

Сейчас, в данную минуту, семнадцатилетняя Нина Брагина надеется только на одного человека из миллиардов живущих на планете. На Тихона Заколова.

Страх ответственности за девушку со сломанной ступней гнал Тихона вперед. Ноги почти бежали, глаза бесконечно прощупывали черноту наступающей ночи, даже нос, втягивая поток воздуха, пытался распознать мельчайшие флюиды химического запаха Гиптильника.

В какой-то момент Тихон в очередной раз опустил глаза вниз, стараясь не сбиться со следа от автомобиля, а когда поднял взгляд, то увидел перед собой сломанные сетчатые ворота, от которых в обе стороны отходило заграждение из колючей проволоки. Тут же в свежесть ночи вторгся неприятный запах Гиптильника. Заколов радостно вдыхал его полной грудью, и с каждым выдохом страх отпускал его.

Когда дыхание восстановилось, а уверенность вновь вернулась к молодому человеку, он вошел на территорию Гиптильника и во всю мощь голосовых связок крикнул:

– Э-эй! Капитан! Я пришел! Где вы?

Из темноты грянул выстрел. Тихон упал на подставленные руки. В ладони впиявились острые камешки.

Заколов лежал, прижавшись щекой к земле, и анализировал сложившуюся ситуацию. Вспышки от выстрела он не видел, значит, стреляли не в его сторону. Сразу после хлопка раздался истошный визг нескольких животных, потонувший в свирепом рычании. Эти звуки он хорошо помнил. Так стая крысоподобных собак пожирала раненых сородичей. Похоже, стреляли не в него.

Заколов поднялся, отряхивая китель. Ну и форма у милиционеров непрактичная, сразу пачкается.

В стороне трижды просигналил клаксон автомобиля. Тихон развернулся на звук и увидел темный силуэт машины, приткнувшейся рядом с черным провалом конусной ямы.