Мартин О'Брайен - Убийство по французски

Сильвьен ждала звонка. Карно целый месяц инструктировал ее об их комбинации. О том, как все может сложиться, о возможностях. При условии, что она будет хорошо себя вести, демонстрировать готовность. Делать так, как ей говорят. Это всего лишь дело времени, говорил он. Как только откроется возможность, он сразу выпустит ее. И вот, похоже, возможность появилась. Ее большой шанс. Наконец. Выход, которого она ждет.

Заперев дверь квартиры, Сильвьен поехала вниз на лифте. Кабина была маленькой и тесной, но достаточно большой, чтобы прислониться плечом к ковровой обивке, засунуть палец за край туфли и поправить пальцы и пятку. Новые туфли. «Лабутэн». И надо же — прямо сейчас они играют с ней злую шутку. Нужно было выбрать «манолос», подумала она, когда двери лифта открылись. Конечно, они немного поношены и стоптаны, но не в пример этим удобны.

В то утро Сильвьен оделась дорого и изысканно. Именно так, как следует быть одетой в таких местах, как «Софитель». Новые туфли, конечно (будь они прокляты), черные шелковые чулки, костюм от «Хлое» в тонкую полоску, светлые волосы собраны на затылке, как иногда это делает Денев, красная помада — по словам Карно, любимый цвет мсье Рэссака. Для остальных она может походить на менеджера какой-нибудь серьезной корпорации. Именно тот вид, которого она хотела добиться.

На улице Сильвьен пропустила первое такси, старенький «опель», потом увидела «мерседес», махнула рукой и села на заднее сиденье. Она сообщила водителю, куда едет, и занялась проверкой макияжа, зубов, несколько раз глубоко вздохнула и вытерла салфеткой вспотевшие ладони. Ровно в десять минут первого швейцар «Софителя» провел ее в приемный зал.

Сильвьен нервничала. Ей очень нужно было произвести хорошее впечатление, и она чувствовала дрожь в животе. Она знала, как с этим справиться, поскольку проделывала такое много раз, но теперь... Все было серьезно. Если она все сделает правильно, то ее гардероб разнообразится, не в пример сегодняшнему с одним костюмом от «Хлое», единственной пары «лабутэн» и старых «блэхникс». Это могло стать огромной удачей. Большими деньгами. Больше не будет баров и частных клубов, конференций и анонимных номеров в отелях. Элитная клиентура, подобранная Карно. Для этого она и подыщет новую квартиру, как сказал Карно. Где-нибудь за Кур-Льето, хорошую и в центре. И у нее появится куча денег. Даже при условии, что нужно будет отстегивать Карно, это больше, чем она когда-либо в жизни зарабатывала. Еще несколько лет, и совершенно свободна...

Служащие отеля за стойкой регистрации были приятно внимательны, когда она попросила показать, где находится бар под названием «Мадам», и указали ей на другую сторону вестибюля, где пролеты лестницы спускались каскадом огороженных перилами террас к длинному венецианскому окну, за которым открывался вид на Старый порт.

— Я узнаю его с первого взгляда. Я узнаю его с первого взгляда, — повторяла Сильвьен, пересекая кремово-мраморное пространство вестибюля, стуча каблучками от «лабутэн» и спускаясь в основной бар на первом уровне. Но она не видела его. Не видела никого, кто мог быть этим мсье Рэссаком. Сильвьен нашла себе столик, заказала у официанта водку с тоником и устроилась поудобней.

Бар постепенно наполнялся, в основном мужчинами. Дюжина или немного больше делового вида людей в хороших костюмах и сверкающих ботинках — кейсы поставлены на пол или на стулья — заказывали выпивку у бармена в белой куртке, который улыбался, кивал и играл различными бутылками уверенно, как заправский жонглер. Попивая свой напиток, закусывая жареным миндалем из мисочки на столе, Сильвьен впитывала в себя атмосферу бара. Она знала этот сорт мужчин — все среднего возраста, успешны, вдали от жен, домов. Среди них нет ни одного, кого она не соблазнила бы оставить на время скучную, невыразительную жизнь. Ни одного. Она обрабатывала толпы таких. Это стало второй натурой. Подходящие экземпляры. Щедрые. Ловкие. Но в таком месте главное — осторожность... или вылетишь за дверь быстрее пробки из...

— Excusez-moi, Mademoiselle? [8] Простите, мадемуазель? (фр.)

Голос низкий, теплый, приглашающий. Но когда Сильвьен взглянула на него, то едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.

Его лицо. Его лицо. Карно был прав, когда сказал: «Ты сразу узнаешь его».

— Вы Сильвьен?

Она кивнула, не в силах справиться с голосом. Мужчина шагнул вперед, потянулся к ее руке и склонился над ней, сухие губы прикоснулись к коже.

— Enchante [9] Очень рад (фр.). .

Старший инспектор Гасталь, заткнув за воротник салфетку, сидел в одиночестве в кабинете ресторана «Фабьен», что за дорогой из Старого порта. Солнце, отраженное в воде, выписывало яркие разводы на потолке. Достав из тарелки последнюю улитку, Гасталь поместил ее между средним, с кольцом, и большим пальцами, а ногтем указательного пальца процарапал отверстие в верхней части раковины. Довольный работой, он прижал отверстие к губам и стал громко втягивать в себя содержимое. Спиралька черного тельца и теплый сок были вытянуты из раковины со звуком, словно это были последние капли детского напитка, которые высосали через соломину.

Жако, пробираясь к столику Гасталя, наблюдал за этим представлением и удивлялся. Он был рад, что уже успел поесть.

Гасталь отложил пустую раковину, вынул салфетку из-за воротника и утер след от растопленного масла, который блестел на его раздвоенном подбородке. Увидев приближающегося Жако, он бросил салфетку.

— Гасталь, — произнес он сияя. — Для тебя — Ален. Садись, чего там. — Он подвинул свой зад на скамейке, чтобы освободить место. — Если голоден, порции будет достаточно.

Или я бы предложил тебе одну из этих, — он показал на гору пустых раковин, — но, как видишь, эта была последняя. — Отодвинувшись на достаточное расстояние, Гасталь дотянулся до своего стакана и газеты, которую читал, оставив тарелку с пустыми раковинами и грязную салфетку там, где они лежали. — Да садись же, — повторил он, указывая на место рядом с собой, где теплый отпечаток его ягодиц, медленно пропадая, все еще был заметен на красной целлофановой обивке.

— Один из ребят Сэллинджера с третьего этажа сказал, что ты будешь здесь, — заметил Жако. — Я возвращался, вот и...

— Это Дэнни, да? — перебил Гасталь, потянувшись за чистой салфеткой и начав засовывать ее за воротник.

Появился официант, убрал тарелку Гасталя.

— Мсье? — вопросительно посмотрел он на Жако. Жако покачал головой. — Он не задержится.

— Садись, выпей чего-нибудь.

— Если ты не против...

Гасталь пожал плечами:

— Конечно-конечно. Устраивайся. — Он нисколько не смутился. Взял последний рогалик, отломил кусочек и провел им по тарелке с маслом. — Как твой партнер? Слышал, он слег?