Бентли Литтл - Письма, несущие смерть

Я даже не стал тянуть до возвращения домой. Прямо в «фольксвагене» я написал письмо Эдсону: попросил не верить никаким письмам, порочащим меня, поскольку все, что в них написано, — ложь и клевета. Я вырвал лист из блокнота, сложил его, сунул в конверт, запечатал, наклеил марку и поехал в ближайшее почтовое отделение, где и бросил письмо в почтовый ящик.

Я мысленно назвал свое творение охранным письмом. Интересно, не с подобных ли писем началось колдовство, не смекнул ли сторонний наблюдатель, в чем дело, не догадался ли, что кое-кто умеет писать письма, обладающие силой, предсказывающие будущее или являющиеся причиной событий. Эта мысль показалась мне вполне здравой.

Вернувшись домой, я позвонил Эдсону на работу и спросил, можно ли использовать его сотовый телефон для междугородних звонков, пообещав оплатить их, как только придет счет. Эдсон сказал: «Прекрасно, валяй и не бери в голову». Я набрал телефон справочной, узнал номер телефона и позвонил в полицейский участок, к которому относился дом родителей Викки, сказал, что сильно тревожусь: жена уехала навестить родителей, но уже больше недели не дает о себе знать, а когда я попытался позвонить в дом ее родителей, мне сказали, что телефон отключен. Нельзя ли послать патрульного и проверить, все ли там в порядке.

Я снабдил сержанта именами, адресом и телефонным номером, и он пообещал перезвонить, как только появятся какие-нибудь новости.

Он действительно перезвонил через полчаса и был вне себя от ярости:

— Что за игры вы тут устраиваете? Не знаю, кем вы себя возомнили, но вы не имеете права тратить наше время на пустяки. Мы здесь работаем. Вы знаете, что фальшивые сообщения — преступление?

— Какие фальшивые сообщения? Я говорю вам правду. Я не могу найти жену и сына.

— Послушайте, я не знаю, чего вы добиваетесь, но, по словам соседей, мистер и миссис Рид продали дом и переехали в Миссури полгода тому назад. Никто ничего не знает об их дочери и внуке. Но никто не исчезал. Никого не похищали. Никакого преступления не было.

— У вас есть их новый адрес? Или телефон?

— Вы и так отняли у нас слишком много времени.

— Это не шутка! Я говорю серьезно! Сообщите мне фамилии соседей! Я им позвоню!

Сержант бросил трубку.

У меня возникло сильнейшее желание разбить телефон о стену. Здесь я оказался так же беспомощен и бессилен, как там. Похоже, остается лишь поехать в Аризону и самому поговорить с соседями. Но что, если соседи ничего не знают? Что, если Риды никому не оставили свой новый адрес? Что, если соседей предупредили —

письмом

— держаться от меня подальше, поскольку я безумен и опасен и нельзя отвечать ни на какие мои вопросы?

Вероятно, мысль о частном детективе была наиболее разумной. Можно снять еще денег с банковского счета и заплатить кому-нибудь за поиски Викки и Эрика… хотя где гарантии, что детектив не начнет получать письма с контрпредложениями?

В кухне зазвонил телефон.

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности и инстинктивно бросился на кухню, но на полпути вспомнил слова Эдсона: телефон не работает. Однако я схватил трубку и не услышал ни гудков, ни каких-либо других звуков. Я подергал рычаг. Ничего.

Какой-то сбой, сказал я себе, сигнал, который периодически проходит даже через неподключенный аппарат. Я вспомнил, как однажды завизжал детектор дыма, хотя в нем не было батареи.

Однако я прекрасно понимал, что дело совсем в другом.

Остаток дня я провел в заботах: покупал одежду, продукты, в публичной библиотеке искал в Интернете Викки и окольными путями пытался найти информацию о Писателях Писем, но поиски мои успехами не увенчались. Эдсон заглянул вечером с пиццей и пивом, мы потрепались, и я рассказал ему, что подумываю нанять частного детектива. Эдсон одобрил мою идею и предложил поспрашивать знакомых, чтобы посоветовали хорошего. Я его поблагодарил. Он предложил оплатить расходы, но это предложение я отклонил. Кое-что человек должен делать сам.

После ухода Эдсона дом показался мне… странным. Отключенные телефоны больше не звонили, я не слышал никаких звуков, не видел никаких теней или жутких огней, но что-то было неправильным, и я вдруг осознал, что дом не пуст. Как ни старался я игнорировать это ощущение, я не мог от него избавиться. Я чувствовал рядом с собой чье-то присутствие. Я пытался рассуждать здраво, объективно. Вероятно, думал я, вера в колдовство и призраков началась с Писателей Писем. Чужое присутствие, которое я ощущал, могло быть всего лишь подсознательным признанием некоей личности, живущей в доме-двойнике в Стране Писателей Писем. Насколько я знал, тот мир и этот сосуществовали в разных физических измерениях с общим переходом на каком-то молекулярном уровне. Возможно, семья, проживавшая нынче в моем старом доме, тоже чувствовала, как мое второе «я» бродит по комнатам. А возможно, и нет.

Я чувствовал, что мои впечатления нельзя объяснить научным или даже псевдонаучным способом. В том, что происходило в этом доме, отсутствовала всякая логика.

Сочинение Писем — искусство, а не наука , и это прекрасно объясняло все различия.

Я бодрствовал до глубокой ночи, прислушиваясь к звукам, похожим на удары капель воды о дно пустой ванны, но доносившимся из коридора, и в конце концов забылся тяжелым сном.

Утром на кухонном столе я нашел миску с недоеденными хлопьями и стакан с недопитым апельсиновым соком. Рядом валялась «Лос-Анджелес таймс», раскрытая на спортивных страницах, а я точно знал, что на этот адрес не доставляются никакие газеты.

Я включил телевизор на полную громкость, чтобы слышать его изо всех помещений дома, проверил запоры на парадной и задней дверях (двери оказались запертыми), обошел весь дом, открывая по дороге все шкафы и шкафчики — искал незваного гостя. Никого я не нашел, но облегчения не испытал. Я убрал со стола, налил в чистый стакан апельсиновый сок и выпил его залпом, а потом попытался обдумать свой следующий шаг.

Надо сматываться.

Меня ничего с этим домом не связывает.

Я забрал сотовый телефон Эдсона, доехал до пляжа и прошелся по пирсу. Еще в колледже, когда не хватало денег на настоящее свидание, мы с Викки часто гуляли по пирсу, наблюдали за рыбаками и серферами, закатом и волнами. Тогда, в начале нашего знакомства, мы были счастливы, но сейчас мне было ужасно грустно. Я топал по толстым доскам, вдыхал соленый воздух, слушал гортанные крики чаек и сокрушался, как я мог допустить крах своего брака, как я мог предпочесть письма Викки.

Нет, я не выбирал, вдруг понял я. От меня ничего не зависело.

Эдсон позвонил около полудня и продиктовал мне фамилию частного детектива.

— Парень специализируется на пропавших людях. По моей просьбе его проверили. Он даже кое-что сделал для моего коллеги, искавшего давно потерянную возлюбленную. Он — профессионал.