Питер Джеймс - Одержимый

Сегодняшним утром ему было трудно сосредоточиться. Люсинда смотрелась в карманное зеркальце. Он поднес пальцы к носу и бесшумно понюхал их. На них все еще оставался запах Аманды.

– Я опять это делала, – сказала Люсинда. – Но это помогает, ведь правда? Лицо стало не такое красное. У меня теперь две донорские карточки. – Она с гордостью улыбнулась. – Случайно удалось достать вторую, так как в первой они сделали ошибку в адресе. Если я буду ходить в разные больницы, то этого никогда не обнаружат.

Майкл сделал запись в медицинской карте. Ему не нравилось, как Люсинда выглядела.

– Хорошо, давайте сегодня на этом закончим. Когда будете выходить, пожалуйста, подойдите к моему секретарю. Мне бы хотелось, чтобы вы сделали несколько анализов.

На лице женщины отразилось беспокойство.

– Мне кажется, что вы чересчур бледны. Я хочу удостовериться, что постоянная кровопотеря не приносит вашему организму вреда.

– Они просто возьмут кровь на анализ?

– Да.

Люсинда чуть приободрилась.

Как только она вышла из кабинета, Майкл повернулся к компьютеру и вышел в Интернет. За два часа, в течение которых он не проверял почту – в последний раз он сделал это незадолго до девяти часов, – в его ящик пришло около дюжины свежих писем. К его разочарованию, все они были не от Аманды.

Он очень хотел получить весточку от нее. Хотел увидеть ее имя на экране, прочесть, что она написала, услышать ее голос.

Вчера она обещала, что позвонит, как только вернется домой от сестры, просто чтобы узнать, как дела, и чтобы он не беспокоился. Она не позвонила. Может быть, попала в аварию? Вероятнее всего, однако, что она вернулась домой позже, чем рассчитывала, – стояла хорошая погода, и дороги с побережья до Лондона были забиты машинами.

Но она могла позвонить на мобильный.

Он не спал до половины второго, лежал с открытыми глазами в кровати, которая пахла ею, и думал о ней, вспоминал каждую подробность их свидания в воскресенье. Она же не хотела от него избавиться?

Неужели она соврала ему, что едет к сестре, и вместо этого поехала к Брайану?

Не может быть. Все, что она говорила о Брайане, было сказано от чистого сердца. Майкл понимал, что, несмотря на огромный опыт в психиатрии, он не слишком хорошо разбирается в женщинах, но все же ему казалось невероятным, что после такой ночи любви, какая была у них, Аманда захотела переспать со своим бывшим.

Если только она не стала заложником чувства вины. Но это также маловероятно.

Он хотел позвонить ей в полпервого ночи и узнать, все ли с ней в порядке, но не рискнул, так как боялся надоесть. Вместо звонка он отправил письмо по электронной почте. Скорее записку:

«Привет. Надеюсь, ты добралась без приключений. Я скучаю по тебе».

Он мечтал, проснувшись утром, найти в почтовом ящике ответ. Он проверил его еще раз перед тем, как уйти на работу, и еще раз уже в кабинете.

Его захлестнула огромная темная волна. Сколько еще он будет ждать? Он не хотел обременять ее своим беспокойством, но также не хотел играть в игры. За простой первобытной искрой, вспыхнувшей при первой встрече между мужчиной и женщиной, следует огромное количество разнообразнейших любовных коллизий, но он не желал тратить на них время. Он просто хотел еще раз услышать ее голос.

Он поднял трубку и набрал рабочий номер Аманды.

Звучный женский голос ответил, что у нее с утра деловая встреча и в офисе ее не ждут до обеда. Когда его спросили, не желает ли он оставить сообщение, он поколебался, но затем, поблагодарив, сказал, что перезвонит.

Он почувствовал облегчение. Деловая встреча. Наверное, она вернулась поздно и не стала ему звонить, а утром сорвалась на службу, не проверив электронную почту.

Майкл предупредил секретаря, чтобы его соединяли, если позвонит Аманда Кэпстик, и подошел к двери, чтобы встретить следующего пациента.

Надо еще подождать до перерыва на ленч. До той поры она обязательно позвонит.

Она не позвонила.

«Даже с завязанными глазами человек сразу определит, что он в полиции», – подумал Гленн Брэнсон. Покрытые линолеумом полы, ободранные коридоры, доски объявлений вроде тех, что вывешивают в любой больнице, школе или другом жестко организованном учреждении. Вот только запах специфический.

В полиции пахнет иначе, чем в больнице. Здесь не слышны детские голоса, как в школе. Здесь своя собственная энергетика. Ни на секунду не замолкающие телефоны, тихий говор, могильный юмор, сосредоточенность, общее для всех дело. Гленну здесь нравилось.

Понедельник – футбольный день. Все разговоры вертелись исключительно вокруг сыгранных в выходные матчей. Стол позади Гленна занимал Гэри Ричардсон, бывший профессиональный футбольный вратарь, оставивший спортивную карьеру из-за травмы колена. Теперь он был детектив-констебль, как и Гленн. И тренировал сборную команду близлежащих участков. Высокий, мощный, намазанные гелем и зализанные назад волосы. Сейчас он возмущался:

– И что творилось в субботу, во имя Господа? Я имею в виду нападающего. Катастрофа, мать ее! Они уже сейчас – худшая команда в лиге!

На столе Гленна, нетронутый, лежал бутерброд со свиной грудинкой. Сквозь салфетку, в которую он был завернут, проступил жир. Был полдень. Гленн уже час как находился на своем рабочем месте. Хорошо сидеть в теплой компании, слушать разговоры, видеть живых людей. Гленн любил футбол, но сейчас он думал о другом.

Его все еще мутило после морга. Надо бы поесть, подпитаться энергией, он приехал в морг в полдевятого и еще не завтракал – но в горло ничего не лезло. Он мог только пить приторно-сладкий – как обычно – чай.

Детективы-констебли располагались на втором этаже полицейского отделения Хоува, в узкой комнате, где вдоль длинных стен стояли двенадцать столов – по шесть с каждой стороны. В дальнем конце отделенный шкафами для бумаг находился большой овальный стол для совещаний по профилактике правонарушений.

Сразу при входе в комнату располагалась рабочая зона с единственным на всех компьютером, древней электрической печатной машинкой и телевизором. В центре комнаты в потолок был вмонтирован монитор внутренней полицейской сети, по которому целый день показывали обновляющиеся раз в сутки описания разыскиваемых преступников, с пометками, являются ли они особо опасными или вооруженными, номера подлежащих задержанию машин и т. д. – все, о чем должны быть осведомлены сотрудники полиции Суссекса, включая фактические и запланированные показатели раскрываемости.

В данный момент на экране монитора яркими буквами было написано:

«Общий показатель раскрываемости преступлений. Июнь 1997. 26,2 %».

– Так вот, вызывают меня в субботу в полчетвертого утра, – рассказывал один из коллег Гленна. – Двое гомиков вечерком решили устроить себе ужин при свечах, чтобы создать «романтическую атмосферу». Ну, после того, как они получили от «романтической атмосферы» все, что хотели, они уснули. Сожгли к чертовой матери и свою квартиру, и еще три верхние. Была и жертва. Знаете кто? Кошка! Парень одной из квартир выкинул кошку из окна, и она погибла.