Питер Джеймс - Одержимый

– Вы обладаете какими-либо познаниями в области орнитологии, доктор Теннент?

– Вы только что спрашивали меня об этом. Нет, боюсь, что не обладаю.

Майкл сделал пометку в медицинской карте. Похоже, Теренс Джоэль периодически забывал, о чем говорил. Защитный механизм.

Томас Ламарк внимательно следил за доктором Теннентом. У тебя сегодня не слишком хороший день, да, доктор Майкл Теннент? Ты считаешь меня жалким психопатом, который забывает, что он только что сказал. Ты не можешь дождаться окончания консультации. Ты здорово волнуешься за свою подстилку, Аманду Кэпстик. И поверь, волнуешься не зря. По правде говоря, на твоем месте я бы сходил с ума от волнения.

И это у тебя еще впереди.

– Вы знали, что многие виды птиц составляют пару на всю жизнь? – спросил доктор Джоэль.

Майкл ответил не сразу, надеясь, что Джоэль продолжит мысль.

– Нет, я этого не знал.

– Если они теряют свою пару, они чахнут и умирают. – Джоэль смотрел Майклу прямо в глаза.

Снова поглядев в записи, Майкл вспомнил, что на прошлой консультации Джоэль затронул тему автомобильных аварий. Майкл тогда еще задался вопросом, не знает ли он о Кэти. Теперь его занимал похожий вопрос. «Нет, – наконец решил он. – Скорее всего, нет». Он сам связывает эти вещи.

– Как вы думаете, доктор Теннент, степень печали шалашника-самца будет зависеть от того, от чего именно умерла его самка?

Помня об ахиллесовой пяте Джоэля – его родителях, Майкл ответил:

– Не знаю. Давайте поговорим немного о вас. Вы пришли ко мне потому, что страдаете от депрессии. В прошлый раз мы не слишком сильно продвинулись в этом вопросе. Я хотел бы узнать о вас немного больше. Может быть, вы вкратце расскажете мне о своей жизни?

– Сначала я хочу спросить у вас кое-что, доктор Теннент. Это не дает мне покоя.

– Пожалуйста.

– В одной статье я прочитал, что слишком многие люди, принадлежащие к поколению, выросшему на видеоиграх, убеждены, что способны хладнокровно убить человека. Я тоже принадлежу к этому поколению, и мне кажется, что наша «цивилизованность» – это всего лишь тонкий слой лака, покрывающий звериную природу человека, для которой убийство – естественно. Вы с этим согласны?

Майкл был полон решимости разговорить пациента. Он вернул ему его вопрос:

– Вы действительно так думаете?

Джоэль закрыл глаза.

– Я бы хотел еще поговорить о шалашнике. Жизни птицы угрожает множество опасностей. Например, она в полете может не заметить высоковольтных линий электропередачи, коснуться провода и погибнуть от электрического разряда. – Он открыл глаза, вперил взгляд в психиатра и продолжил: – Шалашник может запутаться в силке, расставленном птицеловом, который зарабатывает на жизнь, продавая птиц зоопаркам. За шалашника могут дать приличное вознаграждение. Представим, что в силок попалась самка. Ее супруг, шалашник-самец, в это время находится где-то в другом месте, собирая корм. Что для него будет ужаснее, доктор Теннент, – увидеть трупик своей супруги? Или если она просто не вернется к нему?

Майкл поерзал в кресле. Глаза Джоэля неотрывно глядели на него. Господи, если бы этот человек знал, насколько он близок к истине! Майкл просто был не в состоянии ответить на этот вопрос. Пациент оглушил его им, будто кувалдой по голове.

Аманда! Аманда, милая! Позвони! Позвони, скажи, что у тебя все в порядке. Господи, Аманда, позвони!

Прикрываясь медицинской картой, Майкл незаметно поглядел на часы. Еще двадцать минут. Он хотел позвонить Лулу – просто для того, чтобы услышать ее голос, почувствовать близость к Аманде.

Томас Ламарк едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Отлично! Ребенком он любил ловить насекомых – для этой цели хорошо подходили мухи, лучше всего мясные, – затем пришпиливать их за одно крыло к столу и смотреть, как они бьются, пытаются взлететь, но не могут.

– Давайте… – начал Майкл и замолчал. Он потерял мысль. Пытаясь совладать с собой, он спросил: – А как вы думаете, что будет ужаснее?

Теренс Джоэль сунул руку в карман пиджака, вынул оттуда монету, подбросил ее и, поймав в ладонь, прикрыл ее другой рукой.

– Орел или решка? – спросил он.

Майкл не знал, стоит ли отвечать, но любопытство взяло верх.

– Ну хорошо, – сказал он. – Решка.

Теренс Джоэль убрал руку, прикрывающую монету.

– Повезло.

– Если бы выпала решка, то не повезло бы?

Джоэль улыбнулся:

– Нет, тоже бы повезло. Только мне.

– Это золотая монета? – спросил Майкл.

– Фамильная реликвия. – Джоэль положил монету обратно в карман.

– С ее помощью вы принимаете решения?

– А как вы принимаете решения, доктор Теннент?

Консультация летела ко всем чертям. Перед ней Майкл просмотрел свои прежние записи. Всю прошлую беседу Джоэль изливал поток не связанных друг с другом и несущественных для процесса лечения бессмысленностей, и они ничего не достигли. То же самое он делал и теперь. Он избегал настоящего разговора. Отгораживался от него. Говорил о чем угодно, кроме того, что было необходимо.

Может быть, в этом и состояла его проблема. Его одолевала навязчивая идея о смерти. И еще одна, связанная с потерей близкого человека. Кроме того, он обладал искаженным видением реальности. Где коренятся причины этому? Может быть, он потерял любимого человека?

Почти наверняка.

– Теренс, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне о вашем детстве, – сказал Майкл, намеренно называя пациента по имени. – Давайте поговорим о вашей семье, о том, как вы жили, когда были ребенком.

Джоэля будто выключили. Он съежился и так и остался сидеть без движения, словно восковая фигура в галерее искусств, рядом с которой стоит табличка: «Человек на диване».

Что бы Майкл ни говорил после этого, он не мог вывести его из этого состояния. Джоэль просто не реагировал. Наконец Майкл сказал:

– Время нашей беседы истекло.

Джоэль встал и молча, не глядя в сторону Майкла, пошел к двери.

– Если вы подойдете к моему секретарю в приемной, она назначит вам следующую консультацию, – сказал Майкл ему в спину в тайной надежде, что больше никогда не увидит доктора Джоэля.

Томас Ламарк записал день и время следующего приема в черный ежедневник в кожаном переплете. Он был доволен. Беседа прошла хорошо.

Даже отлично.

По дороге домой, сидя за рулем синего «форда-мондео», он прокрутил ее в голове. Он не мог дождаться момента, когда попадет в свой шалаш. Он вел машину аккуратно, не желая повредить содержимое лежащей в багажнике коробки, которую он забрал в конторе в Челтнеме.

Ему не терпелось открыть ее.

Майкл продолжал думать о докторе Джоэле весь остаток дня. С этим человеком явно что-то не так. Его врач поставил ему диагноз «клиническая депрессия», однако Джоэль совершенно не вел себя как человек, страдающий от депрессии.