Фоссум Карин - Не оглядывайся!

– Ты помнишь шлем Хальвора? Который висел у него в комнате? – спросил Скарре, когда они снова сидели в машине.

– Цельный шлем с красной полосой, – задумчиво ответил Сейер.- Послушай, мне нужно домой – выгулять собаку.

– Я хотел спросить, Конрад: ты такой же фанатик своего дела, как Йонас?

Сейер взглянул на напарника.

– Конечно. Неужели ты сомневаешься? – Он пристегнулся и завел мотор. – Меня вот что пугает: человек готов солгать из-за непонятной симпатии к парню, которого он даже не знает, только потому, что уверен в его честности.- Сейер вспомнил Хальвора и почувствовал легкую жалость к нему. – Пока ты не убьешь в первый раз, ты не убийца. Ты еще нормальный человек. А потом, когда соседи узнают, что ты кого-то убил, тогда вдруг ты становишься убийцей и остаешься им до конца своей жизни, продолжаешь убивать людей направо и налево. Ты не просто убийца – ты потерявшая управление машина для убийств.

Скарре вопросительно взглянул на Конрада:

– Значит, ты подозреваешь Хальвора?

– Разумеется. Он был ее другом. Но главное, что мне интересно,- почему Йонас так сердечно защищал парня, которого видел всего лишь пару раз издали.

Рагнхильд Альбум наклонилась над новым альбомом и, почти с благоговением открыв первый нетронутый лист, начала рисовать. Альбом был новый, но достоин ли того автомобиль в облаке пыли, чтобы лишить альбом его белой девственности? В упаковке были карандаши шести цветов. Сейер купил в городе альбомы с карандашами: один – для Рагнхильд и один – для Раймонда. Сегодня у девочки на затылке были завязаны два хвостика – они торчали вверх, как антенны.

– Какая красивая у тебя сегодня прическа, – похвалил Сейер.

– Этим, – сказала мать и потянула за один хвостик, – она ловит позывные операции «Белый Волк» в Нарвике, а этим – бабушку на Свальборде.

Он засмеялся.

– Но она говорит, что видела лишь облако пыли, – озабоченно продолжила мать.

– Она говорит, что там был автомобиль, – сказал Сейер. – Стоит попытаться. – Он положил руку на плечо ребенка.- Закрой глаза, – попросил он, – и попробуй вспомнить его. А потом рисуй так хорошо, как можешь. Ты должна не просто нарисовать автомобиль. Ты должна нарисовать именно тот самый автомобиль, который вы видели с Раймондом.

– Да-да, – нетерпеливо ответила девочка.

Сейер вывел фру Альбум из кухни и отвел в гостиную, чтобы она не стояла у Рагнхильд над душой. Ирене Альбум стояла у окна и смотрела на далекое небо. Был туманный день, пейзаж напоминал старую картину в романтическом стиле.

– Анни часто оставалась с Рагнхильд, – тихо сказала она.- Они садились на автобус и уезжали на целый день в город. Ездили на минипоезде по площади, на эскалаторе и лифте в универмаге, занимались всем, что Рагнхильд нравилось. У нее был прирожденный талант общения с детьми. Она о них так хорошо заботилась.

Сейер слышал, как девочка копается в коробке с карандашами на кухне.

– Знаете ли вы ее сестру? Сёльви?

– Знаю. Но они всего лишь сводные сестры.

– Да?

– Вы не знали?

– Нет, – медленно произнес он.

– Все знают,- просто сказала Ирене.- Это не тайна. Девочки очень разные. Отец Сёльви потерял право на встречи с ребенком и больше никогда не появлялся.

– Почему?

– Как обычно. Алкоголизм и жестокое обращение. Но это версия матери. А Ада Холланд очень сурова, так что ничего нельзя сказать наверняка.

– Но ведь Сёльви уже совершеннолетняя? И может решать за себя?

– Уже, видимо, слишком поздно. Я больше думаю про Аду, – добавила она.- Она не получила назад свою девочку, как я.

– Готово! – раздался крик с кухни.

Они поднялись и пошли смотреть. Рагнхильд сидела, склонив голову набок, и выглядела не слишком довольной. Серая пыль заполняла большую часть листка; из облака торчала передняя часть машины, с фарами и бампером. Капот был длинный, как у американских автомобилей, бампер выкрашен в черный цвет. Он выглядел так, как будто скалился широкой беззубой улыбкой. Фары были скошены внутрь. Как китайские глаза, подумал Сейер.

– Он сильно шумел? Когда проезжал мимо?

Наклонившись над кухонным столом, полицейский почувствовал сладкий запах жвачки.

– Очень сильно.

Он посмотрел на рисунок.

– Ты сможешь нарисовать для меня еще один рисунок? Только фары?

– Но они были такие, как ты видишь! – Она показала на рисунок. – Они смотрели вбок.

– И такого же цвета, Рагнхильд?

– Нет, он был не совсем серый. Но здесь не так уж много цветов,- она потрясла коробкой со взрослым видом.- Это был цвет, которого тут нет.

– Какой?

– Такой, у которого нет имени.

В его голове возник целый ряд названий: сиена, сепия, антрацит…

– Рагнхильд, – осторожно спросил он. – Ты не помнишь, было ли у машины что-нибудь на крыше?

– Антенны?

– Нет, что-то побольше. Раймонд говорил, что на крыше лежало что-то большое.

Она взглянула на него и немного подумала. – Да! – воскликнула она вдруг. – Маленькая лодка.

– Лодка?

– Маленькая черная лодка.

– Я не знаю, что бы я без тебя делал, – улыбнулся Сейер и пальцами сжал хвостики-антенны. – Элисе, – добавил он, – у тебя красивое имя.

– Никто не хочет меня так звать. Все говорят Рагнхильд.

– Я буду звать тебя Элисе, хорошо? Она смущенно покраснела, закрыла коробку, свернула альбом и протянула все это ему.

– Нет, это все теперь твое?

Она моментально снова открыла коробку и продолжила рисовать.

– Один кролик лежит на боку!

Раймонд стоял в дверях комнаты отца и беспокойно раскачивался туда-сюда.

– Какой?

– Цезарь. Бельгийский большой.

– Нужно его убить.

Раймонд так испугался, что пукнул. Этот маленький выброс газов никак не повлиял на воздух в закрытой комнате.

– Но он же дышит, он просто лежит!

– Нет смысла кормить тех, кто все равно умрет, Раймонд. Положи его на колоду. Топор прислонен к задней двери в гараже. Береги руки! – добавил он.

Раймонд снова выбрался наружу и понуро направился вперевалку через двор к клеткам с кроликами. Он некоторое время смотрел на Цезаря через решетку. Тот лежал точно как ребенок, свернувшись в мягкий комочек. Глаза зверька были закрыты. Он не пошевелился, когда клетку открыли и к нему осторожно протянулась рука. Раймонд бережно погладил кролика по спине, как обычно, теплой. Сильно собрал кожу на загривке и поднял его. Сердце кролика билось вдвое тише, и он выглядел совершенно обессиленным.

Потом он сидел, облокотившись о кухонный стол. Перед ним лежал альбом с национальной сборной, птицами и зверями. Он выглядел совершенно подавленным, когда появился Сейер. На Раймонде не было ничего, кроме спортивных штанов и тапочек. Волосы всклокочены, белый и мягкий живот обнажен. Круглые глаза глядели обиженно, а губы были надуты так, как будто он усердно что-то сосал, может быть, леденец.