Фоссум Карин - Не оглядывайся!

– Вы там всем заправляли?

Старик подтянул одеяло и кивнул.

– У него были две девочки. Со светлыми волосами, красивые.

– Анни Холланд мертва.

– Я знаю. Я читаю газеты, как любой другой.

Он кивнул на пол, где под ночным столиком лежала толстая стопка газет и что-то еще, сверкающее, в фольге.

– Вчера вечером здесь во дворе был человек, который говорил с Раймондом. Вы его видели?

– Я только слышал бормотание снаружи. Раймонд, возможно, не слишком шустрый, – вдруг резко сказал он,- зато он не знает, что такое злоба. Понимаете? Он такой добрый, что, кажется пойдет за вами на поводу, как теленок. Но на самом деле он поступает так, как считает нужным.

Раймонд серьезно кивнул и почесал живот.

Сейер поймал взгляд светлых глаз старика.

– Я знаю,- сказал он тихо. – Так вы слышали, как они разговаривали? И не поддались искушению приоткрыть занавеску?

– Нет.

– Вы совершенно не любопытны, господин Локе?

– Верно, не любопытен. Я слежу за порядком в собственном доме, а до чужих мне нет дела.

– Но если я скажу, что мужчина, зашедший к вам во двор, возможно, замешан в убийстве девочки Холландов, – вы мне ответите?

– В этом случае, да. Я не смотрел наружу, я читал газету.

Сейер осмотрелся в маленькой комнате и вздрогнул. Здесь плохо пахло – видимо, у старика отказали почки. В комнате следовало бы убраться, открыть окно, а старика усадить в горячую ванну. Полицейский кивнул и вышел на чистый воздух; несколько раз глубоко вдохнул. Раймонд поплелся следом и стоял, скрестив руки, пока Сейер садился за руль.

– Ты починил автомобиль, Раймонд?

– Мне нужен новый аккумулятор, говорит папа. А на него у меня сейчас нет денег. Он стоит больше четырехсот. Я не езжу по дорогам, – добавил он быстро.- Почти никогда.

– Молодец. Заходи скорее в дом, ты замерзнешь.

– Да. – Он продолжал дрожать. – А я еще отдал куртку.

– Зря ты это сделал, верно? – спросил Сейер.

– Я думал, что я должен,- печально сказал он. – Она лежала там и на ней ничего не было.

– Кто она? – Сейер в замешательстве смотрел на него. Куртка на трупе была курткой Раймонда! – Ты прикрыл ее? – быстро спросил он.

– На ней совсем не было одежды, – ответил коротышка и ковырнул землю тапком.

Так он подумал, что она мерзнет и он должен ее укрыть. Светлые волоски были, видимо, кроличьей шерстью. Он ел леденцы. Сейер посмотрел ему в глаза, глаза ребенка, чистые, как родниковая вода. Но мышцы у него были, крепкие, как рождественский окорок. Он непроизвольно покачал головой.

– Ты хорошо поступил, – твердо сказал полицейский, глядя в глаза собеседника. – Вы говорили друг с другом?

В глазах Раймонда появилось недоумение, вытесняя ангельское выражение, как будто он начинал различать контуры ловушки.

– Ты же сказал, что она мертва!

После того, как Сейер уехал, Раймонд выскользнул наружу и заглянул в гараж. Цезарь лежал в самом дальнем углу под старым вязаным свитером и все еще дышал.

Скарре разделался с рутиной и докладами. Он довольно улыбнулся и напел несколько куплетов из «Jesus on the line». Жизнь была прекрасна, а расследовать дело об убийстве куда лучше, чем вооруженные ограбления. Рядом стоял шеф и размахивал мороженым «Kroneis». Скарре быстро сдвинул бумаги в сторону и взял его.

– Ветровка, – сказал Сейер, – на трупе. Она принадлежит Раймонду.

Скарре так удивился, что мороженое выскользнуло у него из рук.

– Я верю, что он накинул на нее ветровку по дороге домой, после того, как отвел Рагнхильд. Он аккуратно прикрыл ее, потому что она была без одежды. Я позвонил Ирене Альбум: Рагнхильд настаивает на том, что ветровки не было, когда они подходили к озеру. И все же это его куртка. Мы установим за ним наблюдение. Я объяснил ему, что, к сожалению, он не может получить ее назад прямо сейчас, и он был так озадачен, что я обещал ему свою старую. Есть что-то новое? – наконец спросил он.

Скарре пытался ликвидировать следы от мороженого на бумагах.

– Я проверил всех соседей Анни. В основном это вполне добропорядочные люди, но здесь на улице очень много транспортных средств.

Сейер слизнул клубнику с верхней губы.

– На двадцать один двор приходится восемьдесят транспортных единиц. Это подрывает всю статистику.

– Им приходится долго добираться до работы, – объяснил Сейер. – Они все работают в городе или в Форнебю. Не могут найти работу в Люннебю, понимаешь.

– Да, верно. Но из-за этого на дороге вечные пробки. Но я нашел и еще кое-что. Посмотри сюда. – Скарре полистал свои выписки. – Кнут Йенсволь, Снесвейен, восемь. Тренер по гандболу, у которого играла Анни. Отсидел за изнасилование. Восемнадцать месяцев, в Уллерсмо. – Сейер наклонился над бумагами. – Он очень постарался скрыть это.- Сейер кивнул и снова лизнул мороженое.- Может быть, придется созвать всю команду. Может быть, он пытался приставать к кому-нибудь из девочек. А какие новости у тебя? Есть описание автомобиля?

Сейер вздохнул и вынул из внутреннего кармана рисунки.

– Рагнхильд говорит, что лыжный чехол был лодкой. А у Раймонда получился очень смешной рисунок, – сказал он тихо. – Но гораздо больше меня заинтересовал турист, который приходил к нему во двор вчера вечером и без труда переубедил Раймонда, что автомобиль был красным.- Сейер положил рисунки на стол.

Скарре широко раскрыл глаза.

– Как? – только и спросил он.

– Обычный турист, – объяснил Сейер. – В кепке. Я не стал давить, он начал выходить из себя.

– Вот это я называю расторопностью.

– Это я называю в первую очередь умением рисковать,- задумчиво возразил Сейер.- Но ведь речь идет о человеке, который знает, кто такой Раймонд. Он знает также, что они видели его, Раймонд и девочка, и хочет обезопасить себя. Так что нам нужно сосредоточиться на автомобиле. Он вполне может стоять где-нибудь по соседству.

– Но подойти к дому Раймонда-это довольно отчаянный поступок. Никто не мог его видеть?

– Я спрашивал. Никто не видел его. Но если он пришел с вершины Коллена, дом Локе – это первый дом, а его двор плохо виден из соседних домов.

– А что старик?

– Он слышал только бормотание снаружи и ни на секунду не поддался искушению выглянуть из-за занавески.

Некоторое время полицейские молча ели мороженое.

– Значит, забудем Хальвора? И мотоцикл?

– Ни в коем случае.

– Когда мы вызовем его?

– Вечером.

– Почему ты решил подождать до вечера?

– Здесь по вечерам потише. Да, я поговорил с матерью Рагнхильд, пока девочка оставляла в альбоме свои показания. Сёльви – не дочь Холланда. Биологическому отцу запретили общаться с дочерью. Вероятно, по причине алкоголизма и насилия.

– Сёльви сейчас двадцать один?

– Да. Но, по всей видимости, несколько лет прошло в мучительных конфликтах.