Михаил Вершовский - Твари

Теперь газ дошел и до двух кормившихся в центре комнаты даймондбэков. Их первоначальная реакция была такой же, как и у их собрата: зашелестели трещотки, тела стали изгибаться, они беспорядочно дергались, натыкаясь друг на друга — а потом забились в тот же угол, где лежал первый, самый крупный гремучник.

Однако газ, парализующий их органы чувств, добрался и туда. Змеи одна за другой поползли вдоль стен, в сторону прихожей. Та, что двигалась первой, добравшись до двери в ванную, скользнула в нее. Здесь она быстро втянула тело в сифон унитаза, однако второй, ползшей за ней, сделать это уже не удалось. Первая, на которую в сточной трубе обрушился обжигающий спиртовой поток, свернувшись буквально вдвое, резким движением нырнула обратно в квартиру, вытолкнув из воды змею, пытавшуюся двигаться за ней следом.

Теперь оба даймондбэка снова оказались в прихожей, где от стены к стене метался оставленный ими собрат. Двери квартиры были открыты настежь, но оттуда шла еще более мощная волна репеллента. Однако там был хотя бы свет, а, значит, возможность пользоваться подслеповатыми глазами. Не самым совершенным органом чувств — но это было все, что у них оставалось.

Все три гремучника один за другим скользнули на лестничную площадку.

Газ шел в разинутую пасть чердачного люка уже несколько минут. Спасатель, державший в руках шланг с раструбом, присоединенный к большому контейнеру репеллента, заглянул вниз — в подъезд.

— Мать родная! Пашка! Бегом сюда — выползают, твари!

Стрелок с помповым ружьем в одно мгновение оказался рядом с ним.

— Ч-черт, — пробормотал он.

— Что? Чего телишься? — нервно спросил первый.

— Не было у нас указаний на лестнице их стрелять. Наше дело было крышу обезопасить…

— Да не будь же ты мудаком! Выползут они еще внизу или не выползут — а здесь же как в тире. Давай, ядрена мать — или пушку отдай, а сам шланг держи!

— Э-э-э, вашу душу!

МЧС-ник передернул ствол на себя и, почти не целясь, нажал на курок. Еще раз. Еще. И еще.

— Как ватой заложило, — пробормотал первый. Он снова заглянул вниз.

— Чего там у вас? Что за война?

Несколько человек двинулись в их направлении.

— Стой там! — окрепшим голосом скомандовал Пашка. — Все нормально. Три штуки было.

— Эй, слышь, майор снизу орет, — позвал спасатель, стоявший на краю плоской крыши. — Чего докладывать?

— Так и доложи. На площадке пятого этажа уничтожены три гада.

Полковник вызвонил его по сотовому. Пашинян не слишком долго недоумевал по этому поводу — несложно было догадаться, почему Зинченко не хочет затевать разговор в эфире.

— Да все в порядке, товарищ полковник. Ребята уложили трех даймондбэков на лестничной площадке пятого этажа. — Майор умолк, слушая голос в трубке. Поморщился. Поднял руку, опустил, потом, не выдержав, перебил собеседника. — Николай Васильевич, я вам честно свое мнение скажу. Не башку ему надо откручивать, а благодарность в приказе объявить. Нам же заботы на трех гадов меньше. — Он снова умолк. — Конечно. Абсолютно согласен, товарищ полковник. Другие могут такими инициативными не оказаться. Добро, Николай Васильевич. А на этом объекте я им без рации все объясню.

Пашинян сунул мобильник в карман и, приложив ладони рупором ко рту, крикнул:

— Эй, наверху!

Из-за края крыши высунулась голова.

— Передай стрелкам, увидят змей — стрелять не раздумывая.

— А не увидят?

Майор едва не расхохотался. Шутники. Не отбило еще охоту позубоскалить.

— А не увидят — пусть солью перезарядят, и тебе в задницу. Дуплетом!

— Есть дуплетом! — отозвался голос с крыши.

Цирк шапито, подумал Пашинян. Ну а что же им, сдвинув брови, «Вихри враждебные» распевать, что ли? Пусть уж лучше дурака валяют. Лишь бы делу не поперек.

Алина и Телешов обернулись на выстрелы.

— На крыше? — Наговицына то ли спрашивала, то ли просто констатировала факт.

— По-моему, да, — отозвался Сергей. — На сорок шестом.

Они снова вслушались. Голоса людей — возбужденные, но мало похожие на растерянные и испуганные крики тех, кто столкнулся с внезапной опасностью. За четырьмя прозвучавшими выстрелами других не последовало.

— Что думаешь? — Телешов повернулся к Ламанче.

— Думаю, что стреляли сверху, с крыши — в подъезд.

— Но это значит, что…

— Именно. — Алина посмотрела на него и впервые улыбнулась.

— …Что бражка наша работает? — радостно закончил он.

Наговицына рассмеялась и покачала головой.

— Это пока — желаемое за действительное, Сережа. Работает привезенный репеллент, почти наверняка работает. Он, судя по всему, и выдавил гремучников из какой-то квартиры. Насчет же того, работает ли наш с тобой спиртовой раствор ангидрида — пока не поползут из коллектора, не выясним.

Они медленным шагом шли по дорожке, соединявшей стоящие гармошкой «хрущевки». Телешов внезапно остановился.

— Погоди, Аля. Тогда такой тебе вопрос, по части герпетологии.

— Давай. Зачетку готовить?

— Да Бог с ней, зачеткой. Вот смотри. Этих даймондбэков из квартиры выгнал, как ты говоришь, репеллент. Правильно?

— Ну, это, скажем так, пока наше предположение — но в принципе правильно.

— Раз. Теперь два. Уж если они оказались в квартире, — в открытой спасателями квартире — значит, забрались в нее из очистной. Так?

— С этим согласна.

— Теперь три. Раз попали они в квартиру через канализационную сеть, значит, доступ к ней у гремучников оставался. Ну там, дверь в ванную открыта и так далее. Иначе ведь им было бы в квартиру не попасть.

Ламанча с интересом поглядывала на него.

— Кажется, я и твой вопрос — тот, что по части герпетологии — тоже знаю.

— Ну-ка? — поинтересовался Сергей.

— Почему даймондбэки предпочли бежать на лестничную площадку вместо того, чтобы уйти тем же путем, каким они и проникли в квартиру?

— Именно.

Наговицына подошла к Телешову вплотную и чмокнула его в щеку.

— Герпетология или нет, а вот по логике получаешь твердую пятерку.

Он расплылся в улыбке.

— Нет, ну серьезно — я ведь прав?

— Скорее всего, прав. Да, видимо, они пробовали бежать через трубы, но предпочли выбраться тем путем, каким и выбрались. На площадку.

— Значит — не мимо? Работает, значит?

— Похоже на то. Но время покажет.

Участковый Костя стоял на тротуаре четной стороны Казанской, на внешней стороне омоновского оцепления. Рядом с ним пристроился старик в спортивном костюме и осенней куртке-плащевке.

— Слышь, Костя, а не стреляют больше! — возбужденно проговорил он. — Чего ж, всех уже перебили?

Старлей вздохнул.

— Петрович…

— А?

— Ну шел бы ты домой, честное слово. Хозяйка уже заждалась. Чего ты здесь крутишься?

— Какая хозяйка, ты что. Я ж ее еще на второй день, после Ромео, да как радио про других рассказало — так на дачу ее и снарядил. Дуй, говорю, старая, от греха подальше. А чего, радио у нас там есть. Так что в курсе будет.