Александра Сашнева - Тайные знаки

— А да! Я что-то слышал…да-да. Мать Андрэ покончила с собой купив его холсты. Да. Каким-то образом к нему попала одна из фируг-убийц… Но это неважно. Это так мелко. — Люсьен поморщился. — Давй не будем омрачать этот прекрасный вечер. Так вот! При помощи правильной магической фигуры — она необязательно должна быть пятиконечной — и правильного сочетания звуков мантры, мы можем возбудить тот или иной участок головной коры и вызвать не только духа стихий, но и демона… Все это произойдет в твоей голове, детка, просто часть мозга, занятая ерундой, болтовней, страхами, сплетнями, интригами, превратится в приемник нужной частоты. И ты увидишь невидимое… Вот так! А я помогу тебе прозреть! Хочешь?

Хотела ли этого Марго? О! Именно в этот момент она и поняла, что хочет именно этого. И всегда хотела именно этого.

Узнать, как все на самом деле!

Вот в чем смысл жизни. Вот зачем!

— За тебя, Марго! — сказал Люсьен и, таинственно заглядывайя в глаза гостьи взят свою рюмочку.

Марго смутилась, но подумала, что что бы она не сказала, все будет глупо, поэтому молча прикоснулась к хрустальному краю рюмки протянутой ей навстречу Люсьеном и выпила таинственное вино молча.

И улетела. Все сны, всех монашек — прекрасные искрящиеся сны — снились ей несколько часов кряду.

Проснулась она от того, что Люсьен поцеловал ее в губы. И голова ее тотчас коснулась подушки. Марго протянула руки, сгорая от вожделения, но Люсьен ушел. Сквозь веки она видела, как его высокая фигура проследовала к дверям. Выходя, мсье Нуарэ погасил свет, и Марго провалилась в искрящуюся ночь.

Оказалось она опять глупым оразом отрубилась и уснула.

В эту ночь Марго опять играла в Игру. На этот раз ей стало ясно, что никакого хрустального шара нет. Вселенная состоит из двух вихрей. Из двух вихрей противоположности. Ни белого и черного, ни холодного и горячего, ни плохого и злого, нет… Все это не подходило для описания.

То, что Марго поняла про мир, можно было сформулировать так.

Мир — это сфера Мебиуса.

Пустота мира состояла из двух противоположностей. Как толстое и тонкое без предмета, как острое и тупое без ножа, как длинное и короткое без расстояния, как долгое и быстрое без времени…

Вместе с Человеком-из-Стены Марго всю ночь месила этот мир. И Человек-из-Стены постоянно перетягивал силу на свою сторону. Почему-то ему все время везло. Он выбрасывал только шестерки, а Марго везло очень редко. Так, что она уступила противнику тысячи людей умерших от чумы, от пыток инквизиции, принесенных в жертву в примитивных племенах. И мало того, жрецы нашли еще один новый способ пополнять счет Человека-из-Стены. Они научили людей наркотикам и запретили им любить друг друга. И, выращивая зависть, злость, обиду и ненависть, эти жрецы пожинали пышные плоды. Принося от них большую часть в перчатку Человека-из-Стены.

И опять Марго выручила старуха с кладбища. Опять она что-то крикнула Марго и, послав огненный белый шар, помогла ей удержать равновесие.

Утром Марго проснулась и обнаружила, что действительно лежит в постели. И уже полдень. Она поднялась и, взглянув на перстень Люсьена одетый на ее большой палец, осознала, что как бы там ни было, у нее нет иного выхода, как нарисовать этот чертов пейзаж.

Так прошла неделя. Марго нарисовала массу вариантов, все более приближаясь к истине. Но работа так умотала ее, что она больше не пыталась заглянуть ни в библиотеку, ни в парк. Приезжавший вечером Люсьен пытался ей что-то рассказывать, но узнав, что задание еще не выполнено, Марго замыкалалсь и переставала что-либо слышать.

К вечеру седьмого дня пространство напряглось так, что почти зазвенело. Казалось, что воздух стал стеклянным. Марго попыталась начать последний холст, но не смогла. Он так и остался белым.

Она легла на кровать в надежде уснуть, но вертолет так закрутил ее, что ни о каком сне не могло быть речи — Марго каталась по кровати, стараясь найти такое положение, в котором бы Земля не становилась на дыбы. Марго казалось, что ее мысль каким-то образом изменяет кривизну мира, саму гравитацию.

Мозг все сильнее стискивало обручем, словно кто-то затягивал на голове пыточный механизм. Наверное, Люсьен постучал, прежде, чем войти, но Марго не слышала этого стука. Он подошел к ее кровати, и Марго увидела, как лицо Люсьена наклоняется к ней с выражением крайней сосредоточенности и внимания.

Люсьен прикоснулся к горячему лбу Марго, и она почувствовала льдяный холод. Нет. Рука мсье Нуара была вполне человеческая, но внутри этой руки был словно космический холод. Словно весь жар мира, все его тепло и страсть ускользали в руку Люсьена стремительным потоком. Но Марго этот холод теперь приносил облегчение.

— Какая холодная… — попыталась сказать Марго, но красная волна жара, залила глаза и заставила вдохнуть больше воздуха.

Люсьен вышел, и Марго опять пришлось вцепиться в спинку кровати, чтобы не свалиться на пол. «Боже мой! — думала она. — Как же Люсьен ходит и не падает, как же не падают предметы? Хотя… Как же не падают!» Марго с удивлением увидела, как сама собой отвалилась картина, висевшая на стене и упала на пол. Стекло разбилось, и осколки сложились в красивый узор, похожий на звезду.

«Вечность!» — пронеслось в моэгу Марго.

«Вечность!» — прошептал Кай из советского еще мультика.

Осколки закрутились калейдоскопом и превратились в Млечный путь, а потом и вовсе образовали перед Марго фигуру, которая и являлась всем и ничем одновременно. Она, Марго, вмещала в себя все мироздание и была одновременно точкой, математической несуществующей точкой. Она была одновременно центром мира и его окраиной. Где бы не оказалась эта точка, она была неизмено центром мира. И не было ни тверди, ни пустоты. Все было — свет.

Мир действительно был сферой Мебиуса. Бесконечной бутылкой Клейна. Бесконечной, потому что у нее нет конца, и нет границ, и нет центра. Вернее есть центр, но он находится в любом месте. Центр переворота трехмерных поверхностей. А вся мировая сфера состояла всего-то из двух направлений света, которые плескались волнами, отражаясь и нахлестываясь, затухая и разгоняясь. И то, что выглядело с одной стороны затуханием света и гибелью материи в черной даре, то с изнанки было вспышкой новой звезды и испусканием миридлов новых волн, которые образоввывали частицы, излучения и наконец вещество. Равновесие было обязательным в этой системе двух вселенных, каждая из которых есть изнанка другой.

И пустота была не пустотой! Она была дверью в другую вселенную. Границей двух мировых сфер. И любой момент, и любая точка пустоты была только переворотом пространства.

Плюс=минус.