Кристин Керделлян - Тайные врата

Дэн – рациональный аналитик. Мог ли он вообще испытывать любовь – чувство, по сути своей, иррациональное, – к другому человеку?

Эмма давно уже не любила его, но все же тест показал обратный результат. Когда возвращаются воспоминания, они вызывают прошлые эмоции.

– Дэн, – вдруг произнесла Эмма.

– Что такое?

– Гранье… Ты же не оставишь его…

Баретт вытянул ноги и поднял голову.

– Умереть, хочешь ты сказать? Сдохнуть, как крыса, в королевских подземельях? Не волнуйся. Он ничего не почувствует.

Эмма заставила себя посмотреть в глаза Дэну и ужаснулась. Она никогда не видела его таким надменным и уверенным в своем могуществе.

– Этот револьвер настоящее чудо, ты не находишь? – выдохнул Баретт, беря оружие. Он сунул ствол под нос Эмме и продолжал: – Он стреляет пулями, но совсем маленькими. Они едва проникают в кожу. Затем пуля открывается и освобождает такую маленькую молекулу, которая распространяется по телу. В «Нанотеке» делают прекрасные штуки…

Эмма дрожала, пытаясь казаться спокойной. «Нано-тек» – одно из предприятий, в которые инвестировал деньги Дэн Баретт. Один из лидеров нанотехнологий. Жесткие диски размером с булавку. Микрокамеры размером с таблетку аспирина. И, почему нет, пули, распространяющие смертельные молекулы в теле человека.

Она снова подумала о Гранье.

– Хочешь сказать, ты ввел ему…

– Кое-какое лекарство, разработанное в «Альца-корп». Начисто стирает память. Удаляет последние файлы, записанные на жестком диске мозга человека, понимаешь? – Баретт прокашлялся. – Увы, иногда даже слишком эффективное. Как ни странно, женщины особенно реагируют на него.

Эмма подалась в сторону двери.

– Не уходи, Эмма! Не бойся, – снова сказал Баретт, протягивая ей руку. – Я имел в виду ту шведскую красотулю.

Эмма вздохнула.

– Катрин Страндберг? – заикаясь, проговорила она.

– Именно! Девушка-зажигалка. Она прилетела ко мне в Бостон. К сожалению, она нашла четвертое доказательство – формулу божественного существования. Мне пришлось заставить ее принять мелатонин, чтобы она забыла об этом.

– Отравленный мелатонин!

– Отравленный… отравленный… Как ты резво! Просто лекарство, которое стирает лишние воспоминания. То же, что у меня в пулях, но расфасованное в таблетках мелатонина. Макреш – талантливый парень. Он взломал компьютер производителя, и…

– Но Катрин Страндберг не просто приняла мелатонин! – перебила его Эмма. – Она умерла ужасной смертью!

Баретт развел руками:

– Поверь, пожалуйста, что мне очень жаль. Ты меня знаешь, я человек трезвый. Люблю, чтобы все было в порядке. Но у моих подчиненных иногда воображение переходит все границы. Однако я никогда не говорил им о формуле! И тем не менее их вдохновляет Бог, а еще больше – мученики во имя Его! Святая Катерина, раздробленная утыканным гвоздями колесом и не отказавшаяся от своей веры, понимаешь? Религия наводит их на мысли…

У Эмму подкосились ноги. То, как Дэн произнес «колесо с гвоздями», и этот жуткий оскал, сопровождавший его слова, ужаснули ее. Она хотела потрясти его за плечи и прокричать, чтобы он очнулся от своего бреда: «Дэн! Ты сошел с ума! Это не ты. Вернись!»

Она глубоко вдохнула. Надо продолжать говорить с Бареттом, чтобы внушить ему доверие. Может быть, он потеряет бдительность хоть на несколько секунд. Тогда она завладеет его оружием.

– Катрин Страндберг открыла формулу существования Бога?

– Да.

– Ту же, что Ленотр? 0°=1?

– Именно.

– Как ей это удалось?

Баретт подошел к окну и оперся на него. Время от времени он бросал рассеянный взгляд на сад, вниз, в направлении дома королевы. Вдруг он заметил два синих шара с драконами, которые Пьер оставил на камине. Баретт положил револьвер на каминную полку и взял по одному шару в каждую руку.

– Просто повезло! – ответил он, постукивая шарами. – Две недели назад жена ландшафтного архитектора, с которого все началось, Бландин Костелло, нашла конверт, который ее муж спрятал в спинке дивана у них дома. В нем было письмо Ленотра к своему племяннику. Насколько я знаю, это единственное письмо садовника, известное на сегодняшний день… Как эта бумага оказалась у архитектора? Загадка! В любом случае, вдова не знала, что с этим делать.

Продолжая говорить, он ритмично постукивал шарами. Эмме казалось, она слышит щелканье хлыста.

– К счастью, Бландин Костелло решила позвонить Страндберг. Мы встречались все трое несколько лет назад, но в контакте с ней оставалась Катрин. Я попросил ее съездить в Экс, а потом заехать ко мне в Бостон. Обещал ей кое-что для музея. Она обрадовалась. Потом я посоветовал ей принять таблетку от джетлага… Ну а потом она отправилась во Францию на твой конгресс добрых теток.

Во время рассказа Дэна Эмме собралась с мыслями.

– Но ведь нужно было, чтобы и мадам Костелло умолкла?

– Да, иначе нельзя.

– Там тоже твои помощники постарались?

– Конечно. И здесь мои подчинённые зашли слишком далеко: повторили историю святой Бландин: подожгли, подвесив за ноги…

Баретт говорил без эмоций, излагая только факты. Средства должны были придумать его люди и отчитаться.

– Но это все в прошлом. Неизбежные жертвы! – воскликнул Дэн Баретт, кладя шары на камин, чтобы вновь взять оружие.

Он вернулся на кровать, снова протянув руку Эмме, приглашая ее присоединиться.

– Эмма, мы с тобой неразрывно связаны знанием самого большого секрета Истории, это Ленотр и Людовик Четырнадцатый. Вот, смотри.

Баретт остановился, положил револьвер на столик рядом с компьютером, и повернулся к экрану, висевшему над камином. Он помолчал секунду, глядя на картинку на экране.

– Представляю тебе Андре Ленотра, садовника короля, и Людовика Великого, известного как «король-солнце», самого главного из монархов, которые ходили по земле. Ты знаешь, что их дружба продлилась сорок лет? Ленотр был единственным человеком в Версале, который за все время ни разу не попал в опалу. Он встречался с королем почти каждый день, чтобы провести аллеи, запланировать фонтаны и боскеты, продумать гидравлическую систему… Он был доверенным лицом монарха, не в политике или войне, но в более ценном, чем владел король: сад Версаля, его самое великое творение!

Кроме того, это был единственный человек при дворе, который мог позволить себе держать в ежовых рукавицах «короля-солнце». Осознай! Старый садовник даже позволял себе навещать врага короля, в Фуке, в форте Пиньероль, куда Людовик Четырнадцатый его запер!

Баретт перед плазменным экраном говорил как проповедник. Король программистов, казалось, унесся вслед за своим увлечением в прошлое Франции, навсегда очарованный роскошью Версаля, как Рокфеллер, Бенджамин Франклин и множество других американцев до него. Была ли неизбежной эта страсть – влечение к «королю-солнце» – у сильных мира сего? Что побуждало этих людей, с лихвой одаренных властью, мечтать о судьбе еще более великой? Чего они желали? Достичь высшего могущества, которое позволит распоряжаться миром?