Майкл Крайтон - Добыча

– Мы использовали их для образования структуры, – сказала она. – Программа создает структуру роя.

Ну конечно. Очевидно же, что отдельная молекулярная камера изображения зарегистрировать не может. Стало быть, изображение должно создаваться миллионами одновременно работающих камер. А это значит, что «Ксимос» соорудила аналог…

– Вы создали глаз.

– Вроде того.

– Но где же источник света?

– Биолюминесцентный периметр. Смотри.

Тем временем экранная Джулия изящно повернулась, указывая на систему внутривенного вливания, и извлекла из ближайшего контейнера со льдом шприц.

– Этот шприц, – сказала она, – содержит примерно двадцать миллионов камер, помещенных в изотоническую соляную взвесь. В данный момент их поведение ничем не примечательно. Однако в потоке крови они нагреются и собьются в стаю, имеющую форму сферы. По сути дела, эти частицы воссоздадут глаз. Передаваемое изображение будет составлено миллионами фотонных детекторов. Точно так же глаз человека создает изображение с помощью колбочек и палочек.

Джулия подала сигнал, плоская антенна начала опускаться, потом замерла в нескольких сантиметрах над испытателем.

– Эта антенна поставляет камерам энергию и принимает изображение, – сказала Джулия.

Она надела на шприц иглу и воткнула ее в резиновую пробку системы внутривенного вливания.

– Начали.

Быстро вдавив шток шприца, Джулия выдернула иглу.

– Обычно надо подождать секунд десять, прежде чем образуется сфера и начнет поступать изображение… А, вот и оно.

Теперь мы увидели, как камера с большой скоростью летит вперед сквозь нечто, похожее на поток астероидов. Вот только астероиды эти были красными кровяными тельцами, шустрыми лиловыми мешочками, движущимися в прозрачной, слегка желтоватой жидкости. Время от времени на передний план вылетали более крупные белые кровяные тельца, они на миг заполняли собою экран, а потом исчезали.

– Джулия, это поразительно! Она еще ближе прижалась ко мне.

– Я надеялась, что на тебя это произведет впечатление. Тем временем экранная Джулия говорила:

– Мы вошли в вену, поэтому красные кровяные тельца не насыщены кислородом. Сейчас наша камера приближается к сердцу. Вы увидите, как по мере ее продвижения сосуды начнут расширяться… увидите пульсации, порождаемые сжатиями желудочков сердца…

Я увидел, как камера притормозила, потом продвинулась вперед и снова притормозила.

– Мы приближаемся к правому предсердию, сейчас появится митральный клапан. Вот он. Теперь мы в сердце.

Камера пронеслась сквозь клапан в предсердие и снова оказалась снаружи.

– Сейчас мы войдем в легкие, и вы увидите то, чего никто прежде не видел: процесс насыщения клеток кислородом.

Я смотрел на быстро сужающиеся кровеносные сосуды, на то, как вспухают одна за другой, становясь ярко-красными, клетки. Все произошло очень быстро – меньше чем за секунду все они покраснели.

– Красные кровяные тельца насытились кислородом, – сказала Джулия, – мы возвращаемся в сердце.

Я повернулся к Джулии.

– Это и вправду фантастика, – сказал я.

Однако ее глаза уже закрылись, а дыхание стало ровным. Джулия спала.

Она всегда засыпала, глядя в экран телевизора. А заснуть, просматривая собственную презентацию, было уж совсем естественно – в конце концов, Джулия сама ведь ее сегодня проводила. Да и время было позднее. Я решил досмотреть запись потом. Повернулся, чтобы выключить телевизор, и тут на глаза мне попался временной код внизу экрана.

Там же была указана дата: 21.09.02.

21 сентября. Вчера.

Презентация проходила вчера, а не сегодня. Я выключил телевизор, потом свет у кровати. Опустил голову на подушку и постарался заснуть.

Я сидел в приемной педиатра, который должен был сделать Аманде очередные прививки. Кроме меня здесь были четыре мамаши, покачивавшие на коленях своих малышей. Они разговаривали друг с дружкой, старательно не замечая меня.

Я уже начал привыкать к этому. Мужик, который сидит дома, мужик, оказавшийся в приемной педиатра, – явление ненормальное. И означает оно, что с ним что-то неладно – то ли он работу найти не может, то ли его уволили за пьянство или наркотики. Вот мамаши и делают вид, будто его здесь нет.

В конце концов нас пригласили к врачу. Человек он был благожелательный, о том, почему сюда прихожу я, а не жена, никогда не спрашивал. Он сделал дочке два укола. Аманда расплакалась.

– На местах уколов могут появиться небольшие припухлости и покраснение. Если не пройдет через пару дней, позвоните мне.

Я вышел в приемную, доставая кредитную карточку, чтобы оплатить счет, малышка все плакала. Тут и позвонила Джулия.

– Привет. Что у тебя там творится? – Она, должно быть, услышала плач.

– Оплачиваю педиатра.

– Туго приходится?

– Да вроде того…

– Ладно, послушай, я просто хотела сказать, что уйду сегодня пораньше – наконец-то! Хочешь, я по дороге домой прихвачу что-нибудь на ужин?

– Это было бы отлично, – сказал я.

К половине шестого дети были дома, обчищали холодильник. Николь поедала здоровый кусок сыра. Я велел ей остановиться – так она не сможет ничего съесть за ужином. Потом пошел накрывать на стол.

– А где ужин-то?

– Скоро будет. Мама привезет.

– Ага, – Николь на несколько минут отлучилась. – Мама очень извиняется, что не позвонила, но она сегодня задержится допоздна, – сказала она, возвратясь.

– Что? – Я разливал воду по стоявшим на столе стаканам.

– Ей очень жаль, но она задерживается. Я с ней только что разговаривала.

– Черт!

Это было совсем уж неприятно. При детях я старался, как мог, не выказывать раздражение, но иногда оно прорывалось наружу. Я вздохнул:

– Ладно. Излови брата и забирайтесь в машину. Мы едем в кафе.

В этот вечер я так и оставил стол накрытым – в виде безмолвного упрека. Джулия, вернувшись около десяти, это, конечно, заметила.

– Извини, милый.

– Я понимаю, ты была занята.

– Очень. Прости меня, ладно?

– Уже простил, – ответил я.

– Ты у меня самый лучший на свете, – Джулия послала мне через комнату воздушный поцелуй. – Пойду приму душ, – сказала она и вышла.

Я смотрел, как Джулия спускается по лестнице, заглядывает в детскую. Миг спустя я услышал, как она воркует с малышкой и как та что-то лепечет. Я спустился следом за Джулией.

В темной детской жена держала малышку на руках, тычась в нее носом. Я сказал:

– Джулия… ты ее разбудила.

– Нет, она не спала. Правда, сладенькая моя?

Аманда потерла крохотными кулачками глаза и зевнула. Она явно только что проснулась. Джулия повернулась ко мне:

– Нет. Честно. Я ее не будила. Почему ты так смотришь на меня? Будто в чем-то обвиняешь?