Патрисия Корнуэлл - След

Тело мускулистое и поджарое, но не мальчишеское, так что физическое состояние не дает повода для беспокойства. И все же, рассматривая свое отражение, Люси испытывает странное чувство, как будто тело и то, что в нем, не совсем одно и то же, и сколько бы раз она ни занималась любовью, ей не дано узнать, каково оно для другого и что ощущает ее любовница, когда ласкает его. Люси хотелось бы это знать, и она рада, что не знает.

«Ты нормально выглядишь, – говорит она себе, – отходя от зеркала и направляясь в душ. Тем более что сегодня то, как ты выглядишь, совершенно не важно. Ты ведь не собираешься ни с кем ласкаться. Ни сегодня, ни завтра».

– Боже, что я делаю? – бормочет Люси. Горячая вода бьет о мрамор, и брызги летят на стеклянную дверь. Что я наделала, Руди? Что я наделала? Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня. Обещаю, я стану другой.

Полжизни Люси проплакала в душе. Она попала в Квонтико еще девчонкой, потому что у нее была влиятельная тетя, и, попав туда, где ей нельзя было находиться, она спала в общежитии, стреляла из пистолета и бегала кроссы с агентами, которые никогда не паниковали и не плакали. По крайней мере при ней. Тогда увиденное произвело на нее сильное, даже неизгладимое впечатление. Тогда Люси поверила в мифы, потому что была молода и доверчива. Сейчас она другая и уже не верит в мифы, но что-то осталось, и это что-то уже не исправишь. Если она плачет, а это бывает редко, то плачет одна. Если ей больно, она не подает виду.

Уже почти закончив одеваться, Люси ловит себя на том, что в комнате с самого утра непривычно тихо. Послав в свой адрес проклятие, она лезет рукой в карман лыжной куртки и находит сотовый. Он, конечно, разрядился. Прошлым вечером, усталая и несчастная, Люси не вспомнила о телефоне и оставила его в кармане. Обычно с ней такого не случается. Руди не знает, где она. И тетя не знает. Никто не знает, каким она воспользовалась именем, так что даже если кто-то и позвонит в отель «Сент-Реджис», спросить ему будет некого. Кто она и где, ведомо только Бентону. То, что она поступила так с Руди, не укладывается в голове. Прежде всего это непрофессионально. Руди будет рвать и метать. И надо же такому случиться в самый неподходящий момент. А если он уйдет? Никому из тех, с кем Люси работает, она не доверяет так, как ему. Найдя зарядное устройство, Люси включает телефон и обнаруживает одиннадцать сообщений, причем большая часть поступила после шести утра. И почти все от него.

– Я уж думал, тебя стерли с лица земли, – говорит Руди. – Третий час пытаюсь дозвониться. Чем ты так занята? С каких это пор перестала отвечать на звонки? Только не говори, что телефон не работает. Не поверю. Этот работает везде. К тому же я и по радио пытался с тобой связаться. Ты что же, все отключила?

– Успокойся, Руди. У меня просто разрядилась батарейка. Без нее, как тебе известно, не работает ничего. Извини.

– А почему ты не подзарядила, когда…

– Я же сказала, Руди. Извини.

– Ладно. У нас тут кое-что есть. Будет лучше, если ты вернешься как можно скорее.

– Что случилось? – Люси садится на пол рядом с розеткой, в которую воткнут зарядник.

– К сожалению, ты не единственная, кто получил от него посылочку. Поуг подбросил химическую бомбу в ящик какой-то женщине. Ей в отличие от тебя не повезло.

– Господи…

– Она работает официанткой в одном паршивом баре в Голливуде. Через дорогу от бара заправочная станция «Шелл». И знаешь что? Напитки там продают в больших стаканах с Котом в сапогах. Женщина прилично обгорела, но поправится. Похоже, он бывал в этом баре. Называется «Другой путь». Не слышала?

– Нет, – шепчет Люси, думая об обгоревшей официантке.

– В общем, мы сейчас проверяем весь район. Я отправил несколько человек. Не новичков. Эти пока еще не самые сообразительные.

– Думаешь, они справятся?

– Справятся. И вот еще что. Твоя тетя считает, что Поуг может носить парик. С длинными черными курчавыми волосами. Натуральными. Интересно, что даст анализ, а? Может, выйдем на какую-нибудь шлюшку, продавшую волосы, чтобы купить крэк?

– И ты только сейчас мне это говоришь?

– У Поуга волосы рыжие. Твоя тетя видела рыжие волосы на постели в доме, где он жил. А парик объясняет, откуда взялись черные волосы в спальне Джилли Полссон и на химической бомбе в твоем почтовом ящике, в общем, как говорит твоя тетя, парик многое объясняет. И еще мы ищем его машину, у той женщины, хозяйки дома, где он бывает, миссис Арнетт, был белый «бьюик» девяносто первого года. Что с ним сталось после ее смерти, никто не знает. Родственники, похоже, про автомобиль и не вспоминали. Возможно, Поуг на нем и разъезжает. Зарегистрирована машина все еще на миссис Арнетт. Так что возвращайся побыстрее. И может быть, не стоит тебе пока жить у себя дома.

– Не беспокойся, – говорит Люси. – В этом доме ноги моей больше не будет.

Эдгар Аллан Поуг закрывает глаза. Он сидит в белом «бьюике» на парковочной стоянке, что чуть в стороне от шоссе А1А, и слушает эдалт-рок. Он не открывает глаза и старается не дышать, потому что когда кашляет, легкие начинают гореть, голова кружится и ему становится холодно. Уик-энд закончился, и по радио сообщают, что сегодня уже утро понедельника. Поуг кашляет, и к глазам подступают слезы. Он пытается сделать глубокий вдох.

Простудился. Заболел. Наверняка подхватил какую-то заразу от той рыжей в «Другом пути». В пятницу вечером, когда он собирался уходить, она подошла слишком близко да еще вытирала нос салфеткой. Хотела убедиться, что он оставил деньги. Пришлось подняться и отступить. А ведь он хотел выпить еще один «Кровавый рассвет» и наверняка бы его заказал, если бы не та рыжая. И не только она. Все одинаковые – никто и пальцем пошевелить не хочет. Что ж, рыжая заслужила Большой Апельсин и получила его.

Через ветровое стекло в салон проникает солнце. Поуг ощущает на лице тепло его лучей. Он сидит за рулем, откинув спинку кресла, закрыв глаза, надеясь, что солнце исцелит от хвори. Мать всегда говорила, что в солнечном свете есть витамины, что солнце излечивает практически все и что именно поэтому старики стремятся во Флориду. Когда-нибудь, говорила она, – и ты, Эдгар Аллан, тоже отправишься во Флориду. «Сейчас ты молод, – говорила она, – но придет время, ты состаришься, как я и все остальные, и тебя потянет во Флориду. Если бы только у тебя была приличная работа. С той работой, что у тебя сейчас, ты вряд ли сможешь позволить себе Флориду».

Она постоянно пилила его из-за денег. Изводила до смерти. А потом умерла и оставила столько, что ему вполне хватило бы на переезд во Флориду, пожелай он однажды отправиться в солнечные края. Через некоторое время Эдгар Аллан Поуг и сам получил инвалидность и начал находить чеки в почтовом ящике. Они приходили регулярно, каждые две недели, и последний так, наверно, и лежит там, потому что сейчас Эдгар Аллан не в Ричмонде. Впрочем, кое-какие деньги у него есть и без чеков. Ему хватает. Эдгар Аллан даже может позволить себе покупать дорогие кубинские сигары. Будь жива мать, она бы взялась пилить его за то, что курит. А он все равно будет. Если бы еще сделать тот укол… Поуг пропустил тот день, потому что узнал сразу две новости: о сносе старого корпуса и о том, что Большая Рыба открыла офис в Голливуде. Во Флориде.