Стивен Бут - Танцуя с Девственницами

– Но не произошло.

– Ну… насколько нам известно.

Мистер Уэстон постарался вспомнить череду приятелей дочери, стремительно сменявших друг друга, когда Дженни переехала в Шеффилд. Он по-прежнему считал, что ни один из этих мужчин совершенно не подходил ей. Менявшая парней Дженни представлялась Бену Куперу женщиной, которая все время ищет, но никогда не найдет. Сбитая с толку женщина. Что она искала? Наказание себе? Однажды она уже сделала аборт, но отец про это, естественно, ничего не знал. Гораздо позже ему рассказала жена, мать Дженни.

– Это ее решение я никогда не мог понять, – сказал он, покачав головой, и Купер заметил слезинки, сверкнувшие у него на глазах. – И никогда не пойму. Дженни всегда хотела иметь детей.

К тому же она терпеть не могла свою работу, хотя и преуспевала: ее сделали супервайзером, и под ее началом работали двадцать пять девушек. В коллективе Дженни уважали, ее жалованье выросло; она была на хорошем счету у работодателей и любима коллегами. И все же она ненавидела свою работу.

– Дженни говорила, что это потогонная система и она терпеть ее не может. Постоянно упоминала о давлении и о том, что руководство ставит недостижимые цели. Менеджеры придирчиво следили, чтобы люди все время работали. Ее окружали рутина и скука. Она была вынуждена общаться с клиентами вежливо, даже когда они совсем не желали разговаривать. И еще – плакаты на стенах. Все они призывали к одному и тому же: «Улыбайтесь!»

Дженни угнетала также и стремительная смена персонала – даже лучшие специалисты редко задерживались больше чем на год. Многие, как не раз говорила Дженни, приносили себя в жертву браку и семье, рассматривая их исключительно как средство спасения.

– У нее даже не было настоящих друзей: она считала, что животные лучше людей. Может, если бы у нее были друзья, ее жизнь сложилась бы по-другому. Но Дженни говорила, что ей редко выпадал шанс сойтись с кем-либо из своих коллег поближе до того, как человек уходил с работы. В новом отделении, как правило, работала молодежь. Прямо со школьной скамьи они попадают на тренинг, натягивают на голову наушники и думают, что в этом и заключается их работа. Я вижу, какими окрыленными, полными надежд они покидают школу, и знаю, что с ними случается потом. Мы делаем все возможное, но сколько из них пропадает! Очень грустно.

– Дженни говорила вам, что собирается уйти с работы? – спросил Тэлби.

– Да, и не раз.

Конечно, она собиралась – время от времени все собираются уйти с работы. Она хотела работать с животными – стать ветеринарной медсестрой или работать в заповеднике. Но у нее не было никакой квалификации, и уйти тоже было некуда. Иногда, по словам Эрика Уэстона, она с горечью вспоминала о своей загубленной карьере рентгенолога. Понимание, что ничего уже не вернешь, угнетало ее сильнее всего.

– Единственное, чем Дженни увлекалась по-настоящему, это прогулки в Пик-парке, – продолжал мистер Уэстон. – Когда она была еще совсем маленькой, мы часто бывали здесь на выходных и во время летних каникул. Проводили по нескольку дней в Давдейле и в Каслтоне. Когда она поступила в университет, то записалась в студенческий туристический клуб, и они облазили все горы в округе. В одно лето они прошли, останавливаясь на турбазах, всю Пеннинскую дорогу. [4] Пеннинская дорога – туристская тропа в Пеннинских горах на севере Англии; протяженность 402 км; находится под охраной Комиссии по вопросам использования и охраны природы. Именно туда она всегда и возвращалась.

Позже, после развода, Дженни снова стала проводить все свободное время в Пик-парке – гуляла, но по большей части одна, поскольку, похоже, друзья у нее долго не задерживались. Пару раз, по словам мистера Уэстона, она каталась на пони, а недавно пересела на горный велосипед. Дома у нее был свой собственный, но она предпочитала брать велосипед напрокат – в пункте проката Пик-парка или других прокатных пунктах Дербишира. Она часто ездила по маршрутам, оставшимся от старых железнодорожных линий. Но иногда, когда чувствовала в том потребность, она сворачивала с маршрута и пускалась прямо через пустошь.

– Да, Рингхэмскую пустошь она очень любила, – рассказывал мистер Уэстон. – Как-то раз – уже давно – мы приезжали туда всей семьей: Дженни, Джон, ее брат и мы с Сьюзан. Счастливое семейство.

И мистер Уэстон добавил, что, скорее всего, Дженни так пыталась вернуть радостные воспоминания, счастье, которое изменило ей в других областях жизни. Почему она поехала на пустошь именно в тот день, он не знал, так же как не знал, почему она направилась к Рингхэму. Больше ему нечего было рассказать.

Его показания разочаровали Бена Купера: ничего особенного Дженни Уэстон из себя не представляла. В жизни она не достигла никаких высот, и ее будни мало чем отличались друг от друга. Возможно, она просто относилась к числу тех женщин, которые всегда делают неверный выбор? Если так, то Дженни продолжала делать свой неверный выбор до самой смерти. И последний ее выбор оказался роковым.

В кухне фермы «За мостом» семейство Куперов бывало чаще всего. В доме, где живет семья из шести человек, двое из которых – дети, это просто неизбежно. Хотя Бен Купер по-прежнему жил на ферме, он начал замечать, что проводит все меньше и меньше времени в обществе брата и его семьи. Он сам толком не знал, почему так происходит, – ведь его мать все еще жила на втором этаже и нуждалась в его поддержке.

К тому времени, когда за окнами совсем стемнело, Мэтт уже вернулся домой. Сейчас он сидел за кухонным столом, читая «Фармерс уикли», в мрачных красках рисовавший будущее фермерства. Его жена Кейт смотрела с дочками мультики по телевизору.

– На следующей неделе пойдем на папину могилу, – сказал Купер. – Грядет годовщина.

– Знаешь, я не нуждаюсь в напоминании, – отозвался Мэтт, переворачивая страницу журнала, но, похоже, в смысл слов он больше не вникал. – Маме не говори ничего, – сказал он. – Расстроится она. Сейчас она стала поспокойнее, и неплохо было бы нам ее поддержать. А то вдруг случится еще приступ, как в прошлый раз. Не стоит девочкам такое видеть.

– Нельзя же просто так взять и ничего не сказать ей, – произнес Купер. – Она расстроится еще больше, если узнает, что мы пошли на кладбище без нее.

– А что если она на самом деле забыла? Стоит ли рисковать? Последнее время она хорошо держится. А из-за этой годовщины все может повториться. Мы сделаем для нее благое дело, если позволим ей забыть.

– По-моему, это нечестно, – не соглашался Купер.

– Иногда лучше не помнить. Если повезет, память ее отпустит.

– Значит, шизофрения – это благо. Как мило.

– Я не это имел в виду, и ты все прекрасно понял. – Мэтт устало отложил «Фармерс уикли» и потер лицо. – Мне очень жаль, но… – Он пожал плечами. – Этому ведь нет конца.