Чингиз Абдуллаев - Долина откровений

– Что случилось? – спросила Алла, увидевшая, как мы несли Ибрагима. – Что с ним случилось? Он ранен?

– Да, – ответил Леонтий Яковлевич, – он ранен. И сейчас он спит. Будет лучше, если вы не будете кричать и не станете его будить.

Но он напрасно это сказал. У женщин все сердце, даже голова. Она закричала изо всех сил:

– Ибрагим, проснись! Что с тобой, Ибрагим?

– Хватит, – разозлился Феликс, – неужели не понятно? Нужно замолчать. И не орать на весь лес.

– Как ты разговариваешь с женщиной? – возмутилась Юлия, не понимавшая, почему мы молчим. Но мы все так устали, что не хотели даже вступаться за Аллу.

– Отстань, – лениво произнёс Феликс, – дайте нам наконец отдохнуть. Он должен немного поспать, чтобы прийти в себя. А если Алла будет продолжать так орать, здесь скоро соберутся все животные этого леса. И никакой охотник, даже такой гениальный, как наш Рома Лампочкин, их не остановит.

Он часто издевался над моей фамилией, называя меня всякий раз по-разному. Вместо Лампадова я был Люстровым, Светильниковым, Бравым, Лампочкиным, Релеевым и так до бесконечности. Раньше меня это забавляло, а теперь было все равно.

Алла наконец замолчала. Она уткнулась лицом в свои ветки и начала громко плакать. Может, она чувствовала, что мы говорим неправду. Не знаю. Сегодня я уже не смогу этого узнать. Или она вдруг осознала, что осталась одна и при любой возможности мы её бросим. У оставшихся людей просто не хватило бы сил нести нашу «мадам» до берега моря.

Юлия подошла ко мне. Я равнодушно смотрел, как она подходит. За эту ночь и этот день я так устал, что мне совсем не хотелось с ней разговаривать. Даже с ней.

– Что с ним произошло? – тихо спросила Юлия. – Он действительно спит? Может, он ранен?

– Да, – кивнул я, – он ранен и сейчас спит. Будет лучше, если ты не станешь его тормошить. И нас тоже.

Она взглянула на меня, явно собираясь что-то уточнить, но промолчала. Затем повернулась и пошла к Алле.

– Налей мне немного воды, – попросила Алла у подруги.

– Может, я вскипячу воду и сделаю чай? – предложила Юлия.

– Не нужно. Лучше воды, – вздохнула Алла, вытирая слезы.

Юлия сделала несколько шагов. Чайник лежал под другим деревом. Она взяла чайник, налила в стакан воды и принесла его Алле.

– Напрасно я согласилась на эту поездку, – вздохнула Алла, – я ведь чувствовала, что буду для них обузой. Но Ибрагим меня уговорил. Он сказал, что они предусмотрели все мелочи, все возможные неприятности.

– Кроме самих себя, – зло и загадочно произнесла Юлия.

Алла улыбнулась и выпила воду. Залпом. Затем открыла рот, словно заглатывая воздух, оглядела всех нас и выпустила пластиковый стакан из рук. Я смотрел на неё, не понимая, что происходит. Она тяжело задышала, затем вдруг закричала. И её крик услышали птицы и звери. Потом она схватила себя за горло, словно кто-то неведомый начал её душить, и снова крикнула.

– Плохо, – закричала она, – мне плохо! Мне больно, очень больно! Помогите…

Мы вскочили и бросились к ней. Но было уже поздно. Она стучала ногами и страшно кричала. Изо рта пошла пена. Мы с Феликсом навалились на неё, пытаясь успокоить. Я даже подумал, что у неё эпилепсия. Но через несколько секунд всё было кончено. Тело обмякло, глаза стали стеклянными, пена перестала идти. И дышать она тоже перестала. Феликс взглянул на неё и испуганно отполз в сторону. Не было никаких сомнений, она была мертва.

Я поднялся, уже не сомневаясь, что она не дышит. Посмотрел на остальных. И покачал головой.

– Что? – с явным напряжением в голосе спросила Юлия. – Что случилось?

– Она умерла, – это было единственное, что я мог выдавить.

– Как это умерла? – не поверила Юлия.

Леонтий Яковлевич подошел к нам и посмотрел на лежавшее тело, которое только несколько минут назад было живой Аллой. И отвернулся. Он ничего не сказал, и это меня смутило.

– Она умерла, – крикнул я, – вы понимаете, что я говорю?

– Да, – кивнул Дебольский, не глядя мне в глаза.

Я посмотрел на Феликса. Тот молчал. Он смотрел на меня и молчал. В его глазах не было ничего. Ни ужаса, ни страха, ни радости, ни удовлетворения. Ничего. Он смотрел на меня пустыми глазами, словно не осознавал, что именно я сказал. Мне вдруг стало понятно, что ни один из них не может мне помочь. И я понял нечто другое, очень страшное для меня. Каждый из них мог оказаться одновременно и убийцей Ибрагима, и убийцей Аллы. Я покосился на всех троих. Сегодня ночью под воздействием этих трав мы наговорили друг другу много лишнего. И кто-то из них решил, что свидетели просто не нужны. Кого я должен подозревать в первую очередь? Наверно Феликса. А если я ошибаюсь, и это Леонтий Яковлевич? Или Юлия? Я не знал, что мне думать. Но когда я немного пришел в себя, то увидел, как они смотрят на меня. И в их глазах читался все тот же вопрос. Может, это я был убийцей обоих наших товарищей?

– От чего она умерла? – наконец спросил Леонтий Яковлевич.

Я наклонился, попытался почувствовать запах. Но у меня не было обоняния погибшего Хайрила. Я вспомнил, что она выпила воду из чайника. Нашел чайник. Открыл его. Мне не нужно было пить отсюда воду или проверять её на вкус. Сильный запах не оставлял никаких сомнений. Воды была отравлена. Она умерла, отравившись этой водой. Я пригляделся. Может, батарейка потекла и поэтому вода была отравлена? Но в таких чайниках это практически невозможно. Тогда выходит, что кто-то намеренно отравил Аллу. Два убийства подряд – это много даже для такой не очень праведной группы, как наша.

– Вода отравлена, – пояснил я, осторожно поставив чайник на место. Дебольский взглянул на Юлию.

– Это вы наливали ей воду из чайника, госпожа Ивченко? – уточнил он.

– Я, – с некоторым вызовом произнесла Юлия, – но я не убивала свою подругу, если вы подумали об этом.

– Я вам ничего не сказал, – мрачно ответил Дебольский. Он посмотрел на меня: – Ты тоже не подходил к чайнику?

– Конечно, нет.

– А ты? – Леонтий обернулся к Феликсу.

– Хватит, – попросил тот, – это уже не смешно. Предположим, я убил Ибрагима за то, что он мне дал в рожу. Но зачем мне травить эту дуру? Какой смысл? Чтобы завладеть её косметическим салоном? Это не мой уровень.

Дебольский ничего не сказал. Он пошел к нашим сумкам, достал телефон, набрал номер.

– Равлюк, – громко сказал он, дождавшись ответа, – где вы? Почему нет вертолета?

– Он задержался в Самаринде, – ответил Равлюк, – но уже вылетел к нам. Через часа два или три мы будем у вас.

– Поторопитесь, – посоветовал Леонтий Яковлевич, – и вообще будет лучше, если он сразу прилетит к нам.

– Мы не знаем, куда вы пошли, – пояснил Равлюк. – Он должен прилететь за нами, чтобы взять наших проводников. А где остались ваши?