Пол Мейерсберг - Жестокая тишина

Было несколько моментов, когда ему грозила опасность потерять контроль над происходившим. Ему пришлось сопротивляться действию ее рта, иначе он бы пропал. И закончилась бы игра, идущая по его правилам. Он старательно отводил ее язык от своих гениталий и молил бога, чтобы она этого не заметила. Ему не хотелось, чтобы она считала его сдержанным, но больше всего ему не хотелось, чтобы она поняла, какой властью обладает над ним. В конце концов, кто с кем и что делает?!

По мере того, как твердел член, смягчалось его сердце. Но ему не хотелось, чтобы у него было сердце, реагирующее на случайные романтические встречи. Его сердце было всего лишь мышцей и больше ничем. Ничем больше! Он потерял сердце у нее во рту Она, видимо, этого даже не заметила. Но он презирал себя за то, что позволил этому случиться. Ему нужно было бы ненавидеть ее, но он не мог. После того, как он взорвался от наслаждения, его тело вдруг оказалось в состоянии, близком к смерти, – она поглотила его. Потом его захлестнуло иное, более странное ощущение. Он был жив, прошел через желание и вожделение к удовлетворению страсти, а потом стал в ком-то нуждаться. Это было сумасшествие! Нуждаться в ком-то – это так по-женски!

Его ответом, естественным и в то же время неестественным, на то, что она стала нужна ему, было страстное желание отомстить. Он желал отплатить ей за то, что она сделала с ним. Она дала ему что-то, он это прекрасно понимал, но стал обращаться с ней, будто она ограбила его. Почему?

Она радостно приветствовала его твердый багряный член между своих светлых ног. Теперь его обнимали ее ягодицы, мышцы на ее теле напряглись. Он резко вошел в нее. Она привстала, чтобы принять его в себя. От страсти у нее надулись вены. Эта женщина – сумасшедшая. Просто сумасшедшая! Разве она не понимает? Он же насиловал, осквернял ее! Почему она не старалась освободиться от него, оттолкнуть кресло, закричать? Да что угодно сделать?!

Она же не проститутка! Ради Христа, он же не платил ей! Почему же она так желала его?

Он излился в нее и на несколько минут позабыл обо всем. Она молчала. Будучи еще в ней, он обнял ее под грудями и приподнял. Она откинула голову назад, и он ощутил запах ее светлых волос, терпкий, но едва уловимый миндальный запах подмышек. Он крепко сжал ее. Он не мог видеть ее лица, но знал, что она улыбается. Он был опьянен. Когда она подняла свою гладкую ногу, чтобы погладить его по ноге, покрытой жесткими волосами, чувства переполнили его. Он прижался лицом между ее лопаток, чтобы скрыть свои переживания, он не желал показывать их.

Он расслабился, и его пенис выскользнул из нее. Она вздохнула, мышцы заднего прохода у нее сокращались. Он перевернул ее на спину. Лицо ее несколько припухло от прилива крови, глаза были мягкими и влажными. Она страшно устала, колени у нее дрожали. Когда она расслабилась, он осторожно положил ее на ковер. Она превратилась в олицетворение прекрасной наготы – скульптура женщины, лежащей на спине.

Впервые за десять лет ему сознательно стало жаль того, что он сотворил. Пока он мылся в ванной, его не оставляло чувство вины. Он не должен был трахать ее в зад. Дело не в том, что он сделал, а в том, что побудило его: он сделал это от злости, чтобы отомстить ей. Она хотела этого, но это все равно ничего не меняло. Ее очевидное удовольствие только подстегнуло его. Привкус насилия в сексе, который всегда волновал его, с ней был не нужен, в нем просто не было необходимости.

Когда он вернулся к ней, ему захотелось задать так много вопросов… Как она себя чувствует? Но он не стал ничего спрашивать. Между ними было невысказанное соглашение, и его не следовало нарушать. Он решил что-нибудь дать ей, то, что она захочет. Например, какое-нибудь платье Лоры. Красное подошло бы ей.

Ему хотелось, чтобы она задержалась с ним подольше, но она была замужней женщиной, и у нее, видимо, был ребенок. Ей, наверное, слишком поздно менять свою жизнь. У него вдруг возникло чувство. Он начал рассуждать, как рассуждает любовник. «Пусть уходит, и забудь о ней. Я всего лишь трахнул ее. Только-то и всего!»

Ему было просто необходимо поцеловать ее груди, пока она еще не ушла. Она все поняла, и в знак мира протянула ему руку, чтобы попрощаться. Дневная встреча была закончена. Он отпустил ее.

– Что-то горит. – Это было первое, что сказала Лора, когда вернулась.

– Я сжег ее платье.

– Что она на это сказала?

– Я ей дал одно из твоих.

– Да, красное, я видела ее в нем.

Он никогда не поступал так раньше, и Лоре стало неприятно. За последние два года у них установилось взаимопонимание. То, что он обладал другими женщинами, заставляло Лору еще больше нуждаться в нем. Но она не могла не думать о платье.

Лора получала удовольствие, помогая ему подцепить женщину. Это стало интересной и забавной игрой, но при этом существовали строгие правила.

1. Выбор цели. Он выбирал женщину. Она никогда не протестовала по поводу его выбора. Она вообще никогда ему ни в чем не возражала.

2. Разработка плана игры. Этим занималась Лора. Она могла придумывать все что угодно. Он никогда не спорил с ней.

3. Приключение. Это было его дело, а она всегда ждала где-то неподалеку и представляла себе, что там происходит. Она могла проигрывать «сексуальную игру» мысленно. Это уже была ее «территория».

4. Впечатления. Он рассказывал ей, что произошло. Они вместе сравнивали свои впечатления – ее схему и то, что произошло в действительности. Они никогда не лгали друг другу. Всегда было очень забавно, когда «сексуальные игры», которые она воображала себе, почти полностью совпадали с тем, что было на самом деле.

5. Заключение. После «приключения» они всегда занимались сексом, иногда вплоть до деталей воспроизводя то, что случилось. Он сам решал, какой сценарий им разыграть. Ей нравилось все.

Так случилось и в отеле «Бель Эр»: он сам выбрал женщину, а Лора предложила ему разыграть сценарий с пистолетом. То, что она угрожала ему пистолетом на публике, было самой дерзкой игрой, которую она придумала. Все получилось, и Лора сильно возбудилась.

Все время, когда он проводил с женщиной, Лора сидела в своем «мустанге» и ждала, когда она покинет его бунгало. Казалось, все это длилось вечность. На самом деле прошло два часа.

Лора надеялась, что пистолет сыграет важную роль в их сексуальной игре. Она представила, как он касается женщины холодным стальным дулом пистолета, и сама начала дрожать. Женщина испугается, возможно, даже за свою жизнь, очень хорошо! Лора получала массу удовольствия, когда боялась. Именно поэтому она была с Уайлдменом. Он мог испугать любую женщину. Он был способен на все, даже на убийство.

У нее были неясные предчувствия, что когда-нибудь Уайлдмен убьет ее. Он почти ничего не говорил о своем прошлом. Лора была уверена, что там было и убийство. Он никогда не рассказывал о шраме, который пересекал его тело.