Павел Коршунов - Жестокая игра. Книга 1. Рождение

Я поворачиваю штурвал в сторону, и флаер послушно входит в поворот. До финиша осталось всего ничего. И в этот раз я точно приду первым!

Рядом на огромной скорости проносятся гигантские трибуны закрытые защитным куполом. Где-то там сидят мои друзья и знакомые.

Включаю форсаж на выходе из затяжного поворота, резкий рывок и ускорение с силой вжимает меня в противоперегрузочное кресло. Компенсаторы с трудом справляются с мгновенно выросшей нагрузкой, но корпус флаера выдерживает, хоть и раздается надсадный скрип корпусных креплений.

– Мощность правого двигателя упала на десять процентов. Нарушение системы контроля энергии первого контура… – металлический женский голос бортового искусственного интеллекта «Роксаны» не заставил себя ждать и ту же выдал еще десяток параметров по ключевым системам флаера.

– Дорогая, ты главное дотяни, – тихо прошептал я, – вот выиграю, помирюсь с Киерой, и подлатаем тебя так, что ты еще лучше станешь… А сейчас быстро проведи тесты и исправь хоть что-нибудь! – Но «Роксана» на то и ИИ, что и без моих команд знает что делать.

На центральной панели появилось изображение флаера с зелеными, желтыми и красными отметками. Хорошо, что последних было раз, два и обчелся. А вот желтых поровну с зелеными. Плохи мои дела. Но вот то одна, то другая метка стали менять цвет, и одновременно с этим бортовой ИИ через наушники оповещал меня о проделанной работе.

– Стабилизирую мощности обоих двигателей, – в заключение выдала «Роксана». – Скорость тысяча двести…

И буквально через секунду:

– Крутой поворот налево через… три, два, один, – ориентируясь по заложенной в память карте трассы, подсказывает ИИ.

Тут же поворачиваю штурвал в указанную сторону, одновременно сбрасывая мощность двигателей. Фух… Кровь аж вскипела от адреналина! Я сильно рисковал, проходя этот вираж такой огромной скорости. Правое крыло прошло в опасной близости от одной из колонн, что стоят по обеим сторонам трассы через каждый километр по всей ее протяженности.

О да, это самая опасная трасса! Финал «Гранд-Тура». Сотня скоростных флаеров и профессиональные пилоты с запредельной реакцией. И несмотря на лучшие системы безопасности и защиты, на возможности передовой мед помощи, смертность среди участников частое явление.

– Номер шесть позади вас на расстоянии тысячи метров, – неожиданно выдала «Роксана».

– Но как?! – Вырвавшись вперед всех на почти четыре с половиной километра, я и не думал, что кто-то сможет так сильно сократить расстояние.

Я без лишних размышлений опять запускаю форсаж, насилуя бедные двигатели флаера.

– Мощность правого двигателя упала еще на десять процентов, – сообщает ИИ.

– Вот… – выругался я.

– Номер шесть в шестистах метрах. – Мне показалось или в голосе «Роксаны» прорезались тревожные нотки?

Я же на форсаже? Как он меня догоняет? Ах да… стабилизация мощности обоих двигателей, чтобы они одинаково работали. То есть, если упала мощность по каким-то техническим причинам на одном, на втором снижается программно.

– Отключай ограничители, – приказал я «Роксане». – Код красный зеро.

Правый двигатель тут же обозначился красным маркером, зато флаер наконец-то рванул вперед, как и положено.

– Критические показатели износа системы контроля… – я не слушал, что-то там бубнит ИИ, сосредоточившись на удержании машины так и норовящей вильнуть в сторону.

Главное, что шестой начал отставать. Ведь финиш – вон он, рядом…

– Поворот направо через… три, два, од… Опасность!– внезапно сиреной взвыла «Роксана». – Система контроля энергии второго контура вышла из строя. Отключение правой двигательной установки. Возгорание в заднем отсеке. Эвакуация пило…

Но система почему-то не сработала, а дотянуться рукой до аварийного рычага я не успел, огонь проник в кабину, и пламя жадно накинулось на свою жертву…

Флаер подбитой птицей вильнул в сторону, завертелся волчком и… удар… взрыв… боль в каждой клетке тела… и гаснущий свет перед глазами…

* * *

Звонок по внутренней линии прервал размышления директора технического отдела корпорации Лайф.

– Борислав… Паулинович… Ваш… Сын… Он… Там… – послышался взволнованный прерывистый голос секретаря, молодой девушки только недавно занявшей этот ответственный «пост».

– Вела! Я отлично помню, как он тебе нравится! Но давай по порядку, что именно случилось с моим сыном? – Твердый уверенный в себе тон мужчины подействовал на девушку успокаивающе.

– Ваш сын, – слезный всхлип, – он в реанимации, в НИИ Клировского.

– Отменяй все записи и встречи на сегодня. Меня нет! – резко произнес мужчина.

Борислав сбросил вызов и достал смартком:

– Ратмир машину к входу, срочно! Едем в Клир.

– Понял шеф, – раздалось в ответ.

Всего лишь спустя минуту после разговора водитель подогнал черный классический Меркьюри к входу в высокое стоэтажное здание в виде пики. Еще минута и в машину сел директор тех отдела. Автомобиль с визгом шин сорвался с места, мгновенно набирая скорость…

Возле стеклянной полупрозрачной капсулы аппарата поддержания жизнедеятельности, словно статуя застыл невысокий крепкий, но совершенно седой мужчина.

– Сынок, сынок! – тихо прошептал он. – Зачем, зачем тебе нужна была эта гонка? Двадцать один год, вся жизнь впереди, а ты…

За последние десятилетия работы директором технического отдела в корпорации Лайф, Борислав отлично научился скрывать все свои эмоции за железной маской жесткого, но честного человека. И даже сейчас, стоя перед тем, что осталось от сына – единственного ребенка в семье, и от того самого любимого и дорогого старческому сердцу, он не давал волю раздирающим его изнутри чувствам.

А ведь так хотелось зарыдать и закричать от горя, проклиная все на свете. И тех, кто придумал эти флаеры, и этот чертов вид спорта, где молодые дуралеи складывают свои умные и в тоже время глупые головы, и… Но что толку. Сделанного не воротишь, а мертвого не воскресишь.

Мужчина вышел из палаты, аккуратно прикрыв дверь. В коридоре его ждал главврач реанимационного отделения научно исследовательского института имени А.Р. Клировского и еще один человек, руки которого не единожды спасали людям жизнь и не в таких ситуациях, знаменитейший на весь мир нейрохирург, физик-биолог и, что главное, один из членов совета директоров корпорации Лайф и давний друг Борислава. Его он успел вызвать еще по дороге в мед-центр.

– Горан Акамирович, ты уж меня извини, – крепко пожал руку нейрохирурга директор техотдела, – что так вот сорвал, но сам понимаешь…

– Ничего, ничего, – коротко взмахнул собеседник ладонью прерывая мужчину. – У каждого из нас есть дети. Ты правильно поступил, позвонив мне. Для начала мне нужна полная медкарта, последние данные диагноста и энцефалограмма мозга.