Кит Маккарти - Мир, полный слез

Однако главный инспектор был явно не склонен к философским спорам.

– Как бы то ни было, доктор, у нас уже вторая насильственная смерть за очень короткий промежуток времени.

Айзенменгер не знал, что на это сказать, и просто кивнул.

– Несомненно, вы уже осмотрели нашего приятеля, – заметил Сорвин.

– Я ничего не трогал, если вы об этом.

Сорвин был потрясен тем, что его замечание могло быть столь превратно истолковано.

– Что вы, что вы, доктор Айзенменгер! Я совершенно не это имел в виду. – И Елена подумала, что за его наивным видом могло скрываться все, что угодно. – Но вас ведь это наверняка заинтересовало?

– Конечно, инспектор Сорвин. Я столь же любопытен, как и все остальные представители рода человеческого.

– И?..

Однако Айзенменгер сделал карьеру благодаря собственной осторожности.

– И я хотел бы произвести более тщательный осмотр, прежде чем высказывать свое мнение.

– Я не уверена… – поспешно вмешалась Беверли.

Но Сайм то ли намеренно, то ли случайно перебил ее:

– А почему нет? Лично я предпочитаю расставлять как можно более широкие сети. Поэтому с радостью познакомлю вас с вашей коллегой.

И Елена с удовольствием заметила раздражение, промелькнувшее на лице Беверли.

На вершине холма появилась еще одна машина; через пару секунд из нее вышел человек в ярко-красном анораке и синих резиновых сапогах, который, то и дело поскальзываясь на склоне, начал спускаться в низину. В руках у него был тяжелый металлический чемоданчик, и весь его вид неопровержимо свидетельствовал о том, что он является судмедэкспертом. Он рассеянно помахал рукой Сайму и направился к палатке.

– Так что вы здесь делаете? – воспользовавшись паузой, спросила Беверли. – И как оказались в столь пустынном месте? – Ветер трепал ее волосы, и она явно была этим недовольна.

– Это называется прогулкой. Иногда люди занимаются этим за городом. – Когда Елена злилась, глаза у нее почти сверкали.

– Одно из самых нездоровых сельских увлечений, – кивнула Беверли.

– Я так понял, вы остановились в замке? – перебил ее Сорвин.

– Да.

– В день вашего приезда в машине заживо сгорел человек.

– Да, мы слышали.

– Может, вы еще и видели что-нибудь?

До этого момента Айзенменгер не принимая участия в этой полусерьезной перепалке.

– Когда мы подъезжали, мне показалось, что я видел дым, а потом раздался какой-то хлопок, который мог быть звуком взрыва, – сказал он.

– Когда это было?

Айзенменгер пожал плечами.

– Ранним вечером. Боюсь, точнее я сказать не смогу.

– Вы услышали звук взрыва и даже не задумались об этом? – поинтересовался Сайм.

Айзенменгер улыбнулся.

– По-моему, я сказал, что этот хлопок всего лишь мог быть звуком взрыва.

– Значит, вы не были уверены.

– Полагаю, это вполне явственно следует из моих слов.

Сайм и Беверли мрачно уставились на него, но вскоре губы Беверли слегка раздвинулись в улыбке.

– Знаешь, Джон, по-моему, ты слишком умный, намеренно избегая смотреть на Елену, нежно произнесла Беверли.

И несмотря на ветер, холод и залитый кровью труп, лежавший позади них, Айзенменгер вдруг ощутил доверительное тепло. Однако Елена тут же разрушила эту атмосферу.

– Мы никого не убивали, – громко и резко отчеканила она. – А что, надо было мчаться в лес только потому, что мы увидели дым и услышали отдаленный хлопок?

– Вас никто не подозревает, мисс Флеминг, – покачал головой Сайм. – Просто я подумал, что, возможно, вам удастся помочь нам, вот и все.

Елена не ответила.

– Вернемся к сегодняшнему дню, – заметил Сорвин, стоявший рядом с Саймом. – Вы гуляли?

– Да, – кивнул Айзенменгер.

– Далеко же вы ушли, – не удержалась Беверли. – Я бы не решилась гулять в такую погоду.

Что бы по этому поводу ни думал Айзенменгер, высказать свои соображения вслух ему не удалось, поскольку его опередила Елена:

– Да кого, черт побери, интересует, на что бы ты решилась, а на что нет?

Мнение Беверли на этот счет также осталось неизвестным, потому что ее в свою очередь перебил Сорвин:

– Вы никого не встретили по дороге?

Елена и Айзенменгер покачали головами.

– Я понимаю, как это трудно, но, может быть, вы знаете, чей это труп?

– Я не подходила близко, – откликнулась Елена.

– По-моему, я никогда не видел его раньше, – добавил Айзенменгер.

Сайм кивнул и задумался. Потом он посмотрел на Беверли и предложил:

– А почему бы нам не познакомить доктора Айзенменгера с доктором Аддисон?

И они вчетвером двинулись к палатке.

– Если не хочешь, можешь не входить, – заметила Беверли, обращаясь к Елене.

Это было сказано заботливо-предупредительным тоном, так что обидеться на эти слова мог только законченный параноик или человек, очень хорошо знакомый с Беверли Уортон.

– Не волнуйся. Я не из слабонервных.

Беверли еле заметно пожала плечами. Они один за другим нырнули в палатку, отдаленно напоминавшую обиталище предсказателей и гадалок.

Елена тут же ощутила отвратительный сладковатый запах, который был гораздо сильнее, чем вонь в Мясницкой лавке в конце рабочего дня. Царившее здесь тепло мало чем облегчало положение. Вдоль побегов смятой травы выступали темные хлорофилловые пятна. Глаза присутствующих повернулись в сторону вновь вошедших: на одних лицах было написано любопытство, на других – неприкрытая неприязнь. Потом всех ослепила яркая вспышка, за которой тут же последовала вторая.

– И пожалуйста, еще отсюда. – У доктора Аддисон была такая безупречная дикция, словно она упражняла ее каждый день.

Фотограф молча повиновался. Но между вспышками Елене удалось-таки рассмотреть лежавшее на земле тело. И если бы она не ощущала на себе пристальный взгляд Беверли, у нее наверняка перехватило бы дыхание.

– А теперь здесь.

И вновь фотограф выполнил просьбу доктора Аддисон, после чего она с вопросительным видом уставилась на Сайма.

– Доктор Аддисон, это доктор Айзенменгер, – промолвил Сайм. – Это он вместе с мисс Флеминг обнаружил труп.

Доктор Аддисон не сразу осознала всю важность этого заявления. Она осторожно улыбнулась, отреагировав главным образом на упоминание его профессии.

– Доктор Айзенменгер – патологоанатом, – пояснил Сорвин.

Аддисон напряглась, и улыбка застыла на ее лице.

– Правда?

Но Айзенменгер в свойственной ему манере уже переключил внимание на труп. У лодыжки лежал окровавленный молоток, левая рука жертвы сжимала нож с длинным лезвием. Потом, словно под воздействием невидимой силы, взгляд Айзенменгера скользнул вниз, а затем начал медленно подниматься, фиксируя все имевшиеся повреждения. Джон был настолько поглощен своим занятием, что не заметил, как доктор Аддисон внушительно нахмурилась.