Питер Джеймс - Убийства в стиле action

– Отец мой на таком летал. Семьдесят пять вылетов. Слыхали когда-нибудь про «Воздушных кутил»? Кино видели?

Пью кивнул.

– Он был одним из них. Одним из вернувшихся. Одним из немногих.

– Был пилотом?

– Стрелком. «Хвостовой Чарли» – такое у него было прозвище.

– Храбрец, – сказал Пью из любезности.

– Нет. Просто выполнял свой долг. Ожесточился после войны. – И через секунду: – Знаете, война портит людей.

– Могу себе представить.

Дерек Боквилл покачал головой:

– Нет. Никто не может представить. Давно в полиции служите?

– В январе девятнадцать лет будет.

– Как и Рой.

Когда миссис Боквилл вернулась с чаем и бисквитами, ее муж принялся тыкать в кнопки на пульте дистанционного управления, выключил звук, но картинку оставил. Все трое уселись – Пью в кресло, Боквиллы на диван.

Пью поднял чашку за хрупкую ручку наманикюренными пальцами, подул на чай, отхлебнул и поставил.

– Меня недавно перевели в суссекскую полицию из Столичной, из Лондона, – начал он. – Здесь поручили заняться старыми делами. Не знаю, как бы поделикатнее выразиться, но при знакомстве с архивами мне показалось, что расследование исчезновения Сэнди велось не совсем адекватно. – Он выпрямился и широко развел руки. – Я имею в виду… разумеется, не бросая тени на Роя… – Пью замешкался в ожидании понимающего кивка супругов. – Мне, как абсолютно незаинтересованному постороннему лицу, кажется, что Рой Грейс слишком эмоционально отнесся к случившемуся и был не в состоянии объективно вести следствие. – Он сделал паузу, хлебнув еще чаю. – Просто хочу узнать ваше мнение на этот счет.

– Рой знает, что вы у нас? – спросил Дерек Боквилл.

– Я веду независимое расследование, – уклончиво ответил Пью.

Мать Сэнди нахмурилась, но промолчала.

11 сентября 2001 года

Ронни был пьян. Шел неровно, волоча по тротуару чемодан, подскакивающий вверх-вниз, как лодка. Во рту пересохло, голову все крепче сжимают тиски. Надо поесть. Только лучше потом, когда снимет комнату и оставит багаж.

В левой руке зажат скомканный счет из бара, на обороте которого новый лучший друг – имя Ронни уже забыл – написал адрес и начертил, как добраться. Уже пять часов. Низко над головой пролетел вертолет. В воздухе стоит противный запах гари. Пожар, что ли, где-то?

Вспомнилось, что такой же запах был на Манхэттене. Густой, душный, просачивающийся в невысокие краснокирпичные жилые дома по обеим сторонам улиц, пропитывающий одежду и кожные поры, при каждом вдохе глубоко проникающий в легкие.

В конце улицы он прищурился на нарисованную схему. Похоже, на следующем перекрестке надо повернуть направо. Прошел мимо нескольких заведений с вывесками на кириллице, мимо Федерального сберегательного банка с банкоматом в стене. Остановился, почуяв на миг искушение воспользоваться какой-нибудь карточкой, хоть и знал, что это неразумно. Машина зарегистрирует время операции. Пошел дальше, мимо других вывесок и витрин. На противоположной стороне улицы обвисший плакат с надписью: «Сохраним Брайтон-Бич в чистоте».

Ронни вдруг осознал, как пусты улицы. Машины стоят, а людей нет. Магазины и закусочные тоже почти пустые. Будто весь квартал ушел в гости, куда его не пригласили.

Впрочем, известно – все сидят по домам, прильнув к телевизорам. «Обожди, сейчас другой сапог бросят», – сказал кто-то в баре.

Он миновал плохо освещенную витрину с надписью «Почтовые ячейки».

Увидел внутри слева длинный прилавок, справа – многочисленные ряды железных ящиков. В дальнем конце молодой человек с длинными черными волосами горбится над компьютером. За прилавком деловито возится пожилой седой мужчина в дешевой одежде.

Ронни почувствовал, что трезвеет. Лучше соображает. Пожалуй, почтовые ячейки пригодятся для плана. Он двинулся дальше, отсчитывая улицы по левой стороне. Потом, следуя указаниям, свернул на захудалую жилую улочку. Такое впечатление, будто дома сложены из обломков конструктора «Лего». Двух- и трехэтажные, соединенные общей стеной. К парадным дверям ведут ступеньки, вместо гаражей проемы, крыши крыты желобчатой черепицей, фасады с осыпавшейся штукатуркой, разномастные оконные рамы как будто бы куплены на распродаже уцененных товаров.

Следуя схеме, Ронни на следующем перекрестке повернул налево на узкую улицу под названием Второй Брайтонский проезд. Прошел мимо двух белых «шевроле», стоявших у сдвоенного гаража, дверцы которого расписаны граффити, мимо ряда одноэтажных построек, потом свернул вправо на еще более запущенную улицу, дошел до дома цвета сырого бетона под номером 29. Вокруг стоявшего рядом телеграфного столба обмотался порванный плакат. Взглянув на грязные ступеньки, увидел прибитую к дверному косяку белую табличку с надписью красными буквами: «Комнаты».

Поднялся по ступеням, приподнимая чемодан, позвонил в дверь. Через несколько секунд за матовым стеклом замаячила расплывчатая фигура, створка открылась, на него уставилась плоскогрудая бродяжка в засаленном халате и шлепанцах. Грязные пряди волос напоминают морские водоросли, свисающие на широкое кукольное лицо с большими круглыми глазами в черных кругах.

– Мне нужна комната, – сказал Ронни. – Говорят, у вас сдаются.

Заметил за спиной у женщины на стене телефон-автомат, почуял сильный запах сырости и старого ковра. Откуда-то слышались телевизионные новости. О нынешних событиях.

Женщина пробормотала что-то непонятное, возможно по-русски, но точно не скажешь.

– Говорите по-английски?

Женщина махнула рукой, попросив обождать, и исчезла в глубине дома. Через какое-то время появился гигантский бритоголовый мужчина лет пятидесяти, в белой рубашке без ворота, грубых черных хлопчатобумажных штанах на подтяжках и кроссовках. Глянул на Ронни как на кусок дерьма, застрявший в унитазе.

– Комнату? – гортанно пророкотал он.

Вдруг вспомнилось имя нового лучшего друга.

– Меня Борис прислал.

– Надолго?

Ронни пожал плечами:

– На несколько дней.

Мужчина пристально смотрел на него. Оценивал. Может, подозревал в нем террориста.

– Тридцать долларов за день. Идет?

– Очень хорошо. День тяжелый сегодня.

– Плохой. Хуже некуда. Мир совсем свихнулся. День считается с двенадцати до двенадцати. Ясно? Плата каждый день вперед. Останешься после двенадцати – платишь еще за день.

– Ясно.

– Наличными.

– Согласен.

Дом оказался больше, чем представлялся снаружи. Ронни направился за мужчиной через прихожую, по коридору со стенами табачного цвета и парой дешевых картинок в рамках с изображением красочных пейзажей. Мужчина остановился, нырнул в какую-то комнату, вынырнул с ключом на деревянной бирке, открыл дверь напротив.