Питер Джеймс - Убийства в стиле action

– Какой процент совпадения?

– Ну, при данном родительском совпадении мы имеем половину отцовского ДНК. Могут быть и другие совпадения. Но, учитывая личность матери, я бы сказал, что прочие варианты практически не стоит рассматривать.

– Откуда взяли образец ДНК Ронни?

– С расчески, которую вдова передала нью-йоркской полиции во время поездки. По правилам данные были отосланы британской полиции и хранятся в общенациональной базе.

– Значит, – заключил Грейс, – либо наш приятель мистер Уилсон оставил замороженную сперму, и его жена, не такая уж мертвая, как казалось, прибегла к искусственному оплодотворению, либо…

– Склоняюсь в пользу либо, – заявил Брэнсон.

– С того места, где я стою, тоже так кажется, – согласился Грейс.

– А ты стоишь гораздо ближе, чем я, старик. В башмаках или без.

Октябрь 2007 года

Эбби слышала где-то поблизости настойчивые звонки. С испугом поняла, что это ее собственный телефон. Села, не сообразив, где находится. Звонки продолжались.

В лицо веет холодом, но она сильно вспотела. Кругом темно, одни тени в оранжевой призрачной дымке. Шевельнулась, под ней скрипнула пружина. Ясно – сидит на диване в маминой квартире. Господи боже, долго ли проспала?..

Эбби огляделась, боясь, что Рики вернулся и сейчас находится здесь. Увидела светящийся дисплей телефона, потянулась к трубке. Внутренности свернулись в кольца от страха при виде слов «номер не определяется». Время на дисплее 20:30.

Она поднесла трубку к уху:

– Да?..

– Хорошо подумала? – спросил Рики.

Нахлынула паника. Где он, черт побери? Надо быстро отсюда уматывать, не сидеть подсадной уткой. Знает, где она находится? Рядом караулит?

Эбби выждала секунду, прежде чем ответить, стараясь собраться с мыслями. Решила не включать свет, не обнаруживать себя на случай, если он следит с улицы. В окно сквозь тюлевые занавески светят уличные фонари, вполне достаточно, чтобы все видеть.

– Как мама? – спросила она с дрожью в голосе.

– Превосходно.

– У нее никакого иммунитета нет. Если простудится, пневмония начнется…

– Я уже говорил, ей уютно, как клопу в ковре, – оборвал ее Рики.

Эбби это ничуть не понравилось.

– Хочу с ней поговорить.

– Разумеется, хочешь. А я хочу вернуть то, что ты у меня украла. Очень просто. Привозишь или сообщаешь, где оно хранится, и возвращаешься с мамочкой домой.

– Разве я могу тебе доверять?

– Замечательно слышать от тебя такие слова, – усмехнулся Рики. – По-моему, ты их значения даже не понимаешь.

– Послушай, что было, то было, – сказала Эбби. – Я верну оставшееся.

Рики тревожно повысил голос:

– Что значит «оставшееся»? Мне все нужно. Все. Такое условие.

– Это невозможно. Могу отдать то, что есть.

– Значит, поэтому в депозитном сейфе пусто? Все потратила?

– Не все.

– Сука паршивая. Хочешь, чтобы я убил твою мать? Позволишь убить ее, лишь бы не отдавать? Вот что для тебя значат деньги!

– Да, – подтвердила Эбби. – Ты прав, Рики. Позволю.

И разъединилась.

Октябрь 2007 года

Эбби побежала по темной комнате, споткнувшись о кожаный пуф, на ощупь добралась до ванной, отыскала раковину, и ее стошнило. Скрученный в комок желудок полностью опорожнился, нервы рвались в клочья.

Она смыла рвоту, прополоскала рот, включила свет, глубоко дыша. Пожалуйста, только не надо очередного приступа паники!.. Стояла, вцепившись в края раковины, со слезившимися глазами, до ужаса боясь, что Рики ворвется в любую минуту.

Надо уходить и помнить, зачем все это делается. Чтобы обеспечить маме достойную жизнь. Вот зачем. Без этих денег ее последние годы прошли бы немыслимо тягостно. Надо держаться.

Надо думать о том, что будет дальше. Дэйв ждет сообщения, что можно отправляться в дорогу.

Остается совершить одну операцию, после чего мама будет безбедно жить. Потом самолет понесет Эбби к жизни, которую она себе всегда обещала.

Рики мерзавец. Садист. Насильник.

Надо его одолеть, показать свою силу. Сила – единственный язык, который он понимает. Но Рики не дурак. Все хочет вернуть. Ему ничего не стоит замучить старую больную женщину.

Господи, умоляю Тебя.

Эбби вернулась в гостиную, ожидая звонка, готовая сразу же разъединиться. Потом с колотящимся сердцем, боясь, что совершает чудовищную ошибку, украдкой выбралась из квартиры и поднялась по пожарной лестнице на второй этаж.

Через несколько минут набрала номер на домашнем телефоне Дорис. Ответил мужской голос с хорошим произношением.

– Можно поговорить с Хьюго Хегарти? – спросила Эбби.

– Он самый вас слушает.

– Извините за поздний звонок, мистер Хегарти. Я хочу продать коллекцию марок.

– Да? – Голос прозвучал задумчиво. – Что можете рассказать?

Она подробно описала каждую марку, хорошо их зная, фотографически запечатлев в памяти. Он пару раз перебил, уточняя детали.

Когда Эбби закончила, ответом ей было молчание.

Октябрь 2007 года

Сидя в фургоне в захолустном кемпинге, который он отыскал в Интернете, Рики глубоко погрузился в раздумья. Барабанивший по крыше машины дождь служит хорошим прикрытием. Никто не собирается бродить в темноте по грязной площадке, совать нос в дела, которые его не касаются.

Кемпинг в нескольких милях от Истборна раскинулся на окраине живописной, словно на почтовой открытке, деревушки под названием Олфристон, в широком, укрытом со всех сторон деревьями поле в полумиле от заброшенной проезжей дороги, за залитым дождем теннисным клубом. Место идеальное.

Время года не подходящее ни для тенниса, ни для туризма, значит, нет любопытных глаз. Владелец вроде бы тоже не любопытный. Приехал с двумя мальчишками, толкавшимися друг с другом в машине, взял авансом пятнадцать фунтов за три дня, показал, где туалеты и душ, дал Рики номер своего мобильника, сказав, что завтра, возможно, заедет, на случай, если еще кто-нибудь явится.

Кроме фургона, на поляне стояла всего одна машина – огромный туристский автоприцеп с германскими номерами, от которого Рики припарковался подальше.

Он запасся на бензоколонке едой, водой, молоком – чтобы продержаться, и теперь откупорил банку пива, высосал долгим глотком половину, успокаивая нервы. Закурил сигарету, сделал три подряд быстрые затяжки. Чуть опустил стекло, стряхнул пепел, но ветер его бросил обратно в лицо. Он закрыл окно, сморщился, почуяв неприятный запах.

Снова затянулся сигаретой, хлебнул пива. Последний разговор с Эбби не дает покоя. Плохо, что она его сама прервала. Видно, он недооценивал сучку.

В памяти постоянно прокручивались пугающие слова: «Верну оставшееся».