Питер Джеймс - Искушение

– Я полностью согласен с вашей точкой зрения, высказанной в этих книгах, – заявил адвокат и, подняв брови, добавил: – К сожалению, в последнее время мне не хватает времени для чтения. – Он погрустнел. – Я глубоко сожалею о мисс Спринг; она была совершенно… э-э… особенной девушкой.

– Да, – согласился Джо. – Редкого ума.

– И очарования. Совершенно восхитительная девушка. – Казалось, он потерял больше чем просто клиентку, будто вынашивал в отношении ее какие-то особые, теперь рухнувшие планы. Зейлерман за цепочку вытащил из нагрудного кармана жилета часы. – У нас есть около получаса, и я хотел бы кое-что обсудить.

– Какие-то материалы, отправленные мною по факсу, пригодились вам?

– Да, – кивнул он, осторожно опуская часы обратно. – Да, пригодились. – Он посмотрел вокруг и, заметив в нише несколько свободных стульев, предложил: – Давайте присядем вон там. А ваш коллега профессор Хьюлетт придет? А доктор Макалистер?..

– Да. Только наш кардиохирург, Дуглас Гудман, не сможет.

– Жаль, – огорчился Зейлерман.

– Его присутствие имело бы значение?

– Ну… все это помогает воздействовать на судей, – ответил Марвин с кривой улыбкой.

– Как по-вашему, все пройдет нормально? – спросил Джо.

Адвокат взглянул по сторонам, проверяя, не подслушивают ли их, затем обратился к Джо:

– Честно говоря, нам немножко не повезло с судьей.

Приподнятость, которую чувствовал все утро Джо, улетучилась.

– Я очень надеялся, что нам удастся встретить кого-то, кто, скажем так, умеет смотреть на вещи немного шире.

Судья Гермион Долримпл сидела за своим столом в центре комнаты. Слева от нее бесстрастный клерк, одетый в темный костюм пятидесятилетний мужчина, непрерывно записывал все услышанное, изредка отрывая взгляд от бумаги.

Судья Долримпл была массивной краснолицей бабищей неопределенного возраста. Джо решил, что ей где-то от шестидесяти до двухсот. Ее серые острые глазки-буравчики утонули в обильных складках плоти, крошечные розовые губки были плотно сжаты, прямые седые волосы свисали по щекам, как истрепавшиеся занавески. В тяжелой черной складчатой мантии, с ниткой жемчуга на шее, помахивая карандашом, которым она делала свои записи, эта дама вызвала в памяти Джо хлыстики наездниц во время английских деревенских праздников.

В первые полчаса она время от времени подозрительно зыркала на Блейка, сидящего рядом с Джо, и он подумал, что коллеге нужно было бы одеться чуть более консервативно. В бесформенном черном костюме, черной рубашке с белым вязаным галстуком и конским хвостиком волос, Блейк не выглядел мужчиной, способным воодушевить женщину.

Марвин Зейлерман поднялся на стоическую борьбу. Должно быть, он тоже не спал всю ночь, подумал Джо. Адвокат дословно помнил все самые яркие места из четырнадцати судебных случаев, которые профессор переслал ему по факсу. Он спорил и доказывал убедительно, не обращая внимания на досаждающие рыки судьи Долримпл, потрясающие воздух всякий раз, когда у нее кончалось терпение.

Родители Джулиет ждали в зале вместе с нарядной молодой женщиной – по словам Зейлермана, она была следователем отдела, ведущего дела о насильственной или скоропостижной смерти. Адвокатом, представлявшим коронера, был сэр Квентин Кармайкл, выдающийся королевский адвокат более крупного калибра, чем Зейлерман. Джо решил, что это напыщенный хвастун, но с ним считалась судья Долримпл.

Отец Джулиет, Перегрин Спринг, оказался льстивым самодовольным ханжой, в изящных, точеных чертах лица которого просматривалось сходство с Джулиет, но в нем не было ни капли присущего ей энтузиазма.

Перегрин Спринг велеречиво доказывал, что только Господь, а не человек может решать, чему быть после смерти, задевая чувствительные струны в душе судьи Долримпл, которая явно соглашалась с ним. Он отзывался о крионических организациях как о группе ковбоев, ставящих себя наравне с религией, предполагая, что Джо и Блейк – типичные темные дельцы из Америки, обдирающие легковерных бриттов. Рассудок его дочери был поврежден аневризмой, заявил он, ссылаясь при этом на письменные показания ведущего нейрохирурга, данные под присягой. Джулиет стала жертвой жуликов, поскольку равновесие ее разума было нарушено. Суд должен разрешить похоронить ее по божеским законам, чтобы она не лежала как засунутый в морозилку кусок мяса. От смерти нельзя откупиться.

Тоненькая, во всем черном, мать Джулиет молча сидела рядом с мужем. Ее искаженное страданием лицо почти полностью скрывала свисающая с круглой шляпки вуаль. Джо сочувствовал ей и, несмотря на неприязнь к ее мужу, понимал ее состояние. Он тоже потерял своего ребенка, знал, как тяжело это пережить, знал, что каждый должен найти свой способ справиться с горем.

В час дня судья Долримпл объявила перерыв на ленч. Джо с Зейлерманом, Блейком и Мюрреем Макалистером пошли в паб на Флит-стрит. Настроение у них было мрачное. Блейк позвонил в «Крионит» Энди Уайту и сообщил, что пока нет никаких новостей. Джулиет содержали в охлаждающей комнате в жидком азоте; до окончания судебного разбирательства ее перевод на длительное хранение отложили.

Джо заказал плаумен-сандвич и кока-колу, но, когда принесли заказ, съел только немного сыра с хлебом. Осушив стакан колы, затем еще один, он почувствовал, как сахар, содержащийся в напитке, прибавил ему сил. Все старались предложить свои варианты, как Зейлерману следует отражать огонь из лагеря Перегрина Спринга. Зейлерман все тщательно записывал. Он прагматично смотрел на происходящее, но не мог отмахнуться от нависшей над ними угрозы поражения.

В четыре часа двадцать минут судья Гермион Долримпл в полной тишине принялась просматривать свои пометки. Уже были представлены все свидетельские показания, все доводы. Джо надеялся, что она объявит перерыв до завтра, подарив Джулиет еще один день. Он затаил дыхание. Но – увы. Она принялась резюмировать все сказанное сегодня.

В первой части своего резюме судья казалась справедливой. Время от времени, хотя и немного натянуто, она даже улыбалась, бросая иногда сочувственные взгляды на Джо. Надежды его росли.

Профессор полагал, что она сейчас отсрочит разбор судебного дела. Но уже через несколько минут она, суммируя факты, пришла к совершенно неожиданному выводу.

– В нашей стране не было прецедентов, которыми мы могли бы руководствоваться, – обратилась она к Джо с любезной улыбкой, от которой он впервые за весь день почувствовал что-то теплое к старушке. – Независимо от религиозных взглядов и личных предрассудков, если человек желает, чтобы его останки были заморожены, и, по мнению службы охраны окружающей среды, это никому не причинит вреда, то у закона нет оснований не выполнить эти пожелания.