Джек Хиггинс - Сольная партия

– Где вы находитесь?

– В Кембридже.

– Сегодня произошло нечто странное, – сообщил Морган. – Я побывал на улице, где Критянин бросил машину, и попробовал проследить, куда он мог побежать.

– Но ведь вы можете только предполагать…

– Конечно. Его вероятный маршрут привел в противоположный конец Кенсингтон-Гарденз, к Алберт-Холл. И тут мне в глаза бросилась афиша. Там их много, но ее выделяло то, что упомянутый в ней концерт состоялся в восемь часов вечера в день гибели Меган.

– Концерт? – Доктор Рили почувствовала, как похолодели ее руки и участился пульс.

– Джон Микали играл Второй концерт Рахманинова. И тут кое-что всплыло в моей памяти. Итальянский кинорежиссер по фамилии Форлани был застрелен Критянином на Каннском фестивале семьдесят первого года в гостинице. Убийца как сквозь землю провалился, несмотря на все усилия французской полиции. В числе знаменитостей, проживавших тогда в том же отеле, находился и Микали.

– Ну и что?

– А в прошлом году, когда во Франкфурте застрелили министра из Восточной Германии, угадайте, кто давал концерт в местном университете?

Кэтрин глубоко вздохнула.

– Аза, вы несете чушь. Джон Микали – один из величайших пианистов мира. Его знают повсюду.

– Да, и в юности он два года прослужил в Иностранном легионе, – добавил Морган. – Ну ладно, пусть моя версия кажется нереальной, но все же ее следует разработать до конца.

– Вы говорили о своих подозрениях суперинтенданту Бейкеру?

– Черта с два. Это мое дело, и ничье больше. Я собираюсь проверить еще кое-какие факты. Буду держать вас в курсе.

После того как полковник повесил трубку, Кэтрин открыла записную книжку и нашла номер Бруно Фишера. Когда тот ответил, ей показалось, что он еще не вставал с постели.

– Бруно, говорит доктор Рили.

– И чем я могу вам помочь в такую рань?

– Когда Джон вернется из Хельсинки?

– Не скоро. Он решил передохнуть. Отправился в Афины, а оттуда – на Гидру. Если он вам нужен, вы найдете его там. У вас ведь есть номер его телефона, да? В его любимой глуши есть все-таки одна хорошая деталь – наличие телефонной связи.

Кэтрин нажала на рычаг и перевернула страницу записной книжки. Да, Гидра действительно обладала кое-каким преимуществом. Туда можно дозвониться по автоматической связи. Девушка принялась набирать длинную череду цифр. После трех безуспешных попыток она наконец дозвонилась.

– Джон, это ты?

– Кэтрин! Откуда? – В его голосе звучала радость.

– Из Кембриджа. Похоже, я смогу выбраться на несколько дней. Можно?

– Разумеется. Когда тебя ждать?

Кэтрин посмотрела на часы.

– У меня остались еще кое-какие дела, но, пожалуй, я успею на дневной рейс. Если же нет, то самое позднее – на вечерний. Значит, до острова доберусь не раньше завтрашнего утра.

– Я пошлю Константина встретить тебя на пристани.

Закончив разговор, Кэтрин Рили еще долго сидела, не в силах пошевелиться. Чепуха! Абсолютная дикая чепуха! Она чувствовала, что всем сердцем ненавидит Азу Моргана.

Морган ждал у стойки отдела информации газеты „Телеграф" на Флит-стрит. Милая молодая дама, которой пять минут назад он продиктовал свой запрос, вернулась с объемистой папкой.

– Микали, Джон, – объявила она. – Его у нас немало.

Что правда, то правда. Морган сел за стол и углубился в работу. Конечно, папка не освещала всей жизни пианиста. Она содержала вырезки преимущественно из английских и американских изданий и кое-что по-французски. Отчет о концерте, совпадавшем по времени с убийством Вассиликоса. Еще один, в Торонто, в день гибели русского перебежчика. Наконец Моргану попалась статья из „Пари матч". Он медленно прочитал ее, и хотя его знание французского оставляло желать лучшего, основное содержание он понял. Журналист писал о службе Микали в Иностранном легионе, особенно выделив случай в Касфе.

Морган перевернул страницу и увидел фотографии. Одна изображала пианиста в берете парашютиста и камуфляжной форме. В руке он небрежно держал карабин-полуавтомат. С другой глядело снятое крупным планом лицо будущей знаменитости в белом форменном кепи в день окончания полного курса легионерской подготовки.

Морган внимательно рассмотрел это молодое решительное лицо, коротко остриженные волосы, пустые глаза, рот. Затем захлопнул папку. Достаточно. Он нашел Критянина.

В начале второго Ким впустил Бейкера в квартиру Фергюсона. Бригадир перекусывал сандвичами около камина и читал „Таймс".

– Вы выглядите взволнованным, суперинтендант.

– Аза улетел в Афины одиннадцатичасовым рейсом. Спецслужба в „Хитроу" не имела права задерживать его, но в конце концов весть о его отлете дошла до нас.

– И конечно же, к тому времени полковник уже находился в воздухе. Полагаю, он воспользовался услугами „Бритиш эруэйз"?

– Нет, „Олимпик".

– Как непатриотично с его стороны.

– Я навел справки. Он заказал билеты по телефону и приехал в аэропорт за десять минут до конца регистрации. С собой взял только ручной багаж.

– Греция, – протянул Фергюсон. – И Критянин. У них действительно есть нечто общее. Не нравится мне все это.

– Прикажете связаться с греческими спецслужбами, чтобы они его задержали по прилете в Афины?

– Разумеется, нет.

– Хорошо, сэр. В нашем посольстве в Греции есть представитель „Д-15"?

– Вообще-то, да. Некий капитан Рурк, помощник военного атташе.

– Может, поручить ему проследить, куда отправится Морган?

– Отличная мысль, суперинтендант.

К сожалению, как вы сами однажды изволили заметить, за Азой Морганом можно установить слежку, только если он сам этого захочет. Однако, если желаете, позвоните Рурку – пожалуйста. Самая быстрая связь – по красному телефону.

Фергюсон опять углубился в „Таймс". Бейкер подошел к столу, снял трубку с красного аппарата и попросил, чтобы его соединили по защищенной линии с британским посольством в Афинах.

Капитан Рурк читал газету, облокотившись о колонну, когда Морган вышел из зала таможенного контроля. Идя на задание, капитан облачился в мятый полотняный костюм, какие носят многие греки в жаркие летние месяцы. Таким образом он рассчитывал успешно раствориться в толпе.

Профессиональные военные в гражданском обычно узнают друг друга с первого взгляда. В данном же случае задачу Моргана облегчал тот факт, что он обладал феноменальной памятью на лица и сразу вспомнил Рурка – одного из курсантов группы, которой в 1969 году в Сандхерсте читал лекции по методике и практике партизанских действий в городских условиях.

Фергюсон решил подстраховаться. Впрочем, это не имело значения. Полковник подошел к окошечку обменного пункта, сунул туда двести фунтов стерлингов, получил соответствующую сумму в драхмах и направился к выходу из аэропорта, чтобы поймать такси.