Джек Хиггинс - Сольная партия

В дверь проскользнул администратор с чайником, чашками, молоком и сахаром на подносе.

– Вы звонили в „Хитроу"? – спросил Микали, вытирая пот полотенцем.

– Да, сэр. Оба дневных рейса из Афин благополучно прибыли. Второй сел буквально за несколько минут до того, как сгустился туман.

– Чудесно. Не забудьте проследить, чтобы в кассе отложили билеты для доктора Рили и мэтра Девиля.

В дверь постучали. Администратор открыл дверь, и вошел Преви.

– Все в порядке? – поинтересовался дирижер.

– Теперь да, – ответил Микали. – Как я играл?

– Неплохо, – ухмыльнулся Преви. – Местами.

– Местами? – со смехом переспросил пианист. – Маэстро, сегодня вы услышите такое исполнение, о каком мечтали всю жизнь. – Он хлопнул Преви по плечу. – А теперь попробуйте-ка для разнообразия чашечку нормально заваренного чая.

На Грешам-плейс Бейкер велел шоферу подождать и вместе с полковником поднялся на крыльцо.

– Не желаете ли чего-нибудь выпить? – предложил Морган.

– Увы, некогда.

Детектив угостил Моргана сигаретой, закурил сам, и некоторое время мужчины курили, стоя под козырьком и глядя на струи проливного дождя.

– Вы когда-нибудь задумывались, для чего все это, Гарри?

– Слишком поздно заниматься самокопанием, Аза. Вы, например, опоздали на целых двадцать пять лет.

– Так что же мне теперь делать?

– Лечь в постель, пока у вас остались силы добраться до кровати.

На противоположной стороне улицы затормозила полицейская машина, и из нее вылез инспектор Стюарт в сопровождении двух констеблей в форме. У подножья лестницы они остановились.

– Полковник Морган сейчас ляжет отдыхать, – объявил Бейкер. – Если в течение ночи он вдруг передумает и по какой-либо причине попытается покинуть помещение, вам следует немедленно его задержать. Один из вас останется в машине и возьмет под наблюдение парадный вход, другой отвечает за черную лестницу.

– Через четыре часа вас сменят, – добавил Стюарт. Когда полицейские удалились, он повернулся к Бейкеру. – Дальнейшие указания, сэр?

– Садитесь в машину, Джордж, мы сейчас же уезжаем.

– Ваши действия законны, Гарри? – спросил Морган.

– Если бы Фергюсон захотел, он мог бы отправить вас до конца операции в камеру предварительного заключения.

– На каком основании?

– Для начала хватит того, чтобы объявить вас подозрительной личностью. Как вы объясните свои огнестрельные ранения? – Бейкер бросил окурок. – Проявите благоразумие, Аза, вот мой совет. Ложитесь спать.

Он сбежал по ступенькам, сел рядом со Стюартом на заднее сиденье, и автомобиль умчался. Морган поглядел на вторую машину, прижавшуюся к противоположному тротуару, помахал рукой сидевшему за рулем молодому полисмену и вошел в дом.

Джок Келсо смотрел футбол по телевизору, когда зазвонил телефон. Его дочь Эми, симпатичная темноволосая девушка, вышла из кухни, вытирая руки о передник, и сняла трубку.

– Тебя, папа. Полковник Морган. Келсо выключил телевизор и взял трубку.

– Слушаю, полковник.

– Джок, у меня возникла маленькая трудность. Перед моей дверью стоит полицейская машина, а на заднем дворе мокнет второй полицейский. Следят, чтобы я не выходил на улицу. Бригадир Фергюсон пожелал оградить меня от неприятностей. Вот я и подумал, не можешь ли ты что-нибудь придумать в такой ситуации? Келсо расхохотался.

– Полковник, не иначе как возвращаются старые добрые времена…

Морган положил трубку, выдвинул ящик стола, достал „вальтер", тщательно проверил патроны в обойме и навинтил глушитель.

Усталость начала овладевать им. Нет, так не пойдет. Он направился в ванную и в шкафчике над унитазом нашел маленький флакон с ярко-красными капсулами. В армии их называли „белфастские пули" и принимали в сложной обстановке, когда отдохнуть не представлялось возможным. Если глотать по две пилюли каждые четыре часа, можно не спать целые сутки. Плохо только, что потом целую неделю чувствуешь себя ходячим мертвецом.

Он запил первую пару стаканом воды, вернулся в гостиную, сел у окна и принялся ждать.

В четверть восьмого Девиль варил кофе в квартире на Аппер Гросвенор-стрит. Вдруг в дверь позвонили. Он замер, весь напрягшись, подошел к порогу кухни, по-прежнему держа в одной руке кофейник, а в другой ложку.

Звонок повторился. Это не Микали. У него свой ключ, если только он его не забыл. Маловероятно, однако, чтобы он объявился здесь сейчас, когда до начала концерта осталось так мало времени. Конечно, может приехать Кэтрин Рили, но у нее скорее всего тоже собственный ключ.

Девиль решил не открывать, и в тот же миг в замке заскрежетало, дверь распахнулась, и Фергюсон ступил через порог. За его спиной стоял Бейкер с отмычкой в руке.

– Спасибо, суперинтендант, – сказал Фергюсон. – Можете подождать меня внизу. Мы долго не задержимся.

Бригадир был в плаще, какой обычно носят люди из службы безопасности, и с мокрым зонтом, который он тут же прислонил к стулу.

– В такое время года – и дождь, – пожаловался незваный гость со слабой улыбкой. – Полагаю, мне не обязательно представляться.

Девиль, отлично знавший в лицо всех руководителей контрразведок западных стран, мрачно кивнул. „Вот оно, – пронеслось у него в голове. – После двадцати пяти лет. То, что могло случиться в любой момент.

Они приходят, когда их меньше всего ждешь".

Из одного кармана жилетки Девиля в другой тянулась цепочка от часов, на которой болтался золотой брелок – фигурка льва. Он незаметно дотронулся до него, нащупал замок…

– Так вот где вы храните ампулу с цианистым калием? – спросил Фергюсон. – Как старомодно. Нам их раздавали во время войны. И я сразу же выкидывал свою. Считается, что он действует быстро, но как-то раз при мне его принял один генерал СС, а потом кричал, не переставая, целых двадцать минут. Кошмарная смерть.

Фергюсон подошел к буфету, вынул пробку из графина с виски, понюхал, довольно кивнул и налил себе рюмку.

– Что же вы предлагаете? – спросил Девиль.

Фергюсон перешел к окну и выглянул на залитую дождем улицу.

– Ну, вы можете выкинуть что-нибудь исключительно героическое, например, попытаться убежать. Однако, допустим, вам удастся добраться до советского посольства, и они переправят вас домой. Не думаю, что вас встретят с распростертыми объятиями. Как ни крути, вы провалились, а там не слишком жалуют проигравших. Конечно, теперь нравы смягчились. Повешенье больше не в ходу. За провинности всего-навсего посылают в ГУЛАГ, где, если верить Солженицыну, не слишком сладко. Впрочем, Москва всегда утверждала, что он поет с чужого голоса.

– А какова альтернатива? – поинтересовался Девиль.

– Французы – ведь вы французский гражданин, не правда ли, мэтр Девиль? – имеют право потребовать вашей выдачи. А после скандала шестьдесят восьмого года и утверждений, что их контрразведка наводнена агентами КГБ, они весьма пристрастны к русским шпионам. Без всякого сомнения, вас передадут Пятой службе, а когда дело доходит до выбивания информации, они пользуются допотопными методами. Представьте себе – они до сих пор верят во всемогущество электричества, особенно если его подключить к тем или иным органам несчастной жертвы.