Филипп Ванденберг - Восьмой грех

Ресторанчик на Виа дельи Авиньонези, маленькой тихой улочке, был неплохим заведением с первоклассной кухней Эмилии Романьи. [11] Область в Италии. Мальберга уже ждали.

В его памяти Катерина осталась небрежно одетой (если не сказать неряшливой) девушкой, с хвостом на макушке и абсолютно без макияжа. Неожиданно она предстала перед ним в мини-юбке и белой блузе с вызывающим вырезом «кармен». Полосы были распущены, на губах — неброская помада.

И в отличие от первой встречи, когда поток слов Катерины просто невозможно было остановить, сейчас она вела себя скромно. Она говорила нарочито медленно, вдумчиво и очень тихо, то и дело осматривая полупустой зал и проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь их беседу. Во всяком случае, Мальберг еще не видел ее такой.

— В деле Марлены что-то нечисто, — негромко произнесла Катерина. — Я бы даже сказала, очень нечисто. — Оглянувшись, она через стол протянула Мальбергу фотокопию.

— Что это?

— Это результаты вскрытия в Институте судебной медицины при Римском университете. Компетентный патологоанатом, доктор Мартино Вебер, обнаружил на затылке женщины гематому. Кроме того, перелом носовой кости, вырванные волосы и остатки седативного препарата в крови. Под ногтями Вебер нашел частички кожи, что является свидетельством со противления жертвы.

Мальберг молча кивнул. Пока Катерина говорила, у него перед глазами снова всплыл образ Марлены, ее обнаженное тело под водой. Он глубоко вздохнул, будто хотел разом все объяснить. По крайней мере это совпадало с тем, что он видел собственными глазами. Но он предпочел смолчать.

— И несмотря на это, следствие было прекращено! — возмущенно воскликнула Катерина. — Вы можете себе такое представить, синьор?

Мальберг и журналистка заказали пасту и бутылку «Vino della Casa». Катерина ждала ответа. Но Лукас молчал. «Двое мужчин на лестнице!» — пронеслось у пего в голове. То, что между маркизой и Марленой произошла ссора, Мальберг теперь исключал. Но то, что между ними была какая-то особая связь, — нет.

От Лоренцы Фальконьери веяло холодом, который привлекал как мужчин, так и женщин. Марлену он не видел целую вечность. Что он знал о ней? За эти годы она стала другой.

Однако что мешает детективам расследовать убийство? Почему следствие было прекращено?

Безрадостно ковыряя пасту, Мальберг вдруг понял, что журналистка наблюдает за ним. Он просто чувствовал ее взгляд. Лукас был уверен, что Катерина Лима рассказала не все, что ей было известно. Сомнений не оставалось: она ему не доверяет.

Мальберг хотел открыться ей и уже собрался сказать, что именно он первым обнаружил убитую Марлену, но Катерина Лима опередила его:

— Я не знаю, что мне об этом и думать. Мы с вами, возможно, больше не увидимся.

— Почему? Я думал, что вы расследуете дело Марлены.

— Да. До недавнего времени. Но вчера меня грубо отстранили от этого дела. Вчера в одиннадцать, после редакционного совещания, меня вызвал главный редактор Бруно Бафиль и сообщил, что отбирает у меня рубрику. Я теперь веду не криминальную хронику, а занимаюсь «общественной жизнью». История «Марлена Аммер» умерла.

— Умерла?

— Так говорят у нас в журнале, когда частное журналистское расследование прекращают.

— Я не могу этого понять.

— Я тоже, синьор.

— У вас так принято?

— Да, конечно. Если в ходе расследования выясняется, что убийство вовсе не убийство, а несчастный случай, каких сотни, тогда расследование прекращают и ищут другое подходящее дело.

— Но ведь произошел не несчастный случай, а убийство!

— Это вы так думаете, — сказала Катерина. — Впрочем, то же самое думаю и я. Тем загадочнее мой перевод в другую рубрику. У меня создается впечатление, что меня просто убрали с дороги, чтобы я не была помехой. И это, согласитесь, делает случай с вашей бывшей одноклассницей еще более интересным.

— И что же вы теперь намерены предпринять?

— Я буду продолжать расследование. Неофициально, разумеется. Когда я вела рубрику криминальной хроники, у меня завязались неплохие контакты, и было бы глупо сдаваться. Статьи, которые пишут в рубрике «Общественная жизнь», меня действительно не интересуют. Ну что интересного может быть в том, например, что Джина Лоллобриджида завела себе любовника, который младше ее на тридцать лет, или что у Марио Андретти десять внебрачных дочерей? Я хочу окунуться в водоворот человеческой жизни. На следующей неделе я ищу себе новую работу. Basta.

Прямолинейность Катерины поразила Мальберга. Очевидно, этот случай задел ее за живое. У нее явно было предчувствие, что это большое дело. Оно, вероятно, было даже больше, чем она предполагала.

— И кого вы подозреваете в убийстве Марлены Аммер? — осторожно поинтересовался Мальберг.

— Может, это связано с мафией? — сказала Катерина и засмеялась. — А может, здесь даже замешаны КГБ или ЦРУ! Если честно, у обычных преступлений чаще всего эмоциональный мотив. Большинство убийств совершаются на почве различных чувств: любви, ревности, ненависти, зависти, мести… И это именно то, что больше всего привлекает меня в моей профессии. Хм… Наверное, лучше сказать привлекало.

Мальберг кивнул и сделал вид, будто бы его заинтересовала фотокопия. На самом деле он искал ответ на вопрос, почему журналистку так захватил случай с Марленой. В вечном городе Риме, где всегда был высокий уровень криминалитета, убийства происходят каждый день. И пока Мальберг краем уха слушал, что говорит Катерина, у него появилось странное чувство.

Когда он смотрел на девушку, ему было трудно поверить, что она, возможно, ведет двойную игру. Он с большей охотой отвешивал бы ей комплименты. Она выглядела просто потрясающе. Но между ними как будто стоял образ Марлены. Катерина замолчала.

— И что вы теперь собираетесь делать? — поторопился спросить Мальберг.

— Мы должны побольше узнать о жизни Марлены Аммер. Это единственная возможность пролить свет на столь запутанное дело.

Мальберг подсознательно отметил, что журналистка говорит «мы». Значит, она не сомневается, что втянет его в расследование.

— Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

— Само собой разумеется. Для меня самого очень важно понять, почему Марлена должна была умереть.

Катерина пригубила вино.

— Ваша знакомая дружила с маркизой, — задумчиво произнесла она. — Я думаю, Фальконьери сейчас единственная, кто может нам помочь. Вы хорошо знаете маркизу?

— Ну что значит «хорошо»? — Мальберг пожал плечами. — Я с ней встречался только один раз. Она произвела на меня приятное впечатление. Хотя, вероятно, ее лучшие дни уже позади. Меня, откровенно говоря, очень заинтересовала коллекция книг ее супруга, и я уже сделал маркизе предложение о покупке, на которое она согласилась.