Филипп Ванденберг - Восьмой грех

— Ты долго стояла внизу? — спросил он, нежно промокая лицо Катерины.

— Хм. — Девушка пожала плечами. — Может, часа два-три.

— Ты с ума сошла! — возмутился Лукас.

— Разве я тебе этого не говорила?

— Но ты же не знала наверняка, захочу ли я тебя видеть!

Катерина топнула ногой.

— Я была уверена, очень даже уверена, — сказала она и, подмигнув, добавила: — У меня есть веская причина, чтобы обязательно поговорить с тобой.

— Ты меня заинтриговала. Что-то неприятное?

— Скорее разочаровывающее. Для тебя во всяком случае. — Катерина взяла у Лукаса полотенце и повесила себе на шею.

— Ну говори же, — требовательно произнес Мальберг, следя за каждым ее движением.

— Я была у синьоры Феллини. Я надеюсь, ты не сочтешь нахальством мое решение самостоятельно продолжить расследование дела Марлены? После того как ты небрежно выбросил листок с адресом…

Мальберг сглотнул. Реальность сложившейся ситуации вновь напомнила о себе.

— Бывшая консьержка. — осторожно продолжила Катерина, — живет теперь в роскошных апартаментах на Лунготевере Марцио. Без платы за съем, разумеется. В доме, который принадлежит Церкви.

— После всего, что мы узнали, меня это не очень-то удив тяет! — Мальберг горько усмехнулся. — И дом на Виа Гора, где она работала консьержкой, тоже принадлежит Церкви?

Катерина кивнула.

— В силу своих прежних обязанностей синьора Феллини, естественно, знала все, что происходило в доме. Между прочим, и то, что Марлена Аммер спала с высокопоставленным членом Римской курии… И это несмотря на целибат.

— Гонзага! — невольно вскрикнул Мальберг. Он покраснел и не проронил больше ни слова.

— Да, этого нельзя отрицать. У Гонзаги с Марленой была связь.

Лукас долго смотрел на Катерину. Его мозг отказывался понимать услышанное. Катерина догадывалась, что за его упрямым взглядом скрываются злоба и боль.

— Гонзага и Марлена, — глухо пробормотал он. — Тогда, скорее всего, именно Гонзага в ее записной книжке был зашифрован под именами пророков.

С минуту оба стояли молча, глядя друг на друга. Катерине стало в какой-то степени легче, по она не получила морального удовлетворения, оттого что открыла Мальбергу глаза. Она остерегалась делать какие-либо критические замечания. Отвернувшись, девушка расстегнула мокрую блузку, которая прилипла к телу, и начала вытираться насухо.

— Ты простудишься, — сказал Мальберг. — Не хочешь ли пойти со мной в душ?

Лукас взял ее за бедра и начал терзать мокрую юбку, пока та не сползла на пол. В мгновение ока он сбросил с себя одежду и затолкал Катерину в маленькую ванную комнату, в которой ничего не помещалось, кроме умывальника и душа.

Они наслаждались потоками горячей воды из старомодного агрегата. Катерина повернулась к Лукасу и прижалась к нему. Она заметила, как в ней закипает страсть. Пока он ласкал ее грудь, Катерина почувствовала упругий член. Лукас жадно хотел ее. Шум воды заглушал ее тихие стоны. Катерина слегка наклонилась вперед. Она была удивлена тем, как легко он вошел в нее.

— Ты должен ее забыть, пообещай мне это, — сказала она, немного приподнявшись и все больше сопротивляясь его резким движениям. Ощущения под щекочущими струями воды затмили ее разум. Это было пи с чем не сравнимое наслаждение. В голове в этот миг была лишь одна мысль: ей больше никогда не отделаться от испорченного типа по имени Лукас.

Мальберг чувствовал то же самое. Ничто так сильно не заводит мужчину, как возбужденная женщина. В какой-то момент он вспомнил о Марлене и удивился тому, как быстро прошло разочарование. А потом Лукас вообще ни о чем не думал. Непрекращающийся оргазм чудовищной силы одновременно у обоих заставил забыть обо всем на свете.

Крепко обнявшись, они опустились на пол душевой кабины. Мальберг выключил воду. Он ощущал на лице горячее дыхание Катерины. Ее глаза были закрыты, будто Катерина не решалась осознать, что божественная игра подошла к концу. Уже давно она чувствовала боль в согнутых из-за тесноты душа ногах. Но это была приятная боль. Боль, переходящая в наслаждение.

По узкому окну все еще барабанил дождь. Катерина сдержала смех, когда ей пришло в голову, что она должна быть благодарна за лучший в своей жизни секс этому чертовому бесконечному дождю.

Лукас наконец освободился от объятий, потом помог Катерине подняться на ноги и отнес ее в комнату. Он не смог найти подходящей одежды и набросил ей на плечи скатерть. Мокрую одежду он развесил сохнуть на кухонных стульях.

В раздумье он вернулся к Катерине. Она сидела, сжавшись в комочек. Вид у нее был жалкий.

Мальберг убрал растрепанные волосы с ее лица и сел рядом.

— Одного понять не могу… — задумчиво начал он, глядя прямо перед собой. — Если у кардинала Гонзаги была связь с Марленой…

— Ты расстроен, — перебила его Катерина. — Я долго думала, говорить тебе это или нет. Но если мы и дальше собираемся вместе вести расследование, тебе это просто необходимо знать.

Лукас одобрительно кивнул и повторил:

— Если у Гонзаги была связь с Марленой, тогда я даже не могу себе представить, что кардинал — соучастник убийства.

— Ты считаешь абсурдным, что любовник может убить любовницу? И несмотря на это, присутствовать на ее похоронах? Каждый день случаются подобные преступления: из ревности, ненависти, зависти.

— Наверное, ты права, — нерешительно произнес Мальберг. — Но какой же извращенный мотив должен быть у государственного секретаря, чтобы решиться на такое?..

— Возможно, кардинал жутко боялся, что их отношения откроются. И я даже не хочу говорить, что значило бы это для государственного секретаря Ватикана. Можно также предположить, что Марлена шантажировала Гонзагу.

— Марлена никогда бы этого не сделала! — возмутился Мальберг.

— Кто знает? До сегодняшнего дня ты считал невероятным, что Марлена спала с кардиналом курии.

Лукас покачал головой. Он все еще сомневался в том, что у Марлены была связь с Гонзагой. Он просто должен был заставить себя поверить в это.

Будто издалека Мальберг услышал, как в замке поворачивается ключ. Он не видел в этом особого повода для паники. Только когда Лукас взглянул на Катерину, закутанную в скатерть, он выскочил с полотенцем на бедрах навстречу Барбьери.

Тот не смог сдержать улыбки. И когда Мальберг начал объяснять, что они до нитки вымокли под дождем и что их одежда сохнет, Джакопо ответил, что Лукасу нечего извиняться, и лукаво подмигнул.

Что касается Катерины, то она не сказала ни слова и лишь приветливо махнула Барбьери рукой. Джакопо растерянно взглянул на скатерть, которую использовали явно не по назначению.

— Я думаю, — сказал он после небольшой паузы, — что вы нашли прекрасное применение моему приданому.