Дэвид Уилсон - Нечестивый Грааль

— Она будет жить, святой отец.

Двое констеблей принялись расчищать коридор в толпе зевак; женщину увезли. Тем временем полиция транспортного управления оцепила место происшествия. Офицер, представившийся лейтенантом Гарретом, стал допрашивать Романо как свидетеля. Один из носильщиков тронул священника за плечо, указал на кровавое пятно на его рукаве и подал полотенце. Пот катился с Романо градом, и, пока он стирал кровь с одежды, руки у него дрожали. Он сообщил лейтенанту, что услышал выстрел, когда стоял у выхода из вокзала, но самого стрелявшего не видел, потом кинулся к жертве, чтобы помочь или помолиться — смотря по обстоятельствам. Задав еще пару вопросов, лейтенант Гаррет поблагодарил Романо, вручил ему свою визитку и попросил звонить в участок, если тот вспомнит какие-либо подробности.

Уже направляясь к пандусу выхода из вокзала, Романо заметил, что к его нагрудному карману пристали светлые волоски. Ах да, это ее… Бедная женщина… Он помолился, чтоб пострадавшая выжила, и почистил борт пальто.

— Святой отец, это ваше?

Романо обернулся — полицейский МТА протягивал ему ящик с манускриптом.

— Да-да, я совсем забыл за всей этой суматохой.

Прежде чем выйти на улицу, священник отступил в пристенную нишу и приподнял крышку. В ноздри ему ударил резкий пороховой запах. Внутри, в пенопластовом гнезде, лежал револьвер.

Отец Романо, не веря собственным глазам, уставился на оружие. Затем он машинально захлопнул крышку и судорожно прижал ящик к груди. Сзади замелькали яркие вспышки — от неожиданности он резко обернулся, чуть не выронив ношу. Всю стену занимало гигантское изображение манекенщицы, вышагивающей по подиуму. Романо с облегчением перевел дух: это была всего лишь реклама показа мод. Мысли у него путались. Зачем кому-то навлекать на него подозрения? Он снова вспомнил раненую женщину. Она показалась ему смутно знакомой, словно Романо уже виделся с ней раньше, но забыл, где именно.

Священник отошел в сторону, подальше от слепящего света проектора с мелькающими слайдами. Он собрался уйти, но, снова взглянув на ящичек, счел, что это будет не совсем правильно. В конце концов, может оказаться, что у него в руках недавнее орудие преступления. Еще раз все взвесив, отец Романо пришел к выводу, что в данной ситуации возможен только один разумный выход. Он вынул из кармана визитку лейтенанта Гаррета и вернулся обратно в главный зал.

Место, где недавно лежала женщина, было огорожено кордонной лентой. Романо обратился к офицеру в форме МТА:

— Простите, мне необходимо переговорить с лейтенантом Гарретом.

— О происшествии? — покосился на него полицейский.

— Да, я… я хотел бы дополнить свои показания.

Тот внимательнее всмотрелся в Романо:

— Вы священник, который помогал Харви? Вы что-нибудь вспомнили?

— Я тут кое-что обнаружил… — Романо кивнул на коробку. — Это может послужить важной уликой.

Полицейский хотел забрать у него ящик, но Романо воспротивился:

— Прошу прощения. Я предпочел бы объясняться с самим лейтенантом.

— Святой отец, если эта улика касается выстрела, вы должны немедленно передать ее мне.

Видя, что священник не собирается расставаться с футляром, офицер поколебался, но достал рацию и начал с кем-то совещаться, не сводя глаз с Романо. Наконец он кивнул:

— Пройдемте со мной в нижний зал, святой отец. — Он указал на лестничный сход. — Лейтенант Гаррет примет вас в привокзальном отделении.

Спустившись в буфетный зал, они направились к полицейскому электромобилю с включенными мигалками. Констебль указал Романо на место рядом с водителем. Священник устроился на сиденье и поставил ящичек себе на колени, крепко обхватив его руками. Они миновали не один железнодорожный туннель, пока Романо не разглядел впереди, на перекладине под коридорным сводом, табличку: «Полиция. Бюро забытых вещей». Здесь электромобиль замедлил ход, свернул в узкий отсек и остановился перед стеклянными дверьми дежурной части. По обеим створкам протянулась огромная, из растянутых вертикально букв надпись «Полиция» в сопровождении яркой желто-синей эмблемы МТА.

Офицер провел Романо в пустующую дежурную часть. Навесной стеклянный шкафчик, заполненный форменными нашивками, и немногочисленные плакаты слегка оживляли голые стены. В углу на подставке был укреплён американский флаг. Оперативник за перегородкой отвлекся от монитора и махнул в сторону одной из дверей:

— Лейтенант Гаррет вас ждет. Он сейчас в конференц-зале со следователем.

Констебль распахнул перед священником дверь и проводил его по короткому коридорчику в залитое светом помещение строгого вида. За круглым столом для совещаний, тускло отсвечивающим стальным блеском, расположились лейтенант Гаррет и человек в мятом синем костюме. У детектива была густая темная шевелюра, волнистые седеющие локоны он заправлял за уши.

При входе в конференц-зал Романо забеспокоился. Он представил, как должны они будут воспринять его заявление о том, что ящик с оружием ему кто-то сунул во время неразберихи, последовавшей за выстрелом. Меж тем следователь захлопнул лежащую перед ним коричневую папку и взглянул на священника поверх очков для чтения в черной оправе с узкими линзами. Его лицо было изборождено глубокими морщинами. Шрамик над правым глазом навел Романо на мысль, что перед ним скорее уличный хват, чем конторская крыса. Такой нигде не растеряется.

Лейтенант Гаррет приподнялся и представил своего коллегу:

— Отец Романо, это лейтенант Ренцетти из NYPD. [4] New York Police Department — Нью-Йоркское полицейское управление. Их отдел будет принимать участие в расследовании.

Ренцетти утвердительно кивнул, продолжая изучать священника поверх очков. Гаррет жестом предложил Романо один из стульев, приставленных к столу:

— Садитесь, пожалуйста. Нам доложили, что у вас есть какая-то улика недавнего происшествия.

Романо сел и поставил футляр с «манускриптом» на сере дину стола. Сначала он рассказал полицейским о странном телефонном звонке, а затем обо всем, что случилось с ним после прибытия на вокзал Гранд-Централ. Гаррет спросил, запомнил ли он наружность того человека. Священник закрыл глаза и увидел разноликую толпу, несущуюся прямо на него.

Возможно, он ошибается, но, кажется, тот мужчина был одет в темный пиджак. Романо сильнее зажмурился: может, не в пиджак, а в ветровку? Или в спортивную куртку? Нет, точнее не вспомнить. Он снова и снова пытался восстановить в памяти тот момент, но все произошло слишком быстро. В людской сутолоке он мог вычленить только один момент — пятно, которое могло оказаться, например, шрамом.

Романо открыл глаза и начал: «Мне кажется, у него…», но осекся на полуслове, поймав себя на том, что в упор рассматривает рубец, раскроивший правую бровь Ренцетти. Тогда он покачал головой: