Дэвид Лисс - Этичный убийца

И убийца этот, когда не убивал, казался вполне разумным человеком. Быть может, он и в самом деле уверен, что Ублюдок и Карен заслуживали смерти. Но разве есть на свете люди, которые заслуживают смерти? Я что же, живу в мире, где плохих людей убивают благородные убийцы? В моей жизни не было еще ни одного случая, который бы это подтверждал. Но опять-таки, ведь сегодняшняя-то ночь была в моей жизни!

В первых двух трейлерах, мимо которых я прошел, было темно, хотя откуда-то из мрака между ними доносился звонкий собачий лай. Я вышел на улицу, и не на ту, где жили Ублюдок и Карен. Мне немного полегчало. До «Квик-стоп» было чуть меньше полутора километров, и за всю дорогу мимо меня пронеслась лишь пара машин: водители, завороженные скоростью, меня не заметили. Я снова и снова повторял себе, что надо просто забыть об этом и постараться жить как ни в чем не бывало.

В «Хлебной доске» явно не хватало музыки. Этот ресторан с довольно дурацким названием располагался в нескольких залах, обитых деревянными панелями. Зальчики сообщались между собой и были тесно уставлены столиками, покрытыми белоснежными скатертями, и тяжелыми деревянными стульями. Но музыки не было, и Б.Б. расстроился. Он любил, чтобы в ресторане играла музыка – мягкая, приглушенная, которая струится так тихо, что ее почти не замечаешь, – музыка, создающая звуковой фон, как оживленная трасса где-то вдалеке, шум которой едва заметен, но все же слышен. Она сообщает еде особый привкус, придает вес неторопливой беседе, как саундтрек – фильму. Например, классическая музыка, только что-нибудь спокойное, приглушенное, а не торжественный грохот с трубами и литаврами. Но вообще-то Б.Б. больше нравилась привычная слащавая попса, которую вечно играют в ресторанах, кафе и супермаркетах. Он знал, что все просто на стенку лезут от этого дерьма, и ради бога, пусть себе ругаются сколько хотят: все равно ведь нельзя не признать, что в этих песнях, которые у всех на зубах навязли, что-то есть. Может быть, дело как раз в том, что они, изначально грубоватые, но уже столько раз слышанные, стали мягкими и рассыпчатыми, словно их вам разжевали и положили в рот – и вы глотаете их, даже не заметив, как в ваше горло что-то проскочило.

Так вот, в этом ресторане музыки не было. И аквариума тоже, а Б.Б. нравилось, когда есть аквариум. Он был не из тех парней, которые получают жестокое удовольствие от самого процесса выбора рыбины, которой придется расстаться с жизнью: ему и на работе хватало ситуаций, когда приходилось принимать жестокие решения. Просто ему нравилось смотреть на рыб. Он любил наблюдать, как они плавают, особенно ему нравились большие серебряные караси с выпученными глазами, нравилось журчание воды в фильтре.

Правда, в «Хлебной доске» были пальмы. Пластиковые деревья местами кучковались, собираясь в небольшие рощицы и придавая заведению некоторый шик. Пальмы были призваны ограничивать обзор, а Б.Б. не хотелось, чтобы его видели, и сам он не хотел никого видеть. Главное в хорошем ресторане – это возможность уединиться. Для этой цели сгодились бы и колонны, но пальмы были даже лучше, потому что их разлапые листья надежнее защищали от любопытных взглядов.

Помещение было погружено в легкий, успокаивающий полумрак, так что в общем, несмотря на недостатки, благодаря тусклому освещению и пальмам заведение можно было считать вполне пристойным. При случае Б.Б. сюда еще заглянет. Конечно, этот ресторанчик никогда не войдет в его шорт-лист, но иногда, для разнообразия, – почему бы и нет. Все равно Б.Б. старался не появляться в одном и том же месте чаще чем раз в полгода. Хуже некуда, когда официанты начинают тебя узнавать и вспоминают, что в прошлый раз ты приходил с другим мальчишкой – как, впрочем, и в позапрошлый.

Это было небольшое заведение, где подавались мясные и рыбные блюда. Стейк-хаус находился в двух шагах от аэропорта Форт-Лодердейла, довольно далеко от Майами, так что не было риска наткнуться на кого-нибудь из знакомых. Основными клиентами здесь были старики-пенсионеры, так что человека вроде Б.Б., то есть парня без морщин, причем без морщин благодаря достижениям косметической хирургии, заядлого игрока в гольф, который носит часы «Ролекс» и ездит в автомобиле с открытым верхом, никто не застанет здесь врасплох. Б.Б. твердо верил в такие вот заведения, куда приходят почти исключительно старики-пенсионеры. Официанты будут обращаться с тобой как с наследным принцем уже за то, что ты не устроил скандала, когда тебе принесли воду не той температуры.

За столиком, освещенным свечами, напротив Б.Б. сидел Чак Финн и сосредоточенно пытался размазать по хлебу толстую пластину масла, похожую по консистенции на воск. Сначала все шло хорошо, но потом пластина выскользнула из-под ножа, и Чак внезапно и очень неуклюже протянул руку, чтобы водворить ее на место. Потом история повторилась, потом снова, и всякий раз Чак смущенно улыбался Б.Б. с таким видом, будто ему очень стыдно, и его кривоватые зубы вспыхивали ослепительной белизной. Затем он опять возвращался к своему бутерброду. На третий раз Б.Б. пришлось потянуться через стол и схватить мальчика за руку, чтобы тот не опрокинул свой бокал и не залил скатерть вином «Сент-Эстеф». Вино было, между прочим, по сорок пять долларов за бутылку, и Б.Б. не хотел потерять ни капли, особенно после того, как мальчик, сделав первый глоток – возможно, вообще самый первый глоток вина в своей жизни, – слегка наклонил голову с видом знатока. В мясном ресторане нужно пить хорошее бордо – это же так просто и естественно, это элементарно. Почти все остальные мальчишки, или скорее даже все остальные мальчишки, делали глоток, кривились и просили заказать им кока-колы. То ли дело Чак: он слегка прикрыл глаза от удовольствия и нежно провел кончиком своего ярко-розового языка по верхней губе. Чак сразу понял, в чем соль, и Б.Б. подумал, что, возможно, в его руки попал мальчик, не просто желающий получить достойное воспитание, но и обладающий необходимыми данными.

Он сделал всего глоток, но каким-то невероятным образом бокал тут же оказался покрыт отпечатками жирных пальцев. Б.Б. понимал, что ничего с этим не поделаешь: мальчишки есть мальчишки, они вечно все переворачивают вверх дном, устраивают беспорядок и чуть не опрокидывают бокалы с вином. А иногда опрокидывают. И таким вещам не стоит придавать слишком большого значения. Нельзя же ругать мальчишек только за то, что они мальчишки, – если, конечно, у вас нет очень веских причин стараться не привлечь внимания окружающих. Во всяком случае, наставник, воспитатель не должен этого делать. Он должен лишь исподволь наставлять юношу на путь истинный, указывать ему верное направление, чтобы однажды, когда придет время, мальчик превратился в достойного мужчину. Вот чем должен заниматься воспитатель.