Александр Новиков - Башня

До конца две тысячи десятого «Ужас» применяли еще трижды. Всякий раз пресса смаковала подробности, запугивала, запугивала, и вскоре несанкционированные митинги и демонстрации в стране пошли на убыль.

В ноябре 10-го был опубликован специальный доклад Госдепа США о правах человека в мире. Обычно ежегодный доклад представляют публике весной. Поэтому специальный, внеплановый доклад стал сенсацией. Общественности его представили госсекретарь Кондолиза Прайс и ее помощники Каролина Хамилтон и Барри Лоукрон. Сто сорок страниц доклада были посвящены ситуации в России. Из них следовало, что хуже, чем в России, не бывает… Это была отмашка. С нее началась кампания, которая завершилась той самой веточкой в руке Бори Б.

Ежедневно в СМИ «свободного мира» стали появляться десятки статей и передач о России. Об угрозе гуманитарной катастрофы в этой стране.

А в ноябре-декабре 2010 года в стране одна за другой произошли три крупные техногенные катастрофы. Первой стало столкновение двух поездов под Нижним Новгородом. Грузовой состав, перевозивший химические удобрения, врезался в пассажирский поезд. Погибли около двухсот человек. Спустя два дня случилась авария на Балаковской АЭС. И хотя обошлось без жертв, шума было много. В самом начале марта произошел пожар на нефтеперерабатывающем комбинате в городе Кириши. Пожар было видно из космоса… Комбинат еще пылал, когда в «Таймс» появилась статья о непредсказуемости развития ситуации в России. В те рождественские дни в связи с положением в России было созвано экстренное заседание Совета Большой Европы. Европейская общественность била в набат, требовала принять экстренные меры в отношении России и обеспечить безопасность Европы и мира. Истерия нагнеталась. Американцы в это время бомбили Венесуэлу. Истерия достигла пика, когда в новогоднюю ночь произошел взрыв на артскладах ВМФ под Мурманском. Взрыв нескольких тысяч тонн снарядов, ракет, торпед зафиксировали все сейсмические станции… После этого ООН выступила с заявлением «О положении в России». Один из пунктов этого документа рекомендовал ввести на территорию России ограниченный контингент миротворческих сил ООН для контроля за особо важными потенциально опасными объектами. Государственная Дума РФ отмалчивалась более двух суток. А потом разразилась многословным документом, который при большом количестве замечаний… фактически одобрил вторжение.

Четвертого января 2011 года началась Оккупация.

«Миротворческие» силы вторглись в Россию с нескольких направлений. Все соседи России любезно предоставили территорию своих стран для интервенции. Исключение составили Белоруссия, Финляндия, Китай. Зато через страны Прибалтики, через Грузию и Украину «миротворцы» хлынули потоком.

Однако отнюдь не везде вторжение проходило гладко. В Калининградской области батальон морской пехоты вступил в боестолкновение с «миротворцами» из Польши и Литвы. Министр обороны Литвы закатила истерику, когда «элитный» литовский спецназ был отрезан от своих и позорно сдался русским ванькам. В ЛВО два экипажа вертолетного полка вышли из повиновения и атаковали колонну эстонских «миротворцев». Прежде чем натовские «фантомы» растерзали оба вертолета, они успели сжечь всю колонну. Министр обороны РФ Сундуков рассылал грозные приказы, предписывающие не вступать в столкновения с «миротворцами». При этом министр подчеркивал, что задача вооруженных сил – «обеспечивать нерушимость границ государства, его территориальную целостность и суверенитет». На третий день оккупации прямо на службе застрелился заместитель министра. В народе, однако, ходили слухи, что он не застрелился, а был убит, когда шел убивать министра-предателя. В войсках пили. Дисциплина, и так не ахти какая, стремилась к нулю. Дезертирство среди солдат срочной службы стало повальным. Уходили с оружием, сбивались в банды, беспредел творили страшный.

Народ – отнюдь не по классику – не безмолвствовал. Возмущался народ. В очередях за гуманитаркой. Ее в те дни раздавали щедро… Возмущался народ, а гуманитарку брал. В реальный протест возмущение почти никогда не выплескивалось. В крупных городах властвовали «Кавказы» и «Ужасы» – не забалуешь. А провинция уже давно жила своей собственной жизнью, в которой царили полная безнадега, нищета, скотство и пьяное отупение…

В основном Оккупацию провели за месяц. Случалось, что где-то вспыхивали стихийные очаги сопротивления, но эстонские культуртрегеры, щирые украинские хлопци и суровые воины ислама сопротивление безжалостно давили. Их лютый энтузиазм приводил в смятение ценителей общечеловеческих ценностей. Но он же освобождал их от грязной работы… Да и откуда старой дряблой Европе набраться этой самой лютости?

Все произошло быстро. Ошеломляюще быстро. Неправдоподобно быстро. Этакий блицкриг.

Во всех субъектах федерации вдруг объявились комиссары Совета Европы… Сопротивления как такового еще не было, но уже пошли аресты «террористов» и «лиц, подозреваемых в террористической деятельности или в пособничестве таковой».

Вот тогда-то в руку Борису Б. сунули зеленую веточку и сказали: помаши, Боренька, веточкой. А мы поддержим. Авторитетом мирового сообщества. Танками. Ужасом…

За стенкой вскрикнул во сне Зоран, быстро заговорил по-сербски. Полковник устало откинулся на спинку стула, помассировал глаза и посмотрел на часы. Была половина пятого… Полковник поставил точку, выключил комп.

Глухая ночь висела над Северо-Западом, глухая.

Уйти ему удалось… но вот идти было некуда. Он зашел в какой-то дом на набережной. Поднялся на последний этаж, на чердак. Потревожил голубей. Подсвечивая себе подсевшим фонариком, осмотрелся. В углу увидел чье-то лежбище – матрац, кресло, пара ящиков, грязная куртка, кастрюля, консервные банки, свечной огарок. Вторгаться на чужую территорию не хотелось, но, судя по пыли и помету, покрывавшему «мебель», здесь давно никто не жил. Иван решил: пересижу тут до утра и уйду… И тут вдруг загрохотало, загремело, озарились слуховые окошки. Иван замер. Уже через секунду понял: фейерверк! Фейерверк в честь официального открытия небоскреба «Промгаз-сити». Он подошел к слуховому окошку. Оно было как раз на высоте глаз. Небо над Башней сверкало, вспыхивало всеми цветами спектра, переливалось.

Буйство огненных цветов продолжалось около получаса и завершилось весьма эффектно – над башней вспыхнул огромный голубоватый язык пламени – символ компании «Промгаз». Он держался в небе невероятно долго и казался почти настоящим. Он светился неживым газовым светом, заливал все вокруг…