Итан Блэк - Мертвые незнакомцы

Выйдя из дома, он проходит милю до машины.

«Рурк был прав. Я ничего им не должен».

Так далеко на юге листья в октябре только начинают желтеть. В Нью-Йорке они облетели несколько недель назад. Мелькает мысль, что все, что он видит, – эти пригороды, такие знакомые здешним жителям, – для него чужие. Большую часть жизни он провел в местах, где листья не меняют цвета. И в местах, где листьев нет вообще.

«Воорт разрушил все. А теперь он заваливает поиски Фрэнка Грина».

В машине Шеска меняет внешность. Кудрявый парик, карие контактные линзы. Превозмогая боль, натягивает локтевую шину. В результате инъекции кортизона в левую сторону лица раздуваются щеки и все лицо кажется как-то тяжелее. Солнцезащитные очки беглецам не рекомендуются. Когда полиция кого-то ищет, солнцезащитные очки только привлекают внимание.

Шеска едет на запад по шоссе 66, убивая время, потом сворачивает на дорогу к аэропорту имени Даллеса и выходит на долгосрочной парковке столичного аэропорта.

«Да, оставлю машину на долгий срок. Будет стоять, пока ее не отбуксируют».

По расписанию рейс 44 авиакомпании «Экваториана» вылетает в одиннадцать тридцать ночи. Шесть часов полета. Самолет «Макдоннелл-Дуглас-11» унесет пассажиров на юг над восточным побережьем и Мексиканским заливом и дальше – на запад Южной Америки, в Гуаякиль, эквадорский город на экваторе. И наконец завтра, в шесть утра, он приземлится в ее городе в Андах, достигнет места ее вечного покоя и своего будущего.

Шеска, или скорее, как обозначено в новом паспорте, мистер Винсент Пейн, показывает билет и говорит клерку, что у него с собой только ручная кладь. Винсент Пейн проходит через металлоискатель – пистолет остался в машине. Пьет фруктовые соки и крепкие напитки в новом зале для пассажиров первого класса. В «Нью-Йорк таймс» нет ничего ни о Фрэнке Грине, ни об угрозе взрыва. В «Дейли ньюс» – тоже ничего. В пятичасовых новостях – тоже.

Через некоторое время зал заполняется пассажирами. За большими стеклянным окнами появляются звезды; они горят ярко, но кажутся меньше, чем огни прибывающих самолетов.

В десять, когда по системе двусторонней связи объявляют, что сегодня рейс отправится вовремя, Винсент Пейн хмуро смотрит на заметку на восьмой странице вечерней «Нью-Йорк пост».

– И вообще, кого я обманываю? – бормочет он себе под нос.

Берет сумку, встает и выходит из зала.

Машина стоит там, где была оставлена, и полчаса спустя она снова на шоссе 95 – направляется на север. На этот раз едет без помех, словно сама судьба одобряет его решение. К часу ночи Шеска достигает туннеля Холланд. Через двадцать минут он останавливается на углу Пятой и Шестьдесят первой улиц, на месте, где стоянка разрешена до восьми.

Шеска снимает грим. Для того, что он планирует сделать дальше, нужна нормальная внешность.

Ночной портье в доме Джилл Таун, вежливый, массивный испанец с тонкими усиками, сразу же берется за телефон, когда Шеска объясняет, что пришел по срочному полицейскому делу.

– Пожалуйста, позвоните детективу Конраду Воорту в пентхаусе мисс Таун. Скажите ему, что полковник Шеска оставил для него этот конверт.

Шеска выходит, пока портье набирает номер. Быстро возвращается к машине и через десять минут останавливается возле телефона-автомата на углу Второй авеню и Тридцать седьмой улицы.

Джилл Таун отвечает сразу же. Шеска просит позвать детектива.

– Где вы? – спрашивает Воорт.

– Хочу сразу прояснить один момент, – говорит Шеска. – Всю информацию на этой дискете я собирал сам. Никто не помогал. Никто не знал, что я фотографирую. Я сам ставил жучки. И я отвечаю за все. Поймайте этого типа раньше, чем он взорвет людей.

– Расскажите мне о Мичуме.

– Он погиб при пожаре. Вы тратите время.

– А несчастные случаи?

– Какие несчастные случаи?

– Давайте встретимся. Я приду один.

Шеска сухо смеется. Мимо проезжает полицейская машина, и сидящие в ней даже не смотрят в его направлении.

– Бывали когда-нибудь в левенуэртской тюрьме, Воорт? То, в чем я только что признался, может отправить меня туда на многие годы.

– А Джилл? – спрашивает Воорт, с трудом подавляя гнев. Вероятно, детектив спрашивает, будет ли она в безопасности.

Придется что-то ему отдать.

– Разве она не решила прекратить сомнительную работу? Тогда все счастливы.

– Откуда вы знаете, что она решила?

– Вы мне сказали. И, если бы не я, вы абсолютно ничего не знали бы о Грине. А теперь слушайте, – говорит Шеска. – Вы ошибаетесь. Он не собирается взрывать ни Полис-плаза, ни участок.

Пауза.

– Но рисунки…

Шеска прерывает детектива, желая завершить разговор и уйти от этого телефона. Он усиливает нажим, используя властный «полковничий» голос:

– Подумайте. Грин забрал из Массачусетса все, что ему нужно. Ему были нужны фургон, динамит, удобрения. Не думаете же вы, что ему не нужны рисунки объектов?

Воорт дышит медленнее и глубже.

– Разве не было бы логично, – продолжает Шеска, – оставить рисунки, которые не нужны, и взять нужные? Другого места?

И чертов коп еще спорит!

– Может быть, у него есть еще рисунки Полис-плаза, один, – говорит Воорт, привыкший играть на другом поле. Городской коп, спец по сексуальным преступлениям, местный парень, не представляющий общей картины, нуждающийся в помощи человека, которого хочет арестовать, и даже не понимающий, что они должны быть союзниками. – Вы хоть представляете себе, сколько людей оказались в тюрьме из-за отсутствия логики? – спрашивает Воорт. – На месте преступления оставляли ручки из отеля. Оставляли телефонные счета, кредитные карточки, отпечатки пальцев. Логично?

– Вы злитесь на меня и поэтому не думаете. Вы действительно готовы рискнуть жизнью ваших друзей только потому, что не хотите, чтобы я оказался прав? Не хотите верить мне – поверьте заключениям Мичума. Воспользуйтесь дискетой. Воорт, поставьте себя на место Фрэнка Грина. Вы умны. Ненавидите полицию. Хотите убить как можно больше людей – в том числе и начальников – в доступном месте. Вы знаете, что никогда не сможете провести фургон через барьеры. Вы не самоубийца. И хотите выбраться. Так что думайте, Воорт. Если верить досье, у вас светлая голова. Думайте о месте, куда полицейские обычно не ходят, где нет защитных приготовлений, месте, о котором писали в газетах и где, как знает половина города, в определенный час – и довольно скоро – Фрэнк Грин может найти сотни ничего не подозревающих полицейских.

Шеска почти слышит, как детектив выдыхает:

– О Боже.

Воорт понимает, куда ведет Шеска, и, пусть не желая соглашаться, оценивает трагические возможности.

– Бог его не остановит. Только вы.

– Вы хотите, чтобы я игнорировал единственную имеющуюся у нас улику?