Евгений Кукаркин - Я - Кукла. Сборник повестей

— Ваша степень сотрудничества документально подтверждена?

— Нет, это негласное сотрудничество.

— Майор Николаев это не подтверждает.

— Это его дело.

Поднялся полковник и подошел ко мне.

— Самсонов, лучше передайте нам документы. Помните, я вас просил давно об этом и сейчас прошу. Отдайте.

— Я не видел никаких документов.

— Хорошо. Григорий Степанович, я настаиваю на проведении дознания с использованием химически-активных средств.

— Что ж, я не имею возражений. На сегодня допрос окончен.

Следователь нажал кнопку.

Через день меня притащили в стерильно бело-кафельную комнату, где прикрутили к койке. Напротив стояли: полковник, следователь и врач.

— Давайте приступим, — предложил полковник.

Следователь кивнул головой и врач вкатил мне укол в вену. Моя голова поплыла по волнам. Жуткий страх охватил все клеточки тела.

— Самсонов, вы находили документы при раскопах?

Сквозь облачность дымки страха прорвался звук человеческого голоса. Отвечай, отвечай, стучали пульсирующим молоточком толчки в голову.

— Да, находил.

— Где они?

— Их Горбатый отдал Мире.

— Адрес Миры.

— Новокузнецовская, 10, пятый этаж.

— Вы сами знаете содержание этих документов?

— Да.

— О чем они.

— Это секретная переписка, между генералом НКВД Николаевым Н. А. с генералом Альбертом, переписка фон Лееба со Ждановым и Ворошиловым, а также попытки Берии связаться со ставкой Гитлера.

— Это вы сами читали?

— Мне переводил Горбатый.

— Вы кому-нибудь говорили об этих документах?

— Их содержание знали я и Горбатый.

— Вы сами разломали ящики с янтарной комнатой?

— Вместе с Горбатым.

— Кто был свидетелем переноски ящиков из склада в машины?

— Я, Николаев, Кузнецов и два неизвестных мне гражданина.

— По каким документам вы нашли склад с янтарной комнатой?

— По накладным, немецкого строительного батальона и трофейным картам.

— Что вы нашли в бункере штабного корпуса?

— Сейф с документами, карты, портсигар, оружие и несколько немецких трупов, один из которых генерал Альберт.

— Вы сказали портигар?

— Да.

— Что было в портсигаре.

— Записка Николаеву, что он подонок.

— Он сейчас отойдет, — прервал мою пытку посторонний голос.

— Да, пожалуй, достаточно.

Мое тело вдруг расслабилось и я провалился в глубокий сон.

Два дня меня не вызывали и вот опять у следователя. Он уже один.

— Юрий Александрович, мы провели расследование. Вы перед судом должны пройти медэкспертизу. Распишитесь вот здесь.

— Но я даже не читал дела и не знаю в чем меня конкретно обвиняют.

— Сейчас это не обязательно. После медэкспертизы, вы ознакомитесь с делом.

— А что я должен подписать?

— Вот эту бумагу, что вы отдали все найденные вами документы Мире С. и дальнейшей судьбы их не знаете.

Я подписал этот странный документ.

В камерах Большого дома меня продержали еще неделю и, наконец, отправили на медэкспертизу.

Это было шестиэтажное здание, с решетками на окнах до последнего этажа. Каждый вход на этаж запирался на такие же могучие прутья. Сквозной коридор, с палатами слева и справа, упирался опять в решетки черной аварийной лестницы. Охранники сидели за столиками на лестничной площадке только парадной лестницы, врачи и санитары размещались в центре коридора, в светлом проеме, огражденном барьером. Когда я вошел в палату, то ахнул. На одной из кроватей сидел в больничном халате сам Николаев Сергей Николаевич.

— Вы?

— Я, я. Занимай эту койку, она свободна.

— Ничего не понимаю. Как же вы здесь?

— Благодаря тебе.

— Мне?

— Ну а кто же моего папашу, выдал. Святой дух что ли?

— Причем здесь папаша и вы?

— Вышло, что я охотился за документами своего папаши, чтобы прикрыть его.

— Чушь, ваше КГБ сошло с ума.

— Оно-то не сошло. Это все ширма обвинений, за ней стоят дела посерьезней.

— Это янтарная комната и компрометирующие документы.

— И янтарная комната в том числе. Кто-то пытается похоронить ее и сведения о содержании документов насовсем, да так, чтоб не было свидетелей.

— Что, что? Ты говоришь, похоронить свидетелей?

— А ты что, не понял куда ты попал?

— Меня прислали на экспертизу.

Сердце у меня упало от нехорошего предчувствия.

— Ха…ха…ха… Да знаешь где ты находишься? В психоневрологической больнице Министерства Внутренних Дел.

— Ну и что?

— А ты когда-нибудь читал книгу «Пролетая над гнездом кукушки»?

— Читал.

— Слыхал там такое слово — «лоботомия»?

— Не может быть? Неужели и нас хотят сделать идиотами?

— Ты отстал, парень. Наука давно ушла вперед. Здесь стирают память. Здесь тебе сотрут все — и документы, и янтарную комнату и даже меня. Выйдешь зато живой, не идиот, и не полуидиот, но с дырой в голове.

— Но я не хочу этого.

— Тебя и спрашивать не будут.

— И тебя тоже, так искалечат?

— А для чего ж я здесь.

Я не мог прийти в себя. Ужас охватил меня.

— Но ведь надо что-то делать?

— По моим данным, из этой конторы еще никто не убегал. Кстати, знаешь кто в соседней палате? Там сидит капитан Кузнецов, что с нами был на янтарной. Как видишь загребли всех, кто занимался твоим делом.

— О боже, — застонал я.

Ночью я почувствовал себя плохо, температура подскочила до 40 и в почти бессознательном состоянии, я пробыл два дня. Когда я очнулся, Николаева не было. На его койке лежал черноволосый мужик.

— А где Сергей Николаевич? — спросил я его.

— В реанимации, — ответил он, почесывая живот.

Я стал подниматься с койки. Голова закружилась и я чуть опять не упал. Посидев полчаса, я немножко отошел и, натянув халат и шлепанцы, пошел в туалет. По коридору мне навстречу шла знакомая женщина в больничном халате.

— Мира, — позвал я, — Мира.

Она с недоумением посмотрела на меня.

— Простите, но я вас не знаю.

— Мира, неужели ты меня не помнишь, Мира?

Женщина с испугом обогнула меня и часто оборачиваясь исчезла в палатах женского отделения. Мне стало горько. После туалета я заглянул в прозрачные стекла реанимационного отделения. На койке лежал Николаев с раскрытыми пустыми глазами. К нему подошла сестра. Он приподнял голову и что-то с ней стал говорить, потом посмотрел вокруг, встретился взглядом со мной и опять заговорил с сестрой. Я понял, он тоже меня не помнит и пошел в палату.

Врач определил у меня грипп и пожалуй это задержало садистов делать мне операцию.

Мы были на последнем, шестом этаже, и сверху все время стучали по кровле рабочие, которые ремонтировали крышу. Ходили они по черному ходу и иногда дразнили нас через решетку коридора.

— Эй, идиотик, — орали они кому-нибудь — Где твой хвостик?

Часть идиотиков начинала оглядывать себя в поисках хвостика.