Михаил Кречмар - Центр мира

– Что, подняла тревогу? – заволновался Шемякин.

– Да не, вроде. – Спадолин вертел в руках каждый из телефонных аппаратов, проверяя время последнего вызова. – Не успела. Ну что же вы молчите, Нонна Эфраимовна? Мы ведь даже адвоката вашего с собой захватили. Для большей непринуждённости беседы.

Нонна Эфраимовна глядела на него из вороха тряпок чёрными, ненавидящими глазами.

Неожиданно она проревела бычьим голосом:

– Спросят: «Кто дал вам Учение?». Отвечайте: «Махатма Востока». Спросят: «Где же живёт Он?». Скажите: «Местожительство Учителя не только не может быть передаваемо, но даже не может быть произносимо. Вопрос ваш показывает, насколько вы далеки от смысла Учения. Даже по человечеству вы должны понять, насколько ваш вопрос вреден».

– Ладно. Я рекомендую немного послушать меня между пророчествами, – сказал Максим. Он уселся на край старинного круглого стола прямо перед тёткой, положив ногу на ногу.

– Первое. Расследование дела об убийстве Александра Никонова проводится под совместным контролем МВД и Службы и имеет высшую степень важности. Согласно его статусу мы имеем право проводить допросы без присутствия адвоката, проникать без предъявления ордера в помещения по адресам, фигурирующим в Деле, осуществлять изъятие документов и предметов, имеющих статус вещественных доказательств по этому делу.

Даже Шемякин выглядел несколько потрясённым. До настоящего момента он считал Спадолина кем-то вроде Робин Гуда от мира Секретной службы.

– Спросят: «Когда же пригожусь?». Скажите: «От сего часа и до века». Спросят: «Когда же приготовиться к работе?». Скажите: «Не теряя часа». «Когда же будет зов?». Скажите: «Даже спите чутко». «Как же работать это время?». Скажите: «Умножив качество труда», – прорычала вновь «просветлённая».

– Ага. Ну, ладно, я о своём, о девичьем. В середине 2000 года у вашей организации возникли серьёзные трудности в бизнесе. Интегрированная с вами компания Guptah Electronics потеряла свой статус наибольшего благоприятствования, который имела как фирма, уполномоченная на ведение своей деятельности Российским обществом инвалидов. Вы обратились за помощью к определённым кругам. И эти определённые круги согласились вам помочь. Взамен вам надо было организовать финансирование объекта в самом закрытом регионе мира. В регионе, который согласно проводимой там политике находится под негласным запретом для размещения иностранных инвестиций. Я говорю о Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая.

– Ночь близка, звери кругом, и огонь костра может потухнуть. Но если мы согласимся разделить дозор ночи, мы сохраним силы. Завтра наш путь долог, и мы можем истомиться. Пойдём вместе. У нас будут праздник и радость. Спою тебе песню твоей матери, и жены, и сестры. Ты же скажешь предание отца о герое и подвиге; будет наш путь общим.

Спадолин укоризненно посмотрел на неё.

– Вы на самом деле разработали вполне интересную схему. Часть средств для финансирования объекта поступала от «Центра-Рерих», другая часть – от экологической организации, пользующейся авторитетом во всём мире. А средства на эту грантовую деятельность поступали от Guptah Electronics. Но вот откуда Guptah Electronics получала эти средства?

– Не наступи на скорпиона и предупреди меня о ехидне, – не сдавалась Гриндберг. – Путник-друг, помни, что мы должны прийти в одно селение горное. Путник, будь мне другом. Рассеиваем суеверие, невежество и страх. Куём мужество, волю и знание.

– Вроде, на поверхности ответ лежит – от собственной коммерческой деятельности, – продолжал Спадолин. – Молодцы ребята, заработали денег, отдали на благотворительность. Лечение больных детишек из Чечни и охрана снежного барса. Вот только при рассмотрении торгового баланса Guptah Electronics возникают некоторые вопросы.

Например, почему компания «Ахмад Фазиль и сыновья» отпускала им стиральные и посудомоечные машины по цене чуть выше ста долларов? А речь идёт о поставках в тысячи единиц. Или почему реализация нескольких заказов на оборудование сети арабских универмагов в Северо-Западном регионе России выкатила в шесть миллионов? Ведь любая московская компания, даже самая дорогостоящая, выполнила бы эту работу за шестьсот тысяч.

– Всякое стремление к просвещению приветствовано. Каждый предрассудок невежества обличён. Трудящийся, горят ли в твоём сознании основы сотрудничества и общины?

– Давайте я её ёбну, – не выдержал Шемякин. – Тихонько так, для разогрева. Демократизатором.

– От потому вас, менты, ментами и зовут, что вы такие сплошь некультурные и невыдержанные, – усмехнулся Спадолин. – Кстати, что характерно, – с деньгами нам и так всё понятно. А сегодня нас интересуют совсем не деньги. Итак, чем заинтересовал «профессор» Александр Никонов ваших… м-м-м… знакомых в… м-м-м… определённых кругах? Да так, что они пришли к решению о его ликвидации? Кстати, на всякий случай, – адвокат Сулейман Измаилов приглашён не для удобства общения. Он задержанный, такой же задержанный, как и вы, и может быть задержан на совершенно неопределённое время – в зависимости от вашего поведения.

– Говорить я буду только с вами, – сипло просвистела огромная, страдающая одышкой женщина.

– Давайте… – снова начал Шемякин.

– Нет, не давайте, – согласился Макс. – Давайте вы выйдете отсюда и выведете Сулеймана Ибрагимовича.

Спадолин разговаривал с Гриндберг более двух часов. По окончании беседы в комнату вошли четверо сотрудников Службы защиты свидетелей из ожидавшего снаружи «фольксвагена». Они приняли на руки Нонну Эфраимовну и Измаилова, и те навсегда скрылись за тонированными стёклами VW-Multitravel.

Спадолин откинулся на спинку кресла с открытым ртом и широко распахнутыми глазами, как свежевытащенный из воды утопленник.

– Сейчас – отдыхать? – робко произнёс Шемякин.

– Щаз-з-з… Отдыхать… Отдыхальщик мне нашёлся! Ты – писать рапорт о переводе в Службу.

– Так… Я, эта…

– А тебя никто не спрашивает. После трёх дней работы со мной тебя проще шлёпнуть, чем оставлять на прежнем месте работы. А у тебя жена, дети, родители старенькие. Гляди, какой я щедрый…

– Гляжу…

– Ну, пойдёшь ты к нам с понижением в звании. Но быстро вернёшься к старому.

– А куда?

– Куда-куда… На ковёр к начальству.

Через полтора часа, после разговора с Шергиным, Максим Спадолин уже летел рейсом Transaero Airlines UN205 из Москвы в Алматы.

Спадолин позвонил Зиму, едва приземлившись. «Ишь ты, раньше бы не колеблясь заявился, – усмехнулся про себя Зим. – Тару боится. Эк она их всех построила».

Разговаривали они снова в том же «Макбургере», где происходила их первая встреча.