Карин Слотер - Кровь отверженных

Хэнк прислонился к стене, скрестив на груди руки. Голос его теперь звучал мягче. Подняв голову, она с удивлением увидела слезы на его глазах.

– Если ты когда-либо сделаешь это еще раз… – начал он и отвернулся, прижал руку ко рту, не пуская рвущиеся наружу слова. – Ты все, что у меня есть, детка.

Лена тоже плакала.

– Я знаю, Хэнк, – сказала она.

– Не надо… – всхлипнул он.

– Не надо что? – спросила Лена.

Он опустился по стенке и уселся на пол. Всмотрелся в нее, отыскивая ответ.

– Не оставляй меня, – прошептал он.

Эти слова повисли в воздухе, словно темная туча.

Их разделяло всего несколько футов, но Лене казалось, что между ними непреодолимое ущелье. Она могла дотянуться до него. Она могла поблагодарить его. Пообещать, что больше никогда не попытается это сделать.

Она могла сделать либо одно, либо другое, либо все сразу, но кончила тем, что принялась брать с пола таблетки, одну за другой, и бросать их в унитаз.

– Ну подожди, Сэм!

Сара боролась с двухлетним малышом, извивавшимся у нее на коленях.

Ей никак не удавалось приложить к его груди стетоскоп.

– Сиди тихо, Сэмми. Дай доктору Линтон тебя послушать, – певуче сказала мать ребенка.

– Сара?

Из двери высунулась голова ее ассистента, Эллиота Фельто. Она наняла его себе в помощь, а вместо того постоянно его контролировала. Сара слишком много трудилась, прежде чем заняла свое теперешнее положение, и к чужому мнению прислушиваться не хотела.

– Извините, – сказал Эллиот матери ребенка, после чего обратился к Саре: – Вы говорили Таре Коллинз, что в выходные Пэт может играть в футбол? Ей нужно разрешение от врача, чтобы школа отпустила его в команду.

Сара поднялась вместе с Сэмом. Его ноги сомкнулись на ее талии. Сара посадила малыша на бедро и, понизив голос, спросила Эллиота:

– Почему вы задаете мне этот вопрос?

– Она позвала меня к телефону, – объяснил он. – Сказала, что не хочет вас беспокоить.

Сара разжала Сэму кулак, потому что в этот момент он дергал ее за волосы.

– Нет, в этот уикэнд он играть не может, – шепнула она. – Я сказала ей об этом в пятницу.

– Это показательный матч.

– У него сотрясение мозга, – сурово сказала Сара.

– Гм, наверное, она решила, что меня легче уговорить.

Эллиот попятился к двери.

Сара глубоко вздохнула и постаралась успокоиться.

– Прошу прощения, – сказала она и уселась в кресло.

Слава богу, Сэм перестал вертеться, и она смогла его послушать.

– Пэт Коллинз – их лучший защитник, – сказала мать ребенка. – Вы что же, не позволите ему выступить?

На этот вопрос Сара не ответила.

– В легких чисто, – сказала она женщине. – Однако он должен закончить курс антибиотиков.

Она уже собралась передать ребенка матери, но остановилась. Подняла рубашку Сэма, внимательно осмотрела его грудь, а потом и спину.

– Что-нибудь не в порядке?

Сара отрицательно покачала головой.

– Все хорошо, – сказала она женщине.

И это была правда: подозревать побои причин не было. Хотя в свое время Сара так же думала и о Дженни Уивер.

Сара подошла к скрытой раздвижной двери и открыла ее. Ее сестра, Молли Стоддард, сидела за столом и выписывала направление. Сара подождала, когда она закончит, и продиктовала рецепты Сэму.

– Как настроение? – спросила Молли, не переставая писать.

Сара подумала и решила, что настроение у нее неважное. Она была раздражена, и началось это со вчерашнего дня, после стычки с Леной. Сара испытывала чувство вины и стыда за то, что позволила себе сорваться. Лена делала свою работу, что бы об этом Сара ни думала. Непрофессионально высказывать критические замечания в адрес молодого детектива, да еще и в присутствии Джеффри. Больше того: то, что сказала Сара, было не только непростительно, но и подло. Не в ее характере было набрасываться на человека. Чем больше Сара думала об этом, тем больше уверялась, что она зря напала на Лену.

– Эй! – сказала Молли. – Сара?

– Да? – очнулась она. – О, извините, я просто…

Она мотнула головой, показывая, что им лучше выйти в коридор.

Молли пропустила Сару вперед и задвинула за ней дверь. Молли Стоддард была миниатюрной женщиной с красивым лицом. В отличие от Сары, сестра всегда была аккуратно одета. Ее белоснежный халат туго накрахмален. Единственным украшением Молли была тонкая серебряная цепочка, которую она засовывала под воротник. Сара поступила чрезвычайно умно, когда взяла к себе Молли, но бывали моменты, когда ей хотелось стащить с головы женщины шапочку и растрепать ей прическу или как бы случайно пролить на безукоризненную униформу чернила.

– До следующего приема осталось около пяти минут, – сказала Молли. – Что случилось?

Сара прислонилась спиной к стене, сунула руки в карманы белого халата.

– Может, мы что-то упустили, – сказала она и тут же уточнила: – Может, я что-то упустила?

– Вы о Уивер? – спросила Молли, хотя Сара поняла по ее реакции, что она и так знает. – Я задаю себе тот же вопрос, и ответ один: не знаю.

– Кто мог это сделать? – спросила Сара и поняла, что Молли не представляет, о чем она ей толкует.

Ее находки во время вскрытия вряд ли стали кому-то известны, но, хотя Сара и доверяла Молли, чувствовала себя не в праве делиться подробностями. Возможно, Молли и не захочет об этом узнать.

– Подростков трудно понять, – сказала Молли.

– Я чувствую за собой вину, – сказала Сара. – Должна была проявить больше внимания.

– За день у нас проходит от тридцати до сорока детей, и так шесть дней в неделю.

– По-вашему, у нас конвейер.

Молли пожала плечами.

– А что? Может, так оно и есть, – сказала она. – Делаем то, что можем. Осматриваем, прописываем лекарства, выслушиваем. Что еще от нас требуется?

– Полечил, и хватит, – пробормотала Сара, припомнив поговорку времен своей службы в экстренной медицинской помощи.

– Этим мы и занимаемся, – согласилась Молли.

– Я пришла сюда не для того, чтобы так работать, – сказала Сара. – Мне хотелось другого подхода.

– Вы – другое дело, Сара, – заверила ее Молли и взяла ее за руку. – Послушайте, моя дорогая, я знаю, каково вам приходится. Вижу вас каждый день. Вы вкладываете в работу всю душу.

Она помолчала.

– Вы забыли, как обстояло дело с доктором Барни? Вот там был настоящий конвейер.

– Он ко мне хорошо относился, – возразила Сара.

– Потому что вы ему нравились, – сказала Молли. – На каждого ребенка, который был ему по нраву, приходилось десять, которых он терпеть не мог. В последние годы он присылал вам всех тех, кого ненавидел.

Сара решительно помотала головой.

– Он этого не делал.

– Сара, спросите Нелли. Она работает здесь дольше меня.