Рю Мураками - Паразиты

— Киё!!!

Волосы брата были аккуратно зачесаны и выкрашены в желтый цвет. В руке он держал мобильник, по которому продолжал разговаривать. Увидев распростертую на полу мать, брат, не разуваясь, влетел в комнату и со всего маху саданул Уихара в челюсть. Уихара дернулся всем телом и прихватил зубами кончик собственного языка. Неожиданное появление братца, боль от удара и последующий шок ввергли его в состояние ступора. Комната вдруг поплыла у него перед глазами, и Уихара, несомненно, упал бы, но брат схватил его за ворот и заревел:

— Ты поедешь с нами, живым или мертвым! Ясно? Сейчас твое место там!!!

Но больше всего изумило Уихара то, что брат все это время продолжал разговаривать по телефону! Его лицо исказилось от гнева, а взгляд приобрел то выражение, которое обычно появляется у людей, потерявших ощущение реальности. Когда Уихара еще посещал занятия, ему доводилось наблюдать такое у некоторых преподавателей и учеников. Это было страшно. Болели голова и прокушенный язык. С перепугу Уихара вообразил, что брат собирается его убить. Но тот только встряхнул его и прикрикнул:

— Одевайся, урод! Понял меня?! Уихара покорно кивнул.

Он смутно помнил, как его выволакивали из квартиры, тащили вниз по лестнице, вталкивали в машину и пристегивали ремнем безопасности. В салоне пахло жасмином… Мать, все еще плача, села сзади, и машина тронулась. Брат не отнимал телефона от уха.

— А что врач? А, хорошо… уже ушел. Так ты одна дома? Ага… Этот мудак начал было выделываться… ага… и глазенки заблестели… ну, ты знаешь. И главное, что-то говорит, говорит — хрен его поймешь.

«Это я-то говорю?» — снова изумился Уихара. Ему было и больно, и страшно — совсем как в былые времена, когда он отказывался ходить в школу.

Тогда брат лупил его каждый день. Сначала он проделывал это в отсутствие домашних, а потом стал избивать и при родителях. Уихара знал и других ребят, которые также отказывались ходить на занятия, но мотивы их поведения оставались для него неясны. Что до него самого, то тут были причины скорее физического свойства. По утрам Уихара чувствовал во всем теле такую тяжесть, что не мог оторвать головы от подушки. Он по-настоящему страдал. Поначалу родители испугались, что он опасно заболел, но вызванный по такому случаю доктор не нашел никаких отклонений. Тогда Уихара обвинили в лености. Брат счел это достаточным для применения воспитательных мер: по утрам он подходил к кровати Уихара и ногой сбрасывал с него одеяло, хватал за волосы или душил подушкой. Брат был на голову выше Уихара, широк в плечах и коренаст. Маленькими они часто играли вместе, но теперь Уихара старался вытравить из памяти всякое воспоминание о тех временах. Отныне он запоминал только побои…

Хорошенько отдубасив младшего брата, старший обычно пускался в рассуждения, из которых следовало, что дерется он исключительно из благих побуждений. «Киё! — говорил он. — Пойми, я очень тебя люблю. Если бы ты знал, как мне хочется, чтобы ты взялся за ум! Видишь ли, я, в общем-то, не признаю насилия, но бывают случаи, когда оно необходимо. Скажу честно: иногда на тренировках я люто ненавижу своего тренера. Но ведь все, что он делает, он делает ради нас! Для нашего же блага, понимаешь? Он научил нас переносить все то дерьмо, что обычно лезет в голову во время игры. Я это понял только после первого матча… Сидя на скамейке запасных до этого не додумаешься, поэтому все неудачники терпеть не могут тренеров… Игра, видишь ли, это… это сама жизнь… Я бью тебя для того, чтобы ты одумался и начал ходить в школу. Ты поймешь меня, когда станешь взрослее. Такие вещи начинаешь понимать только с течением времени. И именно поэтому сейчас я должен стать для тебя самым ненавистным человеком».

В то время брат уже учился в старшей средней школе. «Оставь меня в покое! — думал, слушая его разглагольствования, Уихара. — Задолбал со своей школой!»

Маленькими они часто играли в футбол на пустыре, а когда в продаже появились первые игровые приставки, они все свободное время проводили вместе у телевизора. Игра у них была всего одна и называлась «Легенда Зельды». Если дело доходило до подсчета набранных очков, то старший всегда старался ошибиться в пользу младшего.

Когда брат впервые ворвался к нему в комнату, Уихара был напуган и потрясен до глубины души. Он с трудом мог себе представить, что это был тот же человек, который совсем недавно поддавался ему в домашних играх. Уихара был раздавлен. Этот мучитель, способный вылить на спящего ковшик ледяной воды, некогда был его братом… Он учил Уихара правильно держать бейсбольную биту, он уступал ему видеоприставку, он водил его в бассейн.

«Киё! — любил вспоминать брат. — А помнишь, как летом мы пошли в бассейн, а ты наелся мороженого и тебя вырвало прямо на пол? А мне еще пришлось вытирать за тобой! Помнишь? Странно, но я до сих пор отчетливо вижу лужу, что ты наблевал… как она подсыхает по краям…»

Брат помнил все вплоть до мельчайших деталей.

Легче было думать, что все эти приятные воспоминания — ложь с первого и до последнего слова. Уихара так и сделал.

«Я никогда не играл с этим человеком, — сказал он сам себе. — И меня зовут не Киохаси Мотокацу, а Уихара!»

— Попроси у отца прощения! — раздался у него над ухом голос человека с желтыми волосами.

Отец лежал, вытянувшись на футоне, брошенном прямо на циновки. Рядом Уихара заметил подставку с двумя детскими бейсбольными битами. Это были их биты — Уихара и человека с желтыми волосами.

В изголовье у отца восседала сестра, которая, увидев Уихара, пискнула что-то вроде:

— Добро пожаловать домой!

Одета она была в какой-то жуткий свитер говняного цвета. Сестра чинно поклонилась и пригласила Уихара сесть напротив. Цвет ее лица ежесекундно менялся. Один глаз у нее был расположен чуть выше другого. Уихара сел и взглянул на сестру. «А кто это, собственно, такая? — неприязненно подумал он. — Да еще в таком паршивом наряде…»

— Даже когда фирма оказалась на грани банкротства, отец все равно продолжал работать! Он просто не мог бросить свое дело! Но ты, ты действительно дрянь! Слышишь, это ты виноват в том, что произошло! — бубнил голос желтоволосого.

Уихара поднял глаза и посмотрел на лежащего на футоне человека. «Кто это? Вроде я его знаю… Это человек, который прожил всю свою жизнь, как автомат. Раб! Он гордился тем, что его избрали в муниципальный совет! Он только и мог говорить что о своих заслугах, о том, как его уважают и ценят на работе. И он никогда ничего не делал для меня. Неудачник! Если он и хотел удавиться, то лишь ради собственного удовольствия. И я тут ни при чем!»

Женщина в жутком свитере указала Уихара на багровый след, шедший вокруг шеи отца.