Уильям Лэшнер - Меченый

– Да, но я репортер. Почему бы мне не сделать несколько предположений? Если я ошибаюсь, вы меня опровергнете, если нет, промолчите.

– Этому трюку вы научились на факультете журналистики?

– Нет, от Роберта Редфорда. Вы готовы?

– Начинайте.

– Убитый в доме как-то связан с Ральфом Чуллой.

– Никаких комментариев.

– Он тоже имеет отношение к краже картины.

– Также никаких комментариев.

– В журналистских кругах прошел слух, что он был известным адвокатом.

– Мне нечего сказать.

– И что смерть грозит другим людям, в том числе вашему клиенту.

– Может быть, прекратим?

– И что все происходит из-за человека, которому отчаянно хочется заполучить картину.

– Не думаю, что это так, – сказал я. – И вообще, по-моему, убийство не связано с картиной.

– Нет? Тогда с чем оно связано?

– Я не отвечаю на вопросы, помните об этом?

– Но все это каким-то образом связано: ограбление, картина, ваш клиент, двое убитых – правильно?

– Никаких комментариев.

– Ладно, это было здорово. – Она достала сотовый телефон, нажала кнопку быстрого вызова, подождала, пока ей ответят. – Джим? Это Ронда. Все, как я тебе говорила… Верно, все события связаны. Поэтому имеем Рембрандта, бандита, который ударился в бега, и два трупа. Возможно, это еще не конец… Да, чудесно. Не думаю, что нужно ждать интервью, давай заканчивать… Отлично. Дай мне знать… Чао.

– С кем вы разговаривали? – спросил я. – С редактором?

– Нет, с моим агентом.

– С каким агентом?

– Я вынуждена публиковать эту историю в виде документального детектива: искусство, смерть, секс.

– Секс тоже?

– Секс есть всегда.

Она как бы невзначай положила ладонь на мое колено. Я подумал, что она собралась прямо здесь и сейчас воплотить главу из книги, и слегка оробел.

– Пара издателей уже приняли заявку, остальные размышляют. Они считают, что без интервью Чарли книга выглядит незаконченной. Но теперь появился второй труп и разговор с Чарли перестал играть существенную роль. Я должна получить аванс завтра утром.

– В доме лежит убитый человек. У него жена и двое детей.

– Да? Жаль их.

– Почему вы так настойчиво гоняетесь за сенсациями в мире искусства?

– Потому что все художники – сволочи. Ладно, не будем больше о деле, я обещаю. Как поживаете?

– Честно говоря, немного ошеломлен.

– О, извините, Виктор. – Она перенесла ладонь на мою щеку. – Я забыла, что у вас слабый желудок.

– Да нет, дело не в желудке, а в том, что я завидовал ему целый день. У него было все, чего я так и не добился в жизни: красивый дом, престижная работа, семья.

Рука опустилась.

– Теперь его место свободно.

Я рассмеялся.

– Вы советуете позвонить его жене?

– После соответствующего траура.

– И сколько же он должен длиться?

– Зависит от обстоятельств. Она красивая?

– Да, красивая.

– Тогда не откладывайте надолго.

– Вы жестокая женщина, не так ли?

– Мы живем в жестоком мире, Виктор. Нужно брать от него все.

– Считаете меня достаточно крутым для этого?

– Виктор, с вами все в порядке?

– Просто спрашиваю. Как вы считаете?

– Никаких комментариев, – сказала она.

– Думаю, это и есть ответ.

Я остановился перед гостиницей «Лоуз». Типичное современное здание: прилизанное, с чистыми линиями и большими окнами, без каких-либо излишеств. Я не мог не подумать, что занятие любовью в этой гостинице будет похоже на любовь в шведском кинофильме. Ронда внешне немного напоминала актрису Лив Ульманн.

После продолжительного молчания она спросила:

– Хотите подняться?

– Не знаю. Может быть, но не сегодня. Я все еще вижу его. Он сидел в кресле и держал в руке стакан с выпивкой.

– Стакан с выпивкой? Это потрясающе. Я должна позвонить и рассказать об этом своему агенту. Такая подробность сама по себе делает книгу. Когда она выйдет из печати, Виктор, я сделаю вас звездой, обещаю.

– Я не чувствую себя звездой.

– Пока не чувствуете. А интервью с вашим клиентом все-таки мне необходимо. Оно будет великолепным завершающим штрихом. Вы спросите у него?

– Да, спрошу.

– Спасибо.

Ронда поцеловала меня. Вежливое чмоканье в щеку переросло в страстное объятие. Она прижалась ко мне так, что я почувствовал ее груди, а когда она открыла рот, мы стукнулись зубами. Ее язык был сильным и шершавым. Я ощутил сексуальное возбуждение.

– Поднимайся, – сказала она, неожиданно охрипнув. – Мы закажем в номер шампанское с клубникой, что скажешь? Отпразднуем предстоящий аванс за книгу.

– Не думаю, что это нужно.

– О, Виктор, не думай так много.

– Не могу. Это мой жизненный крест. Мне очень жаль, но вынужден отказаться. Кроме того, мне нужно паковать вещи. Я уезжаю из города.

– Куда?

– Еще не знаю, – ответил я. – Но вечером обязательно буду знать.

В итоге я оказался в Лос-Анджелесе. Меня это нисколько не удивило: если ищешь Сэмми Глика, не стоит ехать в Англию.

Сидя в красной машине с откидным верхом на Четыреста пятой улице, я чувствовал себя так, будто обрел свое место в мире. Я раскошелился на этот автомобиль, потому что нашел его невероятно сексуальным из-за помадного цвета и подвижной крыши.

Верх машины был опущен, однако ветер не развевал мои волосы, так как Четыреста пятая улица больше напоминала автостоянку, чем главную артерию города. Солнце припекало плечи, а от тошнотворного запаха горячего асфальта и автомобильных выхлопов было трудно дышать. Единственным утешением служила пальма, маячившая впереди слева.

От нечего делать я размышлял над тем, как меня воспринимают окружающие. Видят ли они во мне молодого человека с многообещающим будущим, или я кажусь им жалким бледнолицым туристом в дешевом костюме и солнечных очках, купленных на автозаправке, который пытается с помощью крутой тачки, взятой напрокат, выдать себя за преуспевающего жителя Лос-Анджелеса? Придя к неутешительному выводу, я решил, что мне нет никакого дела до чужого мнения. Я был здесь, сидел в автомобиле с откидным верхом, рядом сидела красивая молодая женщина, и я направлялся на встречу с киномагнатом. Жизнь прекрасна, когда несешься по крайней левой полосе.

«Но когда же пробка рассосется?»

Проводив тоскливым взглядом Ронду Харрис до гостиницы, я позвонил Скинку и договорился с ним о встрече. Свидание состоялось в его пыльном офисе. Перекинувшись парой дежурных шуточек, мы принялись гадать, где прячется этот ублюдок Тедди Правитц. Дабы раскрепостить мысли, Скинк снял ботинки и лег на диван, а я ослабил узел галстука и сел в кресло.

– Что у нас на него есть, приятель? – спросил Скинк.

– Не много, – ответил я. – Жил в Калифорнии. Хотел заниматься кино.

– А кто не хочет? – сказал Скинк. – У меня самого была такая идея – снять фильм про частного детектива во Фресно, который валит банду рокеров, чтобы помочь одной огорченной дамочке. Суть в том, что она не так сильно огорчена и не такая уж дамочка. Осталось только написать сценарий. Кстати, что требуется, чтобы написать сценарий?