Уильям Лэшнер - Меченый

– Мы к мистеру Перселлу, – сказал я.

– У вас назначена встреча?

– Нет, сэр.

– Тогда зачем нажимать кнопку? Уезжайте. Мистера Перселла для вас нет.

– Думаю, он меня ожидает.

– Нет, не ожидает. Мистер Перселл отдыхает. Мистер Перселл болен. Мистер Перселл в Нью-Йорке. Мистера Перселла для вас нет. Что у вас, сценарий? Мы не принимаем сценарии, если только не просим привезти, а мы никогда такого не просим. Положите его в почтовый ящик и не ждите от нас ответа. А теперь уезжайте. У мистера Перселла болит голова, его нельзя беспокоить.

– У вас, наверное, ученая степень по юриспруденции.

– Зачем вы меня оскорбляете, если я всего лишь делаю свою работу?

– Передайте мистеру Перселлу, что его хочет видеть Виктор Карл.

– Виктор Карл?

– Совершенно верно.

– Вы Виктор Карл?

– Да, это я.

– А, мистер Карл. Давно пора.

– Простите?

– Вот уже несколько дней, как мы вас ждем. Поторопитесь, поторопитесь. Мистер Перселл вас ожидает.

– Еще бы, – сказал я.

Ворота медленно открылись. Мы с Моникой неторопливо двинулись вперед. Подъездная дорожка вела вверх, огибая участок, залитый солнцем. Цветущие кусты, тенистые деревья, неподстриженные лужайки.

– Должно быть, он решил очаровать нас пейзажем, – сказал я, подруливая к дому.

– Но сам мистер Перселл меня наверняка не очарует, – отозвалась Моника.

– Не будь так самоуверенна. Он мастер втирать очки. При любых обстоятельствах помни одно.

– Что?

– Что он лжец. Если секрет успеха в Голливуде – не говорить ни слова правды, то он овладел им в совершенстве. Его доводы будут звучать убедительно, его искренность будет литься через край, он будет топить нас в ней. Не удивлюсь, если он будет не отрываясь смотреть нам в глаза и внушать, чтобы мы доверились ему во всем. Он отлично умеет манипулировать сознанием. Ни в коем случае не забывай, что он лжец по рождению. Так змея рождается, чтобы ползать, а тигр – убивать.

– Так зачем же мы сюда приехали, если все, что услышим, – вранье?

– Потому что даже самый великий лгун опирается на факты. В каждой лжи есть зерно правды, а именно ее мы ищем. Правды о том, что этот подонок сделал с твоей сестрой.

Человек, с которым я разговаривал по интеркому, ждал нас у парадного входа в дом. Он был низкорослым и худым, с копной очень черных и очень фальшивых волос, неловко сидевших на макушке лысого черепа с морщинистой кожей. Он носил сандалии, белые брюки и свободную рубашку с цветочным узором, на его лице застыло хмурое выражение. Ему, наверное, было лет девяносто, а может быть, и больше. Самый старый филиппинский слуга в мире.

– Вы Виктор Карл? – спросил человек, на которого мой вид явно не произвел впечатления.

– Да, это я.

– А кто подруга?

– Просто подруга.

– По-моему, мистеру Перселлу будет приятнее увидеть ее, чем вас. По мне, так точно. Оставьте машину у крыльца и идите за мной.

Вход в дом был оформлен в стиле дорогого бутика или очень дорогого борделя – округлый портик с мраморным полом и темно-бордовым навесом. Он был бы впечатляющим, если бы не густые пучки сорной травы между мраморными плитами.

Филиппинец провел нас через двойные деревянные двери в пустой центральный холл, а потом в просторную гостиную без мебели, если не считать одинокой кушетки перед камином. Журнальным столиком служил деревянный ящик. Ковров не было. Стены были темными, с не успевшими полинять пятнами там, где прежде висели картины. Вдоль стен на треногах стояли снимки в серебряных рамках – фотографии красивых загорелых мужчин с белозубыми улыбками и женщин с глубоким декольте.

– Где все остальное? – спросил я.

– В чистке, – ответил слуга.

Из соседней комнаты донесся простуженный голос:

– Лу, это Энглторп?

Лу издал отрывистый смешок.

– Не Энглторп, а Виктор Карл.

– Какого черта?

Мы услышали скрип кресла, что-то упало на пол, и перед нами предстал светловолосый молодой человек в блейзере и кремовых летних брюках. Он был худым, очень загорелым и удивительно безликим.

– Вы Виктор Карл? – спросил человек в блейзере, растягивая имя, словно я явился для него большим разочарованием.

– Совершенно верно.

– Я представлял вас другим. Может быть, покрупнее. И в шляпе. Как вы сюда попали?

– Прилетел с Восточного побережья.

– Я говорил, что он приедет, мистер Уинтерс, – сказал Лу. – Вы должны Лу еще одну сотню. Скоро я отниму у вас автомобиль.

– Копи деньги, маленький мошенник. – Регги Уинтерс перевел бесстрастный взгляд на Монику: – А вы кто?

– Мой компаньон, – ответил я.

– Дерринджер из «Дерринджер и Карл»?

– Почти угадали.

– Фирма наносит нам визит в полном составе. Какой приятный сюрприз! Но вы приехали не в лучшее время. Где вы остановились?

– Сняли пару комнат рядом с аэропортом. А что?

– Мистер Перселл сейчас занят очень важными делами, его нельзя беспокоить. Уверен, вы поймете. Оставьте телефон своей гостиницы, и мы свяжемся с вами, когда он освободится.

– Вы серьезно? – спросил я. – Лу, он говорит серьезно?

– О, мистер Уинтерс очень серьезный молодой человек. Всегда. Он не шутит, – заверил меня филиппинец.

Регги Уинтерс фыркнул.

– Вы не можете вламываться сюда как стадо…

– Но уже вломился, не так ли, Регги? Где босс, Лу? На заднем дворе?

– У бассейна, – сказал Лу. – Я покажу.

Регги Уинтерс одарил нас сердитым взглядом и гордо прошествовал в дальний конец гостиной. Лу неодобрительно покачал головой и повел нас в том же направлении.

Мы пересекли огромную комнату без мебели и миновали бильярдную со стенами из красного дерева. Лу повернул направо и вывел нас к большому бассейну с грязно-зеленоватой водой. Около бассейна стояло несколько продавленных шезлонгов, слева виднелось выносное джакузи, вдалеке серела пустынная ширь Тихого океана.

– Э-э-э… у тебя нет недели, чтобы прочитать сценарий, – проворчал кто-то справа. – Мне нужно знать твое мнение завтра.

Мы с Моникой повернулись на голос.

Маленький человек в махровом купальном халате и красивая женщина в деловом костюме сидели под зеленым пляжным зонтом за кованым железным столиком. Мужчина разговаривал по сотовому через гарнитуру. Женщина делала заметки в блокноте и держала телефон. Почтительная поза Регги Уинтерса объяснила нам, кто есть кто.

– Э-э-э… положись на меня. Это лучший сценарий, который я видел за многие годы, – сказал Теодор Перселл. – Просто блестящий. И я отдал его тебе первому, малыш. Помни это, когда будешь получать «Оскара».

Перселл предварял каждое предложение гортанным звуком, как будто слова толпились у него во рту и он прилагал усилие, чтобы выпускать их по порядку.

– Э-э-э… но мне нужно знать как можно скорее… Приходи завтра вечером – мы устраиваем просмотр моего последнего фильма. Будет грандиозная вечеринка. Тогда и скажешь, что ты думаешь… Точно… Хорошо. Э-э-э… сделай одолжение: переспи от моего имени со своей новой женой. – Смешок. – Знаю, знаю. Э-э-э… мы сделаем хороший фильмец, малыш… Правильно. Завтра.