Вера Гривина - Бес меченый

© Вера Гривина, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Главные события романа происходит в начале тридцатых годов XVII века. Воспитанный в большой строгости сын богатого казанского купца, Савва, отправившись в первую свою деловую поездку, заводит дружбу с необычным человеком по прозвищу Полкан, что меняет в корне жизнь купеческого отпрыска. Друзья вместе пускаются в опасный путь по еще не оправившейся от Смутного времени России…

В один из осенних вечеров 1610 года вблизи Казани появились трое изможденных странников: двое мужчин и одна женщина. Опираясь на толстые суковатые палки, они медленно брели по дороге под моросящим дождем. Этим людям явно пришлось преодолеть далеко не одну версту по охваченной Смутой 1 1 Смута или Смутное время – период истории России (1604 – 1613), начавшийся с похода Лжедмитрия I на Москву, продолжившийся шведско-польской интервенцией и закончившийся воцарением Михаила Федоровича Романова. России: их одежда давно превратилась в лохмотья, а босые ноги покрылись язвами и струпьями. Прозрачную от худобы женщину, казалось, качало ветром, и, глядя на ее мертвецки бледное лицо можно было только подивиться, почему она еще жива. Мужчины выглядели немногим лучше женщины: оба они с трудом передвигали ноги.

Едва вдалеке показались избы и дворы казанских предместий, один из странников – коренастый, обросший густыми космами мужчина – остановился и, осенив себя крестным знамением, воскликнул:

– Слава Иисусе, дошли!

Его спутники тоже перекрестились.

– Прямо-таки не верится, – проскрипел лысый, костлявый старик.

Косматый мужчина тяжело вздохнул и предложил:

– Давайте малость передохнем.

Путники сели на пропитанную влагой придорожную землю, вынули из тощей сумки три маленькие корочки черного как деготь хлеба и принялись молча жевать. Первым нарушил молчание старик:

– Добрались мы, Фома, до города Казани, а что с нами дальше случится одному Богу ведомо. Будем молить Господа о милости к нам…

Не дав ему договорить, Фома изрек:

– На Бога уповай, но и сам не оплошай, Гордей!

– Трудно не оплошать, когда у тебя ничего нет, – резонно возразил Гордей.

Фома старательно огляделся по сторонам и только тогда, когда убедился, что поблизости никого постороннего нет тихо сообщил старику:

– Я кое-что сумел взять с собой из Великого Устюга. Не будь я Фомой Грудицыным, коли мое злато-серебро не храниться здесь, – он хлопнул рукой по своему посоху, – и его не довольно, чтобы начать новую жизнь.

Гордей бросился на колени и, ткнувшись лбом в землю, забормотал:

– Благодетель ты мой! Спаситель! Буду век тебе служить верой и правдой!

Фома кивнул.

– Служи, Гордей! Ты хоть и старик, но покрепче иного молодого будешь. Лет десять еще сумеешь мне прослужить.

– Больше, Фомушка! Больше, благодетель! Матушка моя, царствие ей небесное, сказывала, что я на свет народился при благословенном государе Иване Васильевиче Грозном, в то лето, когда поганый крымский хан 2 2 Крымский хан Давлет-Гирея напал на Москву в1570 году. пожег Москву.

– Так ты и не старый вовсе? – удивился Фома. – А на вид почитай древний.

– Не лета меня состарили, а беды и невзгоды, – промолвил Гордей с горечью. – Я таким стал опосля того, как лихие люди всех моих родичей изничтожили и самого меня едва не сгубили.

– На все воля Господня, – изрек Фома, крестясь.

Гордей тоже осенил себя знамением.

– Я с Божьей волей давно смирился. Могло ведь и хуже быть.

– А на меня ты зла не держишь? – неожиданно спросил Фома.

Фома опешил:

– За что же мне держать зло на спасителя своего?

– За то что я тебя в пути голодом морил и заставлял подаяние собирать, а сам деньги хранил у себя в посохе.

– Но ведь и ты питался подаянием, равно как и жена твоя. Кабы кто-либо прознал о твоих деньгах, нас всех непременно порешили бы, а нынче мы хотя и голодные, зато живые. Так что вовсе не зря ты, мой благодетель, хранил свое состояние в тайне – от твоей секретности одна токмо польза.

Пока мужчины беседовали, женщина сидела неподвижно, словно замороженная. Внезапно она встрепенулась и в ужасе вскрикнула:

– Свят, свят, свят! Спаси Христе и Пресвятая Богородица! Изыди нечистый!

Фома и Гордей растерянно глянули туда, куда был устремлен взор женщины, и увидели на ветке осины огромного ворона. Птица пронзительно закричала, отчего путникам стало не по себе.

Фома перекрестился и обрушился на жену с бранью:

– Вот курица заполошенная! Чай, на дереве сидит ворона, а не черт, прости Господи! Чего же ты дура обомлела? Уймись, Матрена!

Глаза женщины были по-прежнему наполнены ужасом.

– Не по-вороньи сия птица кричит, а ржет по-лошадинному, – прошептала она.

Фома еще пуще рассердился:

– Окстись, блаженная! Тебе невесть что мерещится!..

Но тут ворон вновь подал голос, и Фома, к своему ужасу, вынужден был признать, что жена права: крик птицы больше походил на конское ржание, чем на воронье карканье.

Мужчины вскочили и принялись швырять в ворона камнями. Первый камень не долетел, зато второй едва не задел птицу, отчего она нехотя сорвалась с ветки и, громко хлопая крыльями, улетела в сумерки.

Фома торопливо перекрестился.

– Убралось чертово отродье!

– Убралось! – поддакнул ему Гордей.

– Хватит дурью мучиться! – прикрикнул Фома на своих спутников. – Нам надобно ночлег найти, покуда совсем не стемнело.

Внезапно Матрена упала на колени, и ее вырвало.

– Чего тебя опять выворачивает? – проворчал ее муж.

– Кажись, в тягости я! – выдавила из себя Матрена.

Фома озабоченно наморщил лоб.

– Дите-то хоть мое? Вроде бы на тебя в пути никто не польстился, но чем черт не шутит, покуда Бог спит. Может быть, ты все же с кем-то согрешила? А, Матрена?

Стоя по-прежнему на коленях, Матрена истово перекрестилась.

– Христом Богом клянусь, что окромя тебя, Фома, меня никто не познал! Твое дите во мне!

– Добро! Значит, коли Господу угодно, будет у меня наследник. Ладно, давайте искать себе приют.

Путники взвалили на спины свои сумы и торопливо заковыляли к казанским предместьям.

Дело, начатое в разгар Смуты на спрятанные в дорожном посохе деньги быстро принесло свои результаты. Десять лет спустя купец Фома Грудицын возил товары на своих судах по Волге и Каме, а потом ему уже не стало хватать размаха на российских просторах, и он развернулся аж до Персии, куда совершал ежегодные поездки. Понятно, что денег у Фомы было много, но он к ним относился рачительно: берег даже полушку 3 3 Полушка – медная монета достоинством в половину гроша или в четверть копейки. , держа домашних в черном теле.