Джозеф Файндер - Директор

Стоило Одри понять это, и ей уже долго было не уснуть.

– Это просто солома! – заявила Джулия.

Ник не выдержал и рассмеялся. На столе стояла коробка из-под мюсли. На коробке были изображены два смеющихся ребенка – раскосая девочка-азиатка и белокурый мальчик-европеец. Ник подумал, что они смеются от радости, когда им сказали, что мюсли кончились.

– Это очень полезная еда, – объяснил дочери Ник.

– Почему мне всегда нужно есть какую-нибудь полезную гадость. Все остальные у нас в классе едят на завтрак то, что хотят.

– Очень сильно в этом сомневаюсь.

– Вот Пейдж, например, каждое утро ест яблочный пирог или фруктовые пирожные.

– Эта твоя Пейдж… – обычно Ник быстро находил правильные, с педагогической точки зрения, ответы, но сегодня утром голова у него работала так плохо, что он даже решил попробовать в будущем обойтись без снотворного, после которого вообще ничего не соображал. – Эта твоя Пейдж поэтому и плохо учится, что не ест на завтрак полезную еду.

Разумеется, сам Ник не верил в такие глупости. В детстве он ел на завтрак все, что хотел – и пирожки, и пончики, и плюшки, – и все равно хорошо учился. Ник не знал, действительно ли все родители заставляют теперь детей есть на завтрак мюсли или это была лишь причуда Лауры. Тем не менее и после гибели матери его дети должны были в обязательном порядке есть на завтрак здоровую и полезную пищу.

– У Пейдж отличные оценки по математике, – возразила Джулия.

– Ну и молодец. А вообще, мне наплевать, чем она завтракает!

На временном столике в углу кухни стоял телевизор. По телевизору показывали скучную местную рекламу.

– А где Люк? – спросил Ник.

– Не знаю. Наверное, еще спит, – пожала плечами Джулия и с ненавистью уставилась в миску, где в молоке плавали какие-то листики и орешки, не заслуживающие на вид звания человеческой пищи.

– Ну ладно. Поешь тогда йогурт.

– Он невкусный.

– Какой есть. Выбирай: йогурт или… солома.

– А почему у нас нет клубничного йогурта?

– Хорошо, я попрошу Марту купить клубничного. А пока съешь ванильный. Он тоже вкусный.

– Он ненастоящий. Это какой-то фито-йогурт. Ужасная дрянь.

– Или йогурт, или козий сыр. Выбирай.

– Козий сыр, – процедила сквозь зубы Джулия и посмотрела на отца, как на отравителя.

По телевизору начались местные новости. Ведущий, худой, вертлявый мужчина с прилизанными темными волосами, объявил что-то о «жертве беспощадного убийцы».

– Где пульт? – тут же спросил Ник.

Обычно Джулия выключала звук, когда по телевизору речь шла об убийствах, изнасилованиях и зверском обращении с малолетними. С удивленным и возмущенным видом она нашарила пульт между пакетом с обезжиренным молоком и сахарницей с фруктовым заменителем сахара и протянула его отцу. Схватив пульт, Ник стал дрожащими пальцами нащупывать кнопку громкости. Почему проклятые кнопки такие маленькие? На земле живут не одни только карлики! Наконец он нащупал кнопку, но тут на экране появилось до ужаса знакомое ему лицо с надписью крупными буквами: «Эндрю Стадлер». Ник замер. У него бешено стучало сердце.

«…В мусорном баке за кафе „Счастливчик“ в Гастингсе… – говорил телевизор, – …отдал тридцать шесть лет жизни корпорации „Стрэттон“, пока в марте прошлого года его не уволили…»

– Что случилось, папа? – спросила Джулия.

– Ничего… – Телевизор говорил о предстоящих похоронах. – Умер один из наших служащих. Давай, ешь сыр!

– Он был старый служащий?

– Очень старый, – ответил Ник.

Когда Ник пришел на работу, его секретарша Марджори Дейкстра уже сидела у себя за столом, пила кофе из кружки с логотипом корпорации «Стрэттон» и читала роман Джейн Остин. [30] Джейн Остин (1775–1817) – английская писательница, прославившаяся остроумным и проницательным изображением провинциального общества.

– Извините, – сказала она и с виноватым видом спрятала книгу в ящик стола. – Хотела дочитать до заседания нашего литературного кружка сегодня вечером.

– Читайте, читайте…

На письменном столе Ника уже лежал экземпляр «Фенвик фри пресс» с огромным заголовком на первой странице: «Проработав всю жизнь на „Стрэттоне“, пал жертвой убийцы!» Газету ему на стол наверняка положила Марджори. Она же сложила ее так, чтобы заголовок бросился Нику в глаза.

Дома Ник не успел посмотреть утреннюю газету. Он слишком волновался и очень спешил. Люк так и не встал, и Ник поднялся наверх будить сына. Голос Люка из-под груды одеял заявил, что ему сегодня в школу ко второму уроку, и он еще будет спать. Вместо того чтобы ругаться или спорить, Ник просто захлопнул дверь к Лукасу в спальню.

Теперь у Ника появилась возможность ознакомиться с газетной статьей. Впрочем, особых подробностей она не содержала. Тело было обнаружено в мусорном баке за одним кафе в Гастингсе. О том, что труп был завернут в мешок, в газете не писали. Ник не знал, забыли об этом упомянуть, или Эдди Ринальди выбросил мешок куда-то в другое место. Газета писала, что в убитого стреляли несколько раз. Но куда именно и сколько раз, в статье не говорилось. В полиции явно не стали сообщать журналистам слишком много подробностей. Хотя Нику и было неприятно все это читать, содержание статьи, в известной мере, его успокоило. Из нее достаточно убедительно вытекало, что безработного убили в опасном районе города в какой-то уличной разборке. В газете была помещена фотография Стадлера явно двадцатилетней давности, но уже тогда на нем были хорошо знакомые Нику очки, а тонкие губы были так же нервно сжаты. Прочитав такую статью, оставалось сокрушенно покачать головой при мысли о том, как потеря работы привела и так не вполне психически здорового человека в мир наркотиков и преступности, где он и нашел свой печальный конец. После этого большинство читателей могло спокойно переходить к спортивной странице, но у Ника на глаза навернулись слезы.

Я убил этого человека! Я убил чьего-то отца!

«Двадцатидевятилетняя дочь Эндрю Стадлера Кэсси проживает в Чикаго…» – писала газета, упомянувшая и о том, что бывшая жена Стадлера скончалась пять лет назад, а сам он был тихим и скромным человеком, всю свою сознательную жизнь проработавшим на заводе корпорации «Стрэттон».

Внезапно Ник осознал, что рядом с ним стоит Марджори и что-то ему говорит.

– Извините, что вы сказали?

– Я сказала, что все это очень печально.

– Не то слово…

– Похороны сегодня днем. У вас назначен телефонный разговор с начальником отдела отгрузок, но я могу перенести его на другое время.

Постепенно до Ника стал доходить смысл ее слов. Обычно Ник ходил на все похороны бывших работников «Стрэттона», как это делал Мильтон Деврис. Это была традиция. Церемониальная обязанность генерального директора корпорации.