Джозеф Файндер - Директор

«К вам опять влезли, мистер Коновер», – заявил дневной охранник Хорхе, вежливый и очень внушительный в своей безукоризненной черной униформе.

Кивнув охраннику, Ник, чернее тучи, ждал, пока откроются электрические ворота. Они открывались мучительно медленно. Стиснув зубы, Ник прислушивался к тонкому писку их предупредительного сигнала. Теперь пищит все: сдающие задним ходом грузовики, посудомоечные машины, сушилки для одежды, микроволновки, эти ворота, – все они сговорились свести Ника Коновера с ума!..

– Приехала полиция, – не унимался Хорхе. – На трех машинах.

– А что так много?

– Не знаю, мистер Коновер. Простите, не знаю.

Ворота открывались очень медленно. По вечерам на въезде скапливались автомобили. Безобразие! Ворота надо менять… А вдруг пожар? Да пока ворота откроются, сгорит дотла весь поселок!

В нетерпении Ник поигрывал педалью акселератора. Двигатель злобно урчал, а Хорхе беспомощно разводил руками.

Как только створки ворот отъехали на достаточное расстояние, Ник рванулся вперед и помчался по большому круглому двору, вымощенному декоративными плитами, со скоростью сорок миль в час под знак, запрещающий превышать двадцать.

Разноцветные плиты кончились, начался гладкий, как взлетно-посадочная полоса, асфальт. Ник мчался среди вековых елей и вязов, за которыми не было видно домов, мимо почтовых ящиков размером с собачью конуру. Без приглашения в поселке Фенвик было даже не узнать, как выглядит соседский дом, а соседи здесь не обнаруживали ни малейшего желания просиживать вечера друг у друга на кухне.

Перед дорожкой, ведущей к дому Ника, стояли полицейские машины. У Ника похолодело внутри.

Повернув на дорожку, Ник почти доехал до дома, но метрах в ста от двери его остановил полицейский в форме. Через долю секунды Ник уже стоял перед ним, захлопнув за собой дверцу машины.

Полицейский был грузным и широкоплечим. Несмотря на прохладную погоду, на лбу у него блестели капельки пота. На груди красовался значок с фамилией: «Манзи». Пристегнутая к ремню рация непрерывно хрюкала.

– Вы мистер Коновер? – Полицейский стоял прямо посреди дорожки на пути машины Ника. Тот сжал кулаки: прочь с дороги! Это моя дорожка! Мой дом! Сработала моя сигнализация!..

– Да, – стараясь держать себя в руках, произнес Ник. – В чем дело?

– Разрешите задать вам несколько вопросов?

Пробиваясь сквозь березовую листву, лучи бледного солнца падали светлыми пятнами на невозмутимое лицо полицейского.

– Там опять что-то написали на стенах? – снова попробовал узнать, что случилось, Ник.

– Во сколько вы выехали из дома сегодня утром?

– Примерно в полвосьмого. А дети уходят не позднее восьми пятнадцати.

– А ваша жена?

Ник впился глазами в лицо полицейского. Он что издевается?! Неужели в Фенвике кто-то не знает истории жизни Ника Коновера?!

– Она погибла, – буркнул Ник.

– У вас неплохой дом, – помолчав, сказал полицейский.

– Спасибо, – сдержанно произнес Ник, заметив недобрый огонек зависти в глазах полицейского. – Так что все-таки случилось?

– С домом – ничего. Как был, так и стоит… Новехонький. Он ведь у вас, кажется, еще даже не доделан?

– Как раз доделывают, – теряя терпение, ответил Ник.

– Вот как? И что, рабочие приходят каждый день?

– Нет. Вчера и сегодня у них выходной.

– Охранник сообщил, что вы работаете в корпорации «Стрэттон», – заявил Манзи, впившись в раскрытый блокнот маленькими, как бусинки, крысиными глазками. – Это так?

– Да.

– В какой должности? – спросил полицейский таким тоном, что Ник уже не сомневался в том, что Манзи над ним издевается.

– Я генеральный директор.

Манзи кивнул с таким видом, словно ему все внезапно стало ясно.

– Вот как… К вам в дом в последнее время уже несколько раз проникали?

– Пять или шесть раз.

– Какая у вас сигнализация?

– Датчики на открывание дверей, некоторых окон и больших стеклянных дверей в сад. Ничего особенного. Стандартная система.

– В таком доме лучше поставить что-нибудь посерьезнее… Значит, камер у вас нет?

– Но тут же весь забор в камерах!

– Весь забор? Значит, вы в безопасности от вторжения крупного рогатого скота…

– Я и сам так думаю… – Ник даже чуть повеселел.

– Выходит, сигнализация у вас часто отключена?

– А почему все-таки сегодня приехало столько машин?

– Пока здесь вопросы задаю я. – Рядовому полицейскому явно нравилось командовать директором «Стрэттона».

«Ну и ладно, – подумал Ник. – Пусть покуражится. Хорошо смеется тот, кто смеется последним…»

Услышав звук мотора, Ник обернулся. На минивэне подъехала его домработница Марта.

Ник всегда радовался при виде своей дочери. Раньше он радовался и при виде Лукаса, но теперь все было по-другому…

– Ты уже дома, папа! – выскочив из машины, воскликнула Джулия. – Так рано! Почему?

Она подбежала к отцу. На ней была светло-синяя футболка с длинными рукавами, капюшоном и надписью: «Стрэттон», джинсы и черные кроссовки. Джулия всегда носила футболки или свитера. Она ходила в ту же школу, в которую в детстве ходил Ник, но в его время ходить в школу в футболках и джинсах не разрешали. Впрочем, по утрам Нику было некогда спорить с дочкой, да и вообще, после гибели ее матери, он старался не действовать Джулии на нервы.

Джулия обняла отца и прижалась к нему. Теперь Ник больше не поднимал ее на руки. В его дочери уже было полтора метра роста и килограммов сорок пять веса. С ходу Нику было просто ее не поднять. За последний год Джулия вытянулась, превратилась в высокую длинноногую, почти неуклюжую девочку, хотя животик у нее был еще по-младенчески пухленьким. Джулия взрослела. У нее стала потихоньку развиваться грудь, при виде которой Ник особенно остро ощущал свою беспомощность. Как ему, мужчине, воспитать женщину из этой девочки?

Джулия не отпускала Ника, и через несколько секунд ему пришлось самому осторожно освободиться от ее объятий. Раньше такого не было. Теперь, после смерти матери, Джулия не отходила от отца…

– А почему столько полиции? – спросила Джулия, подняв на Ника живые карие глаза.

– Да просто так. Им надо со мной поговорить… А где твой рюкзак?

– В машине… А что, опять залезал этот придурок и что-то написал?

Ник кивнул и погладил дочь по пышным каштановым волосам:

– А ты почему дома, а не на музыке?

– Так ведь музыка в четыре, – усмехнулась Джулия.

– А не в три?

– Ты что, не помнишь? Миссис Гварини перенесла занятие на час позже. Я уже несколько месяцев хожу к ней в четыре!

– Ну в четыре, так в четыре. Извини, забыл… Слушай, мне надо поговорить с полицейским. Марта, подождите здесь. Не входите в дом без разрешения полиции.