Олег Андреев - Отель

Ставцов, глотнувший к этому моменту кофе, чуть не выплеснул его прямо на гардеробщицу. Надо же, интеллигентная женщина – и такие откровения.

– Я утром позвонила подруге, попросила заменить меня. Но ведь знаете как? У каждого своя семья. А тут мой Афанасий… Она поначалу согласилась, а потом перезвонила мне прямо на работу. Говорит, муж не пускает.

Ставцов проглотил кофе, и челюсть его непроизвольно поползла вниз.

– А что, мог пустить? Раньше пускал? – выдавил Ставцов.

У старшего менеджера мелькнула мысль, что все в мире перевернулось, и как это он не разглядел в милой, интеллигентной, бальзаковского возраста женщине такую сексуальную патологию.

– Раньше проблем не было. А теперь подошло время рожать. Просто необходимо, чтобы кто-то находился рядом. А тут еще мама. Старикам всегда кажется, что им уделяют мало внимания. Я, говорю, приеду, но только после работы. А сердце все равно не на месте. Вот и обмишулилась. Никогда со мной такого не бывало… Это не повторится.

– Как – рожать? Афанасий – женщина?

– Кошка. Мне ее продали за мальчика, а он оказался девочкой. Переименовывать поздно. Привыкла.

– М-да… – вздохнул облегченно Ставцов. – Это меняет дело. Рожать… – хмыкнул он. – Окот это называется. Окот. Я, извините, не сразу понял. Черт-те что подумал…

– Что подумали? – изумилась Вера Михайловна и на секунду задумалась сама, а когда поняла, о чем мог подумать старший менеджер, зарделась, как девочка.

Ставцов вскочил со своего места и заметался по небольшому кабинету.

– Ничего я не подумал. Ни-че-го! Успокойтесь. Вот выпейте.

Воды под рукой не было, и он плеснул в стакан немного виски. Вера Михайловна в жизни не пила ничего крепче «Улыбки». Она предпочитала сладкие вина. Иногда позволяла себе рюмочку «Черри Херинга». Потому у нее сразу выступили слезы на глазах.

В ту же минуту в дверь постучали. Менеджер рад был любому, кто хоть чем-то мог помочь гардеробщице. Сам он, впрочем, как и большинство мужчин, в такие минуты терялся и становился хуже бабы.

На пороге стояли две горничные, одну из которых он хорошо знал, администратор по размещению и еще два-три человека из обслуги, но те в кабинет не вместились и остались за дверью.

Что-то случилось, мелькнуло в голове Ставцова.

Наташа и маленькая горничная переглянулись, а администраторша кинулась за водой.

– Что случилось? – спросил Ставцов.

– Уволили? – спросила Наташа.

– Кто вам сказал? – удивился менеджер.

– Но мы же видим.

И Наташа опять посмотрела на маленькую горничную. Та кивнула в ответ.

– Ничего вы не видите, – отрезал Ставцов. – И вообще, что это налетели ко мне, как воробьи?

– Мы, собственно, от коллектива… С ходатайством.

Как только он услышал слово «коллектив», в животе царапнуло, как царапало при упоминании о чем-то безвозвратно ушедшем.

– Коллектив – это хорошо. Это очень хорошо. А вы знаете, что западные предприниматели делают с «коллективами», которые вот так стихийно бросают рабочие места в рабочее время и приходят к своему боссу с ходатайствами? Знаете. Догадываетесь. Это же несанкционированная забастовка.

– Что же нам, заявку подавать, как на митинг?

– Никакая это не забастовка.

– Мы же по-человечески хотели.

– Да, достали эти два педика. Ко всем придираются. Они же все нарочно устроили…

– Нарочно? Вот то-то и оно, – оборвал хор голосов Ставцов. – Кто слышал что-нибудь про Ассоциацию защиты прав потребителя?

– Это когда колбасу собачью за конину сырокопченую выдают?

– Или как мне туфли «Саламандра» всучили производства ереванского завода?

– Именно. В самом названии выражена суть организации. Их с десяток. Под разными названиями, но примерно с одинаковыми функциями. Большинство – общественные. Но есть одна международная при ЮНЕСКО, – менеджер воздел палец к потолку. – Она не только предоставляет бесплатные консультации специалистов, юристов, устраивает судебные процессы. Она использует все методы контроля за производителем, его товаром или услугами…

– Контрольная закупка? – подсказала Наташа.

– Не только. Лабораторные испытания, контроль качества и тому подобное. Вплоть до переодетых контролеров с вымышленной легендой. Я доступно излагаю? Так вот, не кажется ли вам, что эти двое…

– Может быть, – подала голос администраторша, – они и не педики…

– Кстати, а кто вам сказал, что они геи? Их что, видели вместе в постели?

Горничные не видели.

– А вы не допускаете и того, и другого? – спросила невинно маленькая горничная.

– Короче, за ними надо следить. В курсе пока только мы. И вот еще что, обратите внимание на некоего Пабса. Осторожно с ним. Очень странный старичок. Работает под туриста, а курит трубку «Данхилл».

За разговорами как-то все забыли, что пришли по поводу Веры Михайловны Лученок. Повернулись к выходу. Спохватилась одна Наташа.

– Виктор Степанович, а…

– Ничего, ничего пока сказать не могу… Если эти… инкогнито пойдут жаловаться выше…

– Я уже извинилась, – подала голос гардеробщица.

– А вдруг они инкогнито? Начнут проверять, как отреагировали. У них сурово. Это не профсоюзное собрание. Вызвали на местком, пожурили и послали отписку. Тогда конечно… Тогда да… Придется.

Горничные смотрели на него как на самого мудрого и доброго человека, как на своего защитника и добродетели, Виктор вспомнил все свои сомнения: чеченцы, Пайпс, война, акционирование, коллектив. Так на чьей он стороне?

И вдруг понял: да на этой он стороне, на стороне своих людей, которым уже, в конце концов, хочется работать хорошо, зарабатывать честно, стать настоящими хозяевами жизни, не теми, что воровали, грабили, дурили, а действительными, от труда, от уверенности в себе и в своем будущем.

И он решился. Даже не посоветовавшись с женой. Вот так взял и сам все решил. И стало вдруг все легко и ясно.

– Ну-ка вернитесь, пожалуйста, – попросил он. – Садитесь. Разговор есть один серьезный.

Женщины вернулись в кабинет, расселись по стульям. Снова посмотрели на него, как на лидера.

– Вы знаете, что сегодня акционерное собрание?

– А как же!

– Грядет полное акционирование. Как вы на это смотрите?

Собравшиеся дружно пожали плечами.

– А если вам предложат купить акции?

Реакция та же.

– Я уже одни купила, – подала насмешливый голос администраторша. – Нет такого обманутого вкладчика, которого нельзя было бы обмануть дважды.

– А если не обдурят? Если мы сами будем во всем участвовать? Если мы подпишем серьезные договоры, если обговорим все условия, если, черт побери, тоже станем хозяевами отеля? А?

Женщины смотрели на него все так же доверчиво, Ставцов понял, что даже еще более доверчиво. И что ж тут странного – им снова предлагают стать людьми. Не простыми исполнителями, а хозяевами.