Олег Андреев - Вокзал

– А где еще? Ты посмотри – все столы завалены. Не на полу же – мы ведь все-таки люди!

Сели вокруг гроба, как вокруг стола. Только разве что на корточках.

Разлили в два пластмассовых стакана. Порезали сало, лук, хлеб – все, как положено.

– Ну! – полез чокаться водитель.

– Подожди, – угрюмо остановил его Михалыч. – Не чокаться.

– Это почему же? – спросил Володя.

– Порядок такой, – вставил Семен.

– Помянем рабу Божью Антонину. Пусть земля ей будет пухом, – торжественно произнес дед. Помолчали немного и по команде деда выпили.

– Ой, ребята, вы даете, – захихикал Володя, закусывая. – Да откуда вы знаете, что она Антонина?

– А как же? Раз покойника везем, значит, должны про него знать, кто он и что он, – сказал Дед.

– Мы документы на нее в первую очередь изучили, – добавил Семен. – Антонина Петровна Ларина. Девятнадцатого года рождения.

– Хорошо пожила бабка, – водитель. – Нам бы столько! – захрустел луком – Каждому свое! – вставил философски дед.

– Так вы ей от Львова до Москвы поминки устроили? – снова захохотал быстро захмелевший Володя.

– А как же! – серьезно ответил Михалыч. – Третью бутылку уже поминаем.

Должна быть довольна бабка.

– Все-то оно хорошо, да вот как-то на гробе, не по себе это – есть, пить, – поежился водитель тележки.

– Да ну! Это по первому разу только не по себе. А потом привыкаешь, втягиваешься. – Михалыч закурил «Приму». – На моем веку их столько было. Я уж в почтовых вагонах не один десяток лет езжу. А вот всех своих покойников, которых перевозил, помню. И как зовут, и сколько лет…

– Ну ты, дед, даешь! – восхитился Володя.

– И никто на меня из них не может быть в обиде. Никого не обидел. Всех достойно проводил в последний путь.

– Да, это святое, – выдохнул Володя и покосился на бутылку.

Разлили еще по одной.

– Вот у Семена это второй покойник, – продолжал дед, кивнув на молодого напарника. – По первому – так он даже блевал. Так непривычно ему было. А теперь смотри, ничего. Ну давайте еще помянем Антонину.

Снова выпили и помолчали. За последующим задушевным разговором о вечном не заметили, как диспетчер объявил в громкоговоритель: «До отправления поезда Львов – Москва остается пять минут».

И только когда дежурный по вокзалу заметил брошенную у вагона почтовую тележку и закричал: «Володька, паразит, где тебя черти носят!» – тогда вскочили, забегали, стали вытаскивать ящики с почтой.

– Ты там, Володька, если чего мы тебе не то сгрузили, не обессудь. Обратно через день поедем, отдашь. А мы тебе, значит, твое отдадим, – кричал Михалыч через окно движущегося поезда водителю тележки.

– Все нормалек, ребята! – духарился опьяневший Володя. – Вы, главное, Антонину довезите в целости и сохранности.

– Да довезем, будь спокоен, паря, – махал ему дед.

– Виктор Андреевич, может, вам кофе – взбодриться? А то на вас лица нет, – заглянула в кабинет к Ларину секретарша.

– Я бы с удовольствием, Оленька, только думаю, что взбодриться мне сегодня уже не дадут! – Начальник вокзала был рад тому, что секретарша отвлекла его от мрачных мыслей.

– Да ну их всех в баню! Человеку даже попить не дают. Совести у них просто нет – насели на вас, хотя вы вообще могли сегодня не выходить на работу. С таким-то горем.

– Да, кстати, как там львовский? – вспомнил Ларин про гроб с телом матери.

– Все четко. Через час ожидаем в Москве – по расписанию. – Секретарша засуетилась вокруг кофейника. – Так, кладите сахар, а я сейчас.

Ольга выскочила к себе в приемную и через минуту вернулась с бутылкой бальзама.

– Да ты что, милая! – удивился Виктор Андреевич. – Ты же в курсе, что я на работе не пью.

– Это же не водка, а лечебный бальзам. Для тонуса. Для улучшения кровообращения. Для стимуляции сердечной деятельности. Между прочим, настоян на десяти лечебных травах.

– И на спирту, – повертел в руках бутылку Ларин. – Ого, тридцать восемь оборотов. Ничего себе лечебный бальзамчик.

– Перестаньте, вас сейчас и чистый спирт не возьмет. Давайте я вам плесну прямо в кофе.

– Что, я так мерзко выгляжу?

– Я знаю, что вы считаете меня полной дурой, но все же кое-что я чувствовать могу. И по-моему, за пять лет работы с вами я никогда не видела вас в таком состоянии.

– Это мы с тобой вместе пять лет уже работаем? – удивился Ларин. – Как же быстро время летит.

– Да не так-то уж быстро.

– Это в твоем возрасте. А в моем – годы проносятся, как столбы за окном скорого поезда. Да что там годы – десятилетия. Ничего не успеваешь почувствовать. Ладно, не буду на тебя мрачные мысли наводить. – Ларин отхлебнул кофе. – Слушай, а бальзамчик ничего, чувствуется. А ты, Ольга? Что ты себе кофе не наливаешь?

– Да не положено мне с вами, – по-служебному ответила секретарша.

– Ну-ну. Не выдумывай. Давай я лучше за тобой поухаживаю. Тебе сколько сахару? – Виктор Андреевич засуетился вокруг кофейника.

– Две. Ой, только лучше я сама налью. А то как-то неудобно. Вы все-таки мой начальник.

– Да брось! Давай, Оленька, хряпнем по пятьдесят граммов твоего бальзама?

В чистом виде. Без кофе, – разошелся начальник вокзала.

– Что вы, Виктор Андреевич, мы ведь на работе? – растерялась девушка.

– Один раз ничего. Можно.

Он достал из бара рюмки и налил в них бальзам.

– Ну, за тебя, Оленька. За твою счастливую жизнь, которая только начинается! – поднял рюмку Ларин.

– И за вашу, Виктор Андреевич! У вас ведь она тоже не заканчивается.

– Будет тебе, Оля, – залпом выпил Виктор Андреевич. – Я свою жизнь уже прожил. Наверное, в том смысле, что ничего в ней нового уже произойти не может.

– Не надо так. Ведь каждый день может случиться что-то новое!

– Новыми у меня могут быть только неприятности, да и то на старый лад, – махнул рукой Ларин. – Вот тебе сколько лет, Оленька?

– Двадцать три.

– Ты еще не замужем. Нет детей. Учишься на заочном. Закончишь институт – будет новая работа. Уже настоящая, по специальности. То есть с тобой еще столько совершенно новых, этапных событий должно произойти в жизни – и свадьба, и рождение ребенка, и новое дело. А у меня это все уже позади.

– Но внуков же еще не было?

– Разве что внуков, – усмехнулся Ларин.

Он налил себе еще бальзам. Вопросительно посмотрел на Ольгу, но девушка покачала головой. Виктор Андреевич выпил сам. Алкоголь не брал. Однако расслабление и облегчение действительно пришло.

– А любовников у тебя много было? – неожиданно для себя самого спросил Ларин.

– Да не очень, – с неохотой отозвалась Ольга.

– А сколько лет было самому старому из них?

– Сколько лет? – задумалась Оленька. – Да вот в прошлом году у меня был один старпер. Ему аж сорок два года было.